Грифоны с семарглами стерегут врата суздальского собора 1230-х годов; грифоны часты в белокаменной резьбе XII - XIII вв. Как видим, образ грифона, пришедший из глубины языческих времен, просуществовал на виду у православного духовенства весь домонгольский период и в трансформированном виде перешагнул в последующие столетия.

Снова встает перед нами вопрос о русском имени того мифического, "кощюнного" существа, которое так хорошо известно нам как грифон. Выше были приведены аргументы в пользу того, что его называли "Дивом". Пополню их дополнительными соображениями. В праславянском языке слова с корнем "див" составляют сложный комплекс, в котором одна группа означает состояние дикости, необитаемости (иногда конкретно: волк, медведь, как дикие звери), другая связана с понятием небывалого, чудесного, удивительного, чудовищного. Третья семантическая группа сближает слова с этим корнем с такими понятиями, как "чудный", "прекрасный", "хитросделанный", "хороший", "большой". (Трубачев О. Н. Этимологический словарь славянских языков. М., 1978, вып. 5, с. 31-37.)

О. Н. Трубачев, очевидно, прав, отрицая прямое соответствие славянского "дивьнъ" латинскому "divinus" - "божественный" (с. 37), но применительно к диву-грифону, не божеству, а исполнителю воли небесного божества; приведенные выше семантические разветвления вполне объяснимы: фантастическое животное, полуптица-полузверь, созданное воображением древних "кощунников", вполне отвечает понятию "чудесного", "удивительного". Никем не виденный в реальной жизни птице-зверь мог жить только в пустынных, необитаемых отдаленных от человека "диких" местах, рядом с волками и медведями. Обрисовка "дивного" как хорошего, хитро сделанного полнее представлена в языке XIX в. В. И. Даль по собранным им материалам дает такие расшифровки: слово "дивый" - чудный, чудесный, редкостный, прекрасный, превосходный; слово "дивно" - чудно, изрядно, много, обильно, довольно, далеко, долго, давно. ( Даль В. И. Толковый словарь. М., 1955, т. I, с. 435.)

Как видим, здесь уловлено четыре семантических разветвления: 1) чудесный, необычный; 2) превосходный, изрядный; 3) обильный; 4) далеко простирающийся в пространстве и времени ("далеко", "давно", "долго").

Все эти понятия вполне приложимы к мифическому образу грифона-дива, благоприятствующего природе и человеку. С "дивом" связаны такие растения, как лекарственный "дивосил" (девясил) и "диванка" - "царский скипетр", относящийся к ранневесенним. Представляет интерес украинское обозначение ритуального свадебного хлеба - "ди'вень".(Трубачев О. Н. Этимологический словарь…, с. 36.) Сопоставим это с тем, что в других славянских землях (у болгар) ритуальный хлеб называется "богачей", т. е. посвященным божеству.

Из всех этих материалов явствует, что "див" - древний благожелательный мифический персонаж, обладающий необычным, "удивительным" видом, обитающий где-то в далеких диких местах земли и объясняемый путем понятий повсюдности и вневременности ("много", "далеко", "долго", "давно"). Интересны украинские дополнения: "див", "дивок" - муж русалки. Болгары самих русалок-вил называют "дивами" или "самодивами" ("самовилами"). (Niederle L. Указ, соч., с. 32.)

У автора "Слова о полку Игореве" его Див - еще защитник русских людей, выступивших в поход в недобрый час солнечного затмения:

Здесь обрисована та половецкая степь, которая была подвластна ханам Шаруканидам. Людям этой степи, святыне этих людей и угрожает Див, находящийся в Русской земле, в русских лесах. Окончательно ясным отношение Дива к Руси становится при втором упоминании, когда киевские бояре поведали великому князю о несчастье, о гибели русских войск:

В начале похода Див грозил с высоты всей степи Причерноморью, Крыму и Поволжью; после непредвиденного поражения Игорева полка Див упал вниз, на землю. Если бы Див был божеством степняков, то после их победы он вместе с ними полетел бы на Русь, сопровождая и вдохновляя "пардужье гнездо".

Див был божеством Руси и именно той части лесостепной киевско-северской Руси, где чаще всего встречались украшения с изображением крылатого Дива. По мысли автора поэмы он был "кощунным" мифическим защитником воинов "дажьбожа внука" - русских людей 1185 г. Все археологические находки, фресковая роспись, резьба по камню и золотое письмо церковных врат убеждают нас в живучести прадедовского языческого восприятия этого архаичного образа в XII - XIII вв.

Возможно, что ключ к разгадке известной фразы "Слова о полку Игореве" - "збися Див, кличет верху древа" - содержится в самих скифских истоках этого образа. Известны бронзовые воинские штандарты с изображением древа жизни, над которыми как бы на вершине дерева помещена объемная фигура грифона с львиным туловищем и воинственно поднятыми над спиной крыльями; "див" как бы бьет, трепещет крыльями.( См., например, штандарт из скифской Толстой Могилы. ("Вестник Академии Наук СССР", 1982, № 11, с. 108).) Композиция содержит космогонические элементы: две зоны воды (земной и небесной); древо расположено выше земной воды и ниже небесной. Грифон помещен выше небесной зоны, как символ высшей силы. Возможно, что мифологический образ могучего небесного покровителя, находящегося выше деревьев, сложился еще в праславянско-скифскую эпоху и дожил, как и многие фольклорные образы, до русского средневековья. Див над деревом - символ угрозы враждебным степнякам; Див поверженный - подтверждение поражения русских.

Постепенно архаичный благожелательный персонаж превращается в свою противоположность. Общеизвестно, что в Индии "дева" - "бог", а в Иране "дэвы", "дивы" - злые духи, что является более поздним переосмыслением, связанным с религиозными реформами. (Мифы народов мира. М., 1980, т. I, с. 359, 417.)

Все языческие божества славян стали впоследствии отрицательными персонажами не только с точки зрения церкви, но отчасти и в народе. Применительно к "диву" это сказалось в украинской поговорке: "Щоб на тебе див прийшов!". (Гринченко Б. Д. Словарь украинского языка. Киев, 1958, т. I, с. 381.)

Лесной птице-зверь, боровшийся в X в. с Кощеем, изображения которого в XI - XIII вв. носились как талисман, к XIX в. стал зловещим символом:

И этнографические кокошники и княжеские золотые диадемы в разных вариантах отражают идею неба. Это проявляется и в птичьих наименованиях ("кокошник" от кокош - петух, "кичка" - утка, "сорока"), и в изображении солнца и птиц на средней надлобной части убора. Есть севернорусские кокошники с вышитым на челе или на плоской круглой верхней части древом жизни и рожаницами. Известны этнографам и городские кокошники XVII-XIX вв., унизанные жемчугом и разделенные на семь (реже пять) городков со схематичными женскими фигурами и солнцами, как бы отмечающими дневной ход светила по небосводу. Число 7, возможно, связано с количеством звезд Большой Медведицы, важнейшего созвездия для всех народов Старого Света еще со времен мезолита. Этнографам еще предстоит интересная работа по широкому изучению головных уборов всех славянских народов и их соседей с раскрытием архаичной семантики.