Подумал, что у спецназа будет постоянная радиосвязь, они так всегда работают. Вставил в ухо наушник и перевел свою навороченную станцию «Радиус-18» в режим активного поиска. Почти сразу нашел активность на крутом 42 канале, который дешевые станции вообще не видят. Запустил механизм дешифровки сигнала – может быть, удастся подобрать ключ. Эту восемнадцатую модель как раз придумали для перехвата, как рация она самая обычная, а вот криптографический блок – сильнейший в своем классе.

Спустя несколько минут я, и правда, увидел вдалеке шесть бойцов в нашей зеленой форме. Нет, восемь. Двух раненых они тащили на носилках. Двигались медленно и дошли до открытого пространства, где должны стать особенно уязвимы.

Вдруг рация пискнула, и я услышал голоса врага:

– Я на позиции.

– Дрюля, вы скоро?

– Меч, первую позицию забраковали. Ищем другую. Идём в красный дом.

Враги, к моему удивлению, говорили на нашем языке, имели похожие позывные. Я первый раз в новой жизни встретил врага и был потрясен отсутствием различий. Я думал, что они будут говорить на неведомом мне языке Сур, ну никак не на чистейшем русском.

Рация снова ожила:

– Крот видит врага. Ждем команды.

Наши бойцы тем временем вышли на пустырь и волокли раненых в сторону моей башни.

– Меч, мы на позиции.

Я начал искать красный дом, про который они говорили. Нашел облупленный сарай с единственным окном. Наверное, этот, других красных нет. Я внимательно измерил и выставил на оптике расстояние до цели, активировал метеостанцию с автокорректором. Как выставить другие настройки, я попросту не знал. Надеюсь, старый владелец пристрелял винтовку, и я хоть раз попаду. Хотя, если ошибся с домом, то вряд ли успею перенастроить оружие.

Но я не оплошал: в окне появилась угловатая черная фигура в тяжелом бронекостюме. Бу-у-ух! Тяжелая винтовка отдала в плечо с силой отбойного молотка. Прицел сбился с цели! Да что за Караганда! Расстояние около километра, даже небольшое движение винтовки сносит вид в оптике на десяток метров в сторону.

– Дрюля ранен в руку, – заговорил тревожный голос в рации, – оказываю помощь.

Да что такое? Точно в грудь стрелял, а попал в руку. Видимо, не все учел. Пуля никогда не летит прямо. Едва она покидает ствол, то начинает падать, вот поэтому важно точно выставить расстояние, чтобы пуля попала, куда нужно, а не в землю перед целью. Но моя пуля попала в руку, то есть её снесло в сторону. Самое простое объяснение: ветер создал давление и отклонил. Значит, метеостанция неисправна или работает не так, как должна.

Я сначала хотел экономить патроны и стрелять только точно по целям. Но так не получается, нужно хотя бы напугать, отогнать врага от беглецов.

Я опять навелся на окно и начал стрельбу. Бу-у-ух, Бу-у-ух, Бу-у-ух.

– Меч, мы под огнем! – закричал враг в рации.

Бу-у-ух, Бу-у-ух.

– Меч, я ранен. Рикошет в грудь. Нужна помощь! – с хрипом заговорил тот же боец.

Наконец «Комарик» засек движение и вывел мне картинку двух черных штурмовиков, перебежками двигающихся в сторону красного дома. Нормально! Теперь им стрелять по нашим некогда.

Я посмотрел в бинокль на наших бойцов, они почти преодолели пустырь и подбегали к одному из неприметных зданий, от которого торчали из земли только антенны и инженерные постройки на крыше. Так, наши в порядке.

Я снова вернулся к черным врагам и открыл огонь. Но стрелять по движущимся объектам гораздо сложнее – нужно брать упреждение, на каждом расстоянии до цели оно разное. Я, конечно же, сделать это не смог. Снайперов учат годами, а у меня, скорее всего, первый раз в руках снайперская винтовка.

Бу-у-ух, Бу-у-ух.

– Мы под огнем! Ясень, мы отходим, – заговорил их лидер Меч. – Ждите!

Я еще пострелял по врагам, а когда они скрылись с линии огня, то и по красному дому, чтобы не расслаблялись. Закончив стрельбу, я вызвал базу:

– Стас, это Ветер! Прием!

– Слушаю, Ветер. Прием, – голос командира был тревожным.

– Наша группа ушла под землю. Черные отступили, у них двое раненых. Прием.

– Молодец, Ветер! Спасибо, век не забуду, – грустно сказал Стас, в его голосе я услышал нотки вины. – Услышь меня! У тебя неприятности, к тебе идет…

Связь прервалась на полуслове. Я не услышал, кто именно ко мне идет. Но, надо полагать, кто-то совсем страшный, если вместо радости Стас на негативе. Да что ж за день такой! Я отправил «Комарика» далеко вперед, в сторону черных штурмовиков, и начал прочесывать квартал за кварталом. Черные где-то залегли, а других врагов не видно.

Мне кажется, они спалили мою позицию, значит, нужно уходить. Если есть второй отряд, то он направится прямо сюда, чтобы разобраться с наглым стрелком. Но сначала требовалось оставить им сюрприз: я положил под стол взрывчатку, которую забрал с трупа бойца «Раджини», воткнул в неё блок взрывателя, обильно присыпал мелкими железкам и, чтобы было незаметно, укрыл грязным мешком, который нашел тут же в комнате. Вот и готова мощная «фугасина»!

Я вылез из-под стола и подошел к окну, чтобы осмотреть пути отхода. Так был занят мыслями о Даше, что совершенно не запомнил дорогу. Куда уходить? Конечно, направление в сторону базы мне понятно, но где тут минные поля, где ловушки? Я вообще ничего не знал о наших фортификациях.

– Добрый день! – услышал я голос со стороны лестницы и характерный щелчок снятия оружия с предохранителя.

Я резко оглянулся, по лестнице поднимался Профессор, он осторожно приближался, направив на меня автомат. Я впервые увидел его вблизи. Это был мужчина лет сорока, густые темные волосы с сединой, небрежно подстриженная борода. Высокий лоб, тёмно-карие глаза - проницательные, в которых словно прячется лёгкая насмешка над миром. Скулы резко очерчены, как у киногероев. Его подбородок — крепкий, с лёгкой ложбинкой. Фигура – стройная и подтянутая, но без излишней массивности. В его движениях чувствовалась некоторая ленца, свойственная людям, которым не нужно доказывать свою значимость. Но главное, улыбка – лукавая, в ней чувствовалось старательно спрятанная неискренность.

Следом за ним с оружием на изготовку двигались два его товарища, самые обычные молодые ребята, с очень напряженными лицами. Троица остановилась от меня в трех шагах, и Профессор спросил:

– Это ты хотел с нами поговорить? Разобраться?

В его словах чувствовалась издевка. Он говорил снисходительно, растягивая слова, как учитель с учеником. Теперь мне стало понятно, почему он – Профессор.

– Как же вы не вовремя! – сказал я, когда прошел первый шок от неожиданности их появления.

– А мы всегда не вовремя, – произнес он с довольной ухмылочкой.

– Мне сказали, что сюда движется отряд, – я начал распаляться от этой его снисходительной интонации.

– Отряд сюда уже пришел, – Профессор сел на стул перед столом, под который я только что установил бомбу. – Поговорим? Дурить не будешь?

Он продолжал держать меня на мушке, ожидая ответа, а два бойца отошли к стенам и встали слева и справа от него, также не сводя с меня дул автоматов.

– Ну поговорим, – я сел на стул напротив и на всякий случай достал детонатор, настроенный на отпускание кнопки. Если выстрелят в меня, то гарантировано сдохнут.

– О чем будем говорить? – таким же ехидным голосом спросил я, и Профессор нахмурился.

– Дурака гонишь, да еще и дерзишь старшим, – он покачал головой, – нехорошо это. Бессмертный, что ли?

Мой дрон вернулся, и у меня созрел авантюрный план. Безумный, но если и реализовать его, то только сейчас, пока они сами на взводе и не особо наблюдательны. С помощью «Комарика» я визуализировал на секунду доспех мимика на себе и одновременно с этим показал взрыватель в руке.

– Опустите оружие, судари, – вежливо попросил я, – у меня сегодня слишком нервный день.

Парни сразу опустили стволы, а Профессор замер в раздумьях. Я видел, что он напрягся, разговор обещал пойти не по его плану, а по моему.