– Значит его ты не любишь, а меня- любишь?

– Тебя –да. – Повернув у нему голову, она посмотрела на него так, будто облила в этот момент его мороженное сердце словами -карамелью:

– И ещё я хочу от тебя ребёнка.

Приподнявшись на локте, он посмотрел на неё. Эти слова, сказанные, как он думал, на волне романтики, не произвели на него никакого впечатления. Мало ли кто чего хочет!

Будто в подтверждении этого, сказав, она отвернулась. А когда посмотрела на него снова, в её глазах стояли слёзы. Ну, этого только не хватало, подумал он. Терпеть не могу женской экзальтированности!

Он вообще-то не очень понимал, что с ней вдруг случилось. Ну, хочешь ребёнка и что? Неужели признание, что хочешь ребёнка такое постыдное дело? Куда девалось прежнее веселье? Он лично ничего плохого в этом не видел. Наверно так устроены женщины, что приходит время, и они хотят детей. Он и сам иногда думал, что неплохо бы завести второго. А то с одним скучно. Наверно, со всеми это бывает, а потом проходит. Что здесь ужасного? Он начал подыскивать внутри себя слова, чтобы как –то утешить её, и как раз в этот момент она попыталась встать, чтобы пойти в ванную, но он придержал её, взяв за руку:

– Ты правда хочешь от меня ребёнка?

– Да.

– Именно от меня?

– Да, – посмотрела она ему в глаза, из которых собравшаяся влага потекла вниз по щекам.

– Прямо сейчас? – Удивился он, оглядываясь.

– Не понимаю, какая разница? – Спросила она, засмеявшись сквозь слёзы.

– Ладно, – неожиданно согласился он. – Давай начнём. Как это там принято делать?

– Издеваешься? – Спросила она.

– Нет. Чечтно всё забыл.

Он стал валять дурака, делая вид, что находится в нерешительности:

– А что делать, с чего начать?

– Ты что, правда, забыл, как это надо делать? – Включилась она в игру.

Изумление на её лице было вполне натуральным.

– Раньше помнил, да, теперь нет. Я же раньше просто для удовольствия это делал, а для детей, это же серьёзно, это я уже не помню как.

Звонкий шлепок по ноге, выписанный ему, привёл его в чувство.

– Да, ладно, – почесав ногу, сказал он. – Я всё сейчас вспомню, не надо драться. Начать, кажется, с поцелуев, правильно?

Она улыбнулась, потянувшись к нему. Сделав серьёзное лицо, он, обхватив ладонями её лицо, стал прилежно покрывать поцелуями её щёки, лоб, нос и губы.

– Вот так? Так? – Спрашивал он после каждого.

– Тебе виднее…– улыбалась она, подставляя ему очередное место для прикосновения его губ.

– Всё, ты беременна, – заявил он и, пока она хлопала глазами, стал ей объяснять: – А что? Любая девочка у нас в стране знает, что раз её поцеловали, значит, у неё будет ребёнок. Чик- и бэби. В кино ходила?

– Нет, – разочарованно покачала она головой.

– Как нет? Ты уверена? Вдруг, мы его уже сделали?

– Нет!

– Как, нет? Погоди. Поцелуи пробовали, обычным способом пробовали. Не знаю, значит, надо попробовать как – то иначе?

– Не понимаю, как иначе?

– Может, моему кораблю надо зайти в какой -нибудь другой порт, чтобы всё получилось?

– Какой порт? – Не поняла она.

– Заповедный, – нашёлся он.

– Я тебе дам порт! –Дошло до неё. Схватив подушку, она стала лупить его ей по лицу, голове и куда попало.

– Одну минутку, -начал закрываться он. – Madame, vous m'avez confondu avec quelqu'un. Вы меня с кем –то перепутали, говорю! I don t know, what s wrong with you, lady!

– Ты что, на всех языках говоришь? – Остановилась она, подбросив прядь своих волос, для чего ей пришлось выпустить изо рта под напором наверх струю воздуха.

– На трёх, если быть точным.

– И за это сейчас получишь, – пообещала она, замахиваясь снова подушкой.

– Moment, ich verstehe nicht, was ist der Grund für Ihre Unzufriedenheit? Не понимаю, в чём причина вашего недовольства? – Схватив её за руки, умоляющим тоном произнёс он.

– Щас поймёшь, извращенец немецкий! – Начала она вырываться, бешено орудуя ногами, а вернее своими изящными пятками, которые на деле оказались прямо –таки стальными, и он, уворачиваясь от них, принялся почти танцевать, да так смешно, что почти получился твист.

– Мне больно! – Выгнувшись после одного её действительно сильного удара по ягодице, вполне искренне сообщил он.

– Разве? – Удивилась она. – Я ведь даже другой порт у тебя ещё не нашла.

– Что? Мадам, у меня все порты закрыты из –за крайне узкого входа в чёрное море!

– Ничего, я сейчас тебе его расширю! – Пообещала она, снова бешено начав орудовать подушкой.

За окном стемнело. Устав они лежали на кровати, обнявшись, забыв про моросящий дождь на улице и не обращая почти внимания на телевизор, который показывал картинки, меняя их с той быстротой, с какой глаз успевал их заметить. Села на экран муха, попытавшись отужинать сливами. Баловался раздатчик кинескопа, серебря то бок кровати, то их лица, а то на самых тёмных кадрах выцветший линолеум и фрагмент спинки их казённого ложа.

– Когда он назад твой этот?..– Спросил Влад, глядя на экран. Он не договорил, показывая, насколько противно ему само это имя.

– Митя? Должен позвонить перед отъездом, – равнодушно ответила она, устраивая поудобней голову на его плече.

– Откуда?

– Из Палермо.

– Что у вас за отношения? – Хмыкнул он.

– Опять начинаешь? – Спросила она. Теперь ей уже не нравилось, когда он заводил разговор про Митю.

– Ну, извини…

Пару раз она собиралась уходить. Он шёл за ней в душ, брал в руки мыло и гладил её им, наблюдая за тем, как вода ласкает её тело, завихряясь струйками на предплечьях, утекая по ложбинке между грудей на живот и лобок, а оттуда под ноги. Не в силах сдержаться он принимался целовать её, и всё заканчивалось тем, что они возвращались на скрипучую кровать, а оттуда перебегали на диван или кресло. Ещё был фильм про войну, где много стреляли, под который они и уснули, а когда Влад проснулся, то выяснилось, что утро давно расстреляло ночь. Тихонько встав, он оделся и вышел на улицу, чтобы найти еды, а когда вернулся, телевизор уже не работал, а Власта, одевшись, стояла в коридоре.

– Хотела уйти, -сказала она, – где ты был так долго?

– Представь, круглосуточный в двух минутах отсюда. – Начал он ей рассказывать. –Прихожу кассира нет. Стал кричать: эй, есть кто –нибудь живой? Выходит из подсобки заспанная вся: делать вам что ль нечего, говорит, шляетесь по ночам в магазин. Нормально? Открывает кассу – сдачи нет. Спрашивает меня, может, вы одним яблоком обойдётесь? Каково, а? Я говорю: вы, может, обойдётесь, а я нет. Короче, пока размен искала, минут десять прошло. Назад бежал не останавливаясь.

Отдышавшись, Влад разместил пакеты на столе и начал выкладывать из них еду.

– Не могу представить, что всё закончится, когда мы разъедемся… – сказала она. – Мне придётся ехать к себе. А тебе к этой своей… – Она хотела добавить: " мегере…", но тоже не стала договаривать, поскольку ему это могло не понравиться.

– А я, может, и не хочу уходить, – выдохнул он и в благодарность за то, что она не договорила, поцеловал её.

– Лора там одна наверно? –Спросил он, чтобы сменить тему.

Он спросил так, словно Лора была и его дочерью. И это, он почувствовал, ей понравилось. Выходило, что Лора посвящена в их отношения, хотя на самом деле они не были даже с ней знакомы.

– Лора большая, ей пятнадцать. У неё грудь четвёртого размера! – Власта отвела плечи.

Сбросив туфли, она опять прошла в комнату и устроилась на кресле, которое уже было собрано:

– Репетирует сейчас принцессу в школьном спектакле, представляешь? Знаешь, по Маршаку, "12 месяцев". Ещё немного и у неё самой свита из кавалеров будет. А я с кем останусь?

Взяв из пакета яблоко, он сходил, вымыл его и, вернувшись, протянул ей большое зелёное чудо.

– Спасибо. – Она откусила и, немного пожевав, спросила:

– Что, только яблоки и всё?

– Нет, почему.

Он нагрузил целую тарелку фруктов, где были виноград и персики, и пошёл их мыть. Пока он ходил, она устроилась в кресле, скрестив по-узбекски ноги и, когда он вернулся, устроила тарелку в гнезде в сплетении ног.