– Девушки! – Догнал он их.

– Отстаньте! – Некрасивая повернулась и сердито выкрикнула ему это в лицо. Ноздри её раздувались, в каждом её глазу бушевало по вулкану Туорогай.

– Да ладно, я просто хотел цветы подарить, – пожал он плечами.

– Цветы? – Красивая посмотрела на подругу.

– Да не нужны нам ваши цветы! – Не захотела выходить из своей роли сердитая.

– Вот уж не думал, что азербайджанки такие пугливые, – хмыкнул Влад.

Обе девицы развернулись и, мелко семеня ногами, комично побежали от него. Влад остался стоять, глядя не злосчастный букет и не зная, куда его деть. Увидев, что он не преследует их, сердитая вдруг повернулась и крикнула:

– Мы не азербайджанки, а ассирийки!

– Позор мне! – Театрально вскинул он руками. – Ошибся, простите! Цветы то возьмите, а то они дорогие, – он сделал пару шагов по направлению к девушкам и протянул букет симпатичной. – Это вам от программы "Скрытая камера".

Сердитая, недоверчиво посмотрев по сторонам, осторожно взяла букет. Красивая её подруга, засмеявшись, прикрыла рот ладонью, а другой рукой потянула подругу за локоть. Спустя мгновение, обе пустились наутёк.

– Вот так, да, именно, -погрозил им он вслед пальцем, – надо следить где шляетесь и о чём болтаете с подружкой, всюду камеры. Папе с мамой привет. Смотрите нас каждую пятницу в 20 -00!

Он шёл в гостиницу и думал: «Разве ты не знал, что так будет? Знал. А зачем полез? Не знаю. Вот и страдай теперь, дуралей»!

Когда Власта ему позвонила, он, свернув не туда, плутал в незнакомых переулках, пытаясь отыскать дорогу к гостинице.

– Я прочитала твою сказку. –Сказала она.

– И?

– Забавно. Вначале ничего не поняла.

– А потом?

– Потом –немного разобралась. Ты очень сложно пишешь. А ведь люди ленивы. Если они не будут покупать то, что ты написал, тебе не на что будет жить.

– Всем не угодишь, -сказал он, поднимая глаза на дом и пытаясь понять, с какой стороны его обойти.

– Зря. Ты спрашивай себя иногда: не слишком ли это всё заумно? Кому я это адресую?

– Не знаю. Может, тем, кто любит в уже прочитанном находить новое снова и снова?

Он пошёл наобум, полагаясь только на интуицию – авось выведет. Власта промолчала. Потом поинтересовалась:

– Как твои дела?

– Хожу, гуляю. А ты?

– У меня что –то с животом, прямо целая революция, наверно съела что –то не то на работе.

– Революция? Это надо непременно использовать в одной из следующих глав.

– Тебе смешно, а мне не очень.

– Сильно болит? –Спросил он.

– Ага. Будто Дзержинский с Микояном подрались…

Власта слабо хихикнула.

– Почему Дзержинский с Микояном? – Не понял он.

– Колбаса потому что Микояновская была. А Йогурт польский.

– А ясно.

Он расхохотался.

– И ещё у меня огромное желание выпить. –Поделилась она.

– Ну, так выпей. – Позволил ей он.

– Ты чего? Нельзя ведь…

– Ах, ну, да. Тогда выпей что –нибудь безалкогольное.

– Вот я и выпила. Теперь живот болит.

Незнакомые улицы звали углубиться в них, найти себе приключение. Власта мешала. Говорила о какой –то ерунде. Он хотел быстрее закончить разговор. Но из чувства такта или желания остаться до конца джентльменом, тянул его, не понимая зачем она ему звонит, рассказывая о такой ерунде, как заболевший живот. После азербайджанки он почти ничего не чувствовал к ней.

– Потом ещё икота началась. – Продолжала она тем временем. – Целый час ходила и икала – ужас! Это ты меня вспоминаешь?

– Нет, не я.

– Как…не ты?

– А, ну, может и я. –Усмехнулся он, глядя, как из подъезда вышли две девушки, из под летних платьев у каждой их которых выглядывало по паре стройных, аппетитных ножек.

– Грустно всё это как-то от тебя слышать…– сказала Власта.

– Значит, тебе надо точно выпить. – Провожая девушек взглядом, бездумно сказал он.

– Я же говорю: нельзя, – продолжала она, не видя, естественно, куда он смотрит.

– Но вина -то наверно можно? – Отворачиваясь и снова разглядывая дом, к которому пришёл, спросил он. – Чуть -чуть.

– Вообще –то, если честно, я немного выпила, – смущённо, как на исповеди сказала она ему. – Только не помогает.

Он обернулся, чтобы посмотреть, далеко ли ушли девушки и, увидев, что они повернули за угол, с сожалением продолжил начатый разговор:

– Как вообще твои дела? Ты в порядке?

Спросив, он стал безучастно рассматривать дом, возле которого оказался. Дом, как дом. Окна, крыша, подъезды…Он и представить не мог, что за ним, оказывается, наблюдают. Кто именно? А какая –то баба с балкона, где она развешивала сушиться бельё.

– В целом, да. Когда ты назад? Я безумно по тебе скучаю! –Сказала она.

– Скоро.

– Я люблю тебя, слышишь? – Вырвалось у неё.

От этих её слов, он вдруг почувствовал себя неловко, будто его застали за интимным делом, не предназначающегося для чужих глаз. Он промолчал.

– Почему ты молчишь? – Спросила она.

– А что говорить?

Он не то, чтоб знал, но чувствовал, нельзя ничего говорить, когда не уверен, что любишь. Ведь за каждое слово придётся ответить. Где ответить – этого он точно не знал, но чувствовал –придётся!

– Скажи мне: и я тоже люблю тебя.

– Как в кино что ли? – Усмехнулся он.

– Примерно. – Сказала она.

– Давай договоримся так: я приеду –и скажу. Хорошо? А то по телефону про любовь и всякие такие вещи говорить, мне кажется, не очень правильно.

Говоря, Влад продолжал неспеша идти и не заметил, что остановился возле того самого балкона, на котором женщина, подозрительно искоса поглядывавшая на него, всё ещё развешивала на верёвках постиранное бельё. Последние слова поэтому он произнес чуть ли не шёпотом, машинально прикрыв рукой трубку.

– Ты от кого там шифруешься? – Засмеялась Власта на другом конце.

Он не знал, что женщина на балконе давно уже наблюдает за ним, явно не местным, с такого самого момента, как он появился во дворе, и теперь с подозрительным видом прислушивалась к тому, что он говорил по телефону.

Уши дамочки, как локаторы сейчас были направлены в его сторону. Он вдруг понял, откуда эта подозрительность. Пару дней назад по телевизору сказали, что террористы взорвали на юге страны жилой дом, и теперь все СМИ по телевизору и радио говорили только об этом. «Жена», одним губами объяснил он женщине, показав пальцем на телефон, чтобы та успокоила. Та не слишком уверенно, но всё -таки кивнула, продолжая так же неспешно развешивать бельё.

– Извини, я возле жилого дома, тут люди слушают, – сказал он громко, чтобы женщина на балконе услышала. – Где –то тут магазин, хочу воды себе купить без газа, а то в гостинице нет.

Выражение подозрительности на лице женщины сразу же сменилось благожелательностью, она поняла, чего нужно прохожему и вытянув руку, куда то в сторону, сказала: магазин? Это близко. В арку и налево.

Он кивнул, показав вверх большой палец и слегка поклонился.

– Привет жителям Царьгорода. – Не очень радостно сказала Власта, догадавшись, что он с кем –то без слов общается.

– Да, да. И тебе от них привет, – он мельком окинул взглядом цветущую за низким забором засохшую почти Мальву, красно –розовую мелкую турецкую гвоздику, и похожие на синий Агератум васильки, которые были посажены чьей –то заботливой рукой на участке возле дома, а затем, повернув голову, опять покосился на всё ещё вешающую бельё женщину, которая, прервав на время своё занятие, свесилась наполовину с балкона с намерением посмотреть, пошёл ли приезжий туда, куда ему показали.

– От кого именно привет? – Не поняла она.

– А тут от дамы одной местной. – Довольный своей шуткой, заулыбался он.

– Какой ещё дамы? – С тревогой спросила она.

– Извини, тебя не слышно.

– Что?

Он потряс сухой веткой мальвы перед телефоном, мол, помехи, извини, а потом совсем отключился, сымитировав разрыв связи.

Глава десятая