Украшение подобного рода могло быть частью свадебного убора, так как аграрно-магическая тема являлась как бы иносказанием темы плодородия вообще.

На некоторых ряснах из серебряных цилиндрических колодочек очень явственно обозначаются вертикальные ряды из нескольких сотен маленьких выпуклостей, создающих общее впечатление дождевых струй. Идея оплодотворяющего дождя хорошо согласуется с общей символикой женского головного убора.(Килиевич С. Р. Детинец Киева IX - XIII вв. Киев, 1982, рис. 40.) На выбранном примере такие "дождевые" золотые рясны хорошо гармонируют с вилами-русалками, поливающими нивы из рогов, изображенными на колтах этого гарнитура.

Языческая символика рясен полностью соотнесена с символикой колтов, завершавших внизу эти великолепные декоративные цепи. (Рис. 96, 100).

"Русалки (вилы) суть женские существа - очень красивые девушки с длинными косами и крыльями. Они живут на краю света, а к нам прибывают лишь однажды в году - весною и в нужное время орошают дождем хлебородные нивы. Они выливают росу из рогов и хлеба начинают колоситься. От русалок зависит плодородие нив". (Дмитрий Маринов. Народная вера)

Единственный параграф в этой книге предварен эпиграфом. Это сделано потому, что значительная часть золотых колтов XI - XII вв. из княжеских кладов Киева и Чернигова является прямой иллюстрацией наблюдений болгарского этнографа Д. Маринова над праздниками русалий в честь русалок-вил.(Маринов Д. Народна вера и религиозни обичаи. София, 1914, с. 191. Русалки заботятся также и об опылении цветущих хлебных колосьев, "когда нивы сияют, так как это их брачное торжество" (с.476).)

Золотые колты с многоцветной перегородчатой эмалью найдены преимущественно в столичных княжеских городах (Чернигов, Владимир), но главная масса их происходит из Киева, из аристократической части старого города вокруг древнего княжеского Теремного двора. Это сильно сужает социальную среду бытования этих великолепных и очень дорогих (по материалу и тонкости изготовления) предметов русского узорочья. По всей вероятности, золотые колты, как и диадемы, были собственностью великих княгинь. При первом знакомстве с сюжетами изображений на золотых колтах парадного убора русских княгинь нам может показаться, что ничего языческого в них нет; почти все они с точки зрения православного благочестия выглядят вполне пристойно: птицы, растительный орнамент, женские головки, птицы у "древа жизни", райские птицы сирины, изредка грифоны. Более того, на самой поздней группе золотых колтов, относящейся уже к концу XII - началу XIII в., мы видим христианские изображения: Иисус Христос, святые Борис и Глеб.(Рыбаков Б. А. Языческая символика…, с. 353, рис. 1 и 2; Он же Київськi колти и вiли-русалки, с. 96, рис. 1.)

То обстоятельство, что христианские изображения завершают почти двухвековую эволюцию композиций на золотых колтах, сменяя (и заменяя), как и на диадемах, старую символику новой, церковной, позволяет считать вытесняемую символику тоже связанной с религиозно-магическими представлениями, как и более поздние христианские изображения.

Колты украшались с обеих сторон, из которых одна была лицевой, с более сложным сюжетом; на оборотной стороне преобладал растительный орнамент. Изображения на лицевой стороне золотых колтов могут быть подразделены на три или четыре хронологических группы сменяющих друг друга сюжетов; узор же на оборотной стороне более устойчив - это всегда растительный орнамент в разных видах; он продолжает существовать даже на самых поздних колтах с изображениями христианских святых.

К ранним сюжетам следует отнести колты с грифоном на лицевой стороне и птицей на оборотной (Киев).(Макарова Т. И. Перегородчатые эмали…, табл. 2, с. 7-10.) Работа довольно примитивная. Растительные символы не выделены особо, а размещены на фигурах грифонов и птиц: на крупе и на шее у грифонов, на груди и на крыльях у птиц. В дальнейшем грифоны исчезают из изделий киевских златокузнецов.

Наибольший интерес для нашей темы представляют колты с сиринами. Датируются они второй половиной XI в. - первой половиной XII в. ( Рибаков Б. О. Київськi колти…. с. 99.) Заказчицами и владелицами этих колтов могли быть снохи Ярослава Мудрого и жены его внуков и правнуков, княживших в Киеве (Святополка, Владимира Мономаха, Мстислава и др.). Одной из владелиц подобных колтов была киевская чаровница Потвора, жившая тоже близ Теремного двора (см. выше).

На лицевой стороне этих колтов изображались тончайшим рисунком перегородчатой эмали две птице-девы в кокошниках и с нимбами. Тонкость рисунка, образованного золотыми перегородками, видна из того, что красивые лики этих дев умещены на пространстве, равном поперечному сечению карандаша. Птичьи тела сирен покрыты многозначительным символическим орнаментом: в верхней части, у шеи, это - ряды синих волн, означающих или водную стихию вообще или же, учитывая небесную область обитания крылатых дев, "хляби небесные", источник благодатных дождей. Ниже волнистых рядов на синем фоне показаны крохотные белые кружки, означающие, по всей вероятности, дождевые капли или капли "росного тумана". Одно крыло у каждой птице-девы приподнято, а другое, обращенное к зрителю, обязательно украшено крупным "крином", символом прорастающего растения, подобно "кринам" на крыльях грифонов, вздымающих Александра Македонского на небо. Точно такой же "крин" помещен в особом кружке в центре колта между сиринами. Все это связывает композицию лицевой стороны в единое целое, подчиненное основной идее аграрномагических представлений - орошению молодых растений. Растение показано в самой начальной стадии роста: это красноватое зерно с лопнувшей оболочкой другого цвета, напоминающее лилию-крин лишь своим общим контуром, но явно отличное от цветка. На некоторых нашивных бляшках с эмалевым рисунком сирины изображались сплошь покрытыми знаками ростков вместо оперения (дробницы XII в. на саккосе митрополита Алексея).

Изображения сиринов-сирен ведут нас к очень важному разделу древнерусских языческих верований. В русском переводе XI в. греческой хроники Георгия Амартола античные сирены приравнены в специальной глоссе к славянским русалкам-вилам:

"Яже и сирины наричутся, рекше вилы …"

(Niederle L. Указ, соч., с. 59.)

Античные сирины связаны с богиней плодородия Деметрой, славянским соответствием которой является Макошь. Сирены, соблазнявшие Одиссея и его спутников, изображались в чернофигурной вазовой живописи как огромные птицы с девичьими головами, летающие над кораблем. Образ птице-дев возник задолго до Гомера. В крито-микенской культуре известны статуэтки крылатых женщин(Качурис К. А. О позднеэлладских женских глиняных статуэтках. - Сов. археология, 1963, № 2, с. 144, рис. 1.), а в Центральной Европе в бронзовом веке существовали своеобразные погребальные урны в виде грубоватых женских фигур с крыльями и штриховкой, воспроизводящей оперение (Баденская культура).

В этой связи представляет особый интерес мнение А. Н. Веселовского о родстве славянского образа вил-русалок с римскими виолами-манами, в честь которых устраивались весенние праздники: "В виле я вижу, - писал Веселовский, - сложный образ, в котором римская Viola слилась с древним вела - вила".(Веселовский А. Н. Разыскания в области славянской филологии, вып. XXV, с. 288.)

Сиренообразные урны бытовали в той части Европы (Средний Дунай), где обитали италийские племена до их расселения на Апеннинском полуострове. Праславяне были соседями этих племен. Это придает особую ценность соображениям Веселовского. Обильный материал о вилах содержится в сербском фольклоре. Вилы - красивые крылатые девы, живущие обычно вдалеке от людей у воды ("Вилина вода", "Вилин извор"), на горах, на облаках. Они могут превращаться в лебедя, в сокола, в волка и в змею. Вилы приносят людям счастье. Рождаются вилы от трав или от росы (отсюда, очевидно, и русалки?). Вилы излечивают болезни, предсказывают судьбу. По народным преданиям, существуют "вилины горы", на которых у бесчисленных родников растут чудесные деревья с серебряными стволами и золотыми листьями. Вильской травой считался ковыль (Stipa pennata). В Дубровнике на карнавалах главными персонажами были "вила" и "Турица".(Српски митолошки речник. Белград, 1970, с. 66 - 70; 166.) В отличие от болгарских и русских обрядов и представлений, где вилы-русалки (у болгар: "вилы", "самовилы", "дивы-самовилы") прочно входят в систему аграрных культов, у сербов эта связь прослеживается лишь опосредованно.