В какой-то момент, я просто сел на ящик и прислонился к стене, чтобы передохнуть и оценить свои шансы остаться хотя бы живым в предстоящей переделке.
Вы, думал я, ведёте перманентные действия с кочевниками, массово использующими кавалерию и тактику наскока, а снарядов, начинённых шрапнелью у вас нет?! Что, значит, не было необходимости?! Что значит, с таким давно не сталкивались?! Должны же были думать! Должны были предполагать!
Нет, отвечали мне, если давно ничего такого не происходит, то снабжение крепости идёт соответственно. К тому же она стоит на изрядном отшибе от основных торговых путей, которые требуют более пристального внимания.
Радовало одно: никто не сказал ни слова в мой адрес, или в сторону Айюнар, обвиняя нас в сложившейся ситуации. И за это я был по-настоящему благодарен окружающим. По всей видимости, у дайхеддов была настолько паршивая репутация, что им элементарно никто не верил, что наша выдача что-то изменит.
- Вы всегда сражаетесь по ночам? – спросил я как-то проходящего мимо Сетхара.
- Нет, - пожал он плечами, - но согласись, что ночью у нас не так жарко, как днём.
- Здесь я, конечно, соглашусь, - сказал я в спину Сетхару, уже прошёл мимо, продолжая раздавать указания, и уже меня не слушал.
На плацу я заметил несколько десятков спешенных всадников с их дертейями. Командир им что-то объяснял и они, выслушав его, повели своих животных под уздцы прочь. Наверняка, поставят их в стойло. Смысла в таком небольшом количестве против дайхеддов просто не было. Лучше этим бойцам занять место на стенах.
Мне поручили участок, где мы поутру выслушивали ультиматум дайхеддов. Я при помощи местного бойца затащил на стену несколько ящиков с боекомплектом, чтобы не бегать туда-сюда несколько раз, а заодно соорудил себе из них нечто, на чём можно было сидеть относительно удобно и вести огонь по наступающим. К тому же я втащил пару пустых, но довольно прочных, как мне показалось, ящиков на стену, соорудив тем самым так недостающие мне зубцы.
Часть солдат, в том числе больные из госпиталя и добровольцы из местных были отправлены на те участки, где предполагался наименьший напор кочевников, если он вообще там случится. В общем, отправили их в резерв.
Со стены было видно, как часть солдат гарнизона в полной экипировке отправляются занимать свои места в дотах, и я понимал, что они, по большому счёту, смертники. Они конечно сдержат первый натиск и смогут проредить лаву дайхеддов, но в итоге их конечно убьют. Расстреляют, забросают гранатами, сотворят ещё что-нибудь, но убьют.
Подошёл неизвестный мне боец и стал размещаться рядом со мной, раскладывая БК. Я даже не обратил на него внимания, наблюдая за скопившимися вдали кочевниками.
Между тем, краем глаза я заметил, как боец полез в сумку и протянул мне шлем, если это можно было так назвать. Я обернулся, чтобы разглядеть протянутую мне вещь.
- Защита! Голова! – произнёс незнакомец, красочно похлопывая себя по макушке, будто разговаривал с глухонемым.
- Шлем что ли? – спросил я на сайхетском.
Боец оцепенел, не ожидая такого владения его родным языком.
- Да, шлем, - ответил он. – Очень хороший. Ваши так и не смогли создать что-то подобное.
- Да? Ну, давай сюда, посмотрим, что наши не смогли воссоздать.
Вообще, правильнее было бы его охарактеризовать как шлем-маску, похожий на те, что мне уже приходилось видеть на солдатах гарнизона, так как с лицевой стороны он был оборудован личиной, оборудованной чем-то вроде встроенного респиратора, и вообще представлял собой единое целое. Причём на личине не было смотровой щели, а были буквально два глаза, через котороые
Я повертел шлем в руках, не понимая как его надеть, так как отверстие для головы было явно меньше для того, чтобы просунуть в него голову. По диаметру оно больше походило для шеи. Ремни и прочий крепёж тоже отсутствовал.
Парень заулыбался, протянул руку и нажал какой-то скрытый рычажок или кнопку снизу и… шлем раскрылся! О как! Они у них, оказываются, раскрываются!
- Надевай! – незнакомец, кажется, был в предвкушении.
Ну, ладно, раз просишь.
Я осторожно всунул голову в шлем, и он тут же сомкнул свои сегменты, плотно сев на моей голове.
Но больше всего меня поразило не то, что его внутренняя часть как бы подстроилась под особенности моей головы, и то, что в нём не было ни капельки ни жарко, дышалось легко и свободно… А то – что я видел всё перед собой так, как если бы никакой тактической маски на моём лице и не было. Никаких тебе смотровых щелей, который бы ограничивали обзор!
Я взял в руки автомат, прицелился и тут же прямо перед моими глазами побежали чёрточки и символы, обозначающие расстояние до цели. Я постучал по внешней стороне шлема и понял, что он гасит удар ничуть ни хуже какой-нибудь известной мне каски, при том, что был он более компактным.
И знаете, что я вам скажу: за такой девайс военные корпорации отвалили бы не хилый куш! Да, у меня на голове сейчас были миллионы, и даже далеко не рублей!
Хотите парадокса? Он у меня для вас есть: люди умеют производить крутую электронику, но не могут обеспечить гарнизон снарядами со шрапнелью! И вот как такое может быть?!
Нажав на ту же кнопку, я заставил шлем распахнуться и снял его.
- Вадим, - я протянул руку в знак знакомства.
- Дейс, брат Сета, - ответил незнакомец, пожимая мне руку.
Вот оно что! Интересно, Сет специально попросил его прийти сюда или просто так сложилось? Я присмотрелся, но не смог вспомнить его лица, хотя это было и не удивительно, так как в караване людей было много, а я в основном крутился возле Айюнар. И в первую очередь потому, что тогда ни бельмеса не понимал речь окружающих, а это, знаете ли, очень напрягает.
Так, в приготовлениях прошёл очередной жаркий день в мире, в который я попал то ли по прихоти случайности, то ли чьей-то иезуитской задумке.
***
Я стоял за выступом, который представлял собой примыкающую к внутренней части стены часть постройки, и смотрел на небо. Здесь, на удивление никого не было. И можно было спокойно постоять и насладиться зрелищем ночного неба, которое я больше нигде бы не смог увидеть. Ну и подумать немного о своей жизни. Я бы, может, и помолился, да только ни одной молитвы не знал, а услышит ли меня мой христианский Бог здесь, в этом мире, я уверен не был. Хотя помню, как мать говорила, что Бог у каждого в сердце. А ведь коммунистка была, комсомолка. Тогда я ещё думал, что за странное место он выбрал для своего пребывания.
Это много позже начинаешь понимать, что же она имела в виду. Но сейчас я ей об этом уже не расскажу. Всему своё время, если коротко. Всё надо делать вовремя.
На небе постепенно зажигались звёзды, и расцветал Цветок Ночи – туманность, которая поражала своей красотой, но сейчас, он против воли ассоциировался ни с чем-то прекрасным, а с погребальным венком. Красивым таким, разноцветным, сделанным с душой… вот только ты понимал, что он создан вовсе не для того, чтобы радовать глаз.
По небу с одного края к другому с огромной скоростью неслась яркая звёздочка, происхождения которой местные не знали, или не хотели мне рассказывать.
- Тебе нравится? – такой уже знакомый голос вырвал меня из оцепенения.
Айюнар, наконец, заплела свои густые каштановые волосы, перехватив их золотыми с чёрной эмалью украшениями, и лишив ветер возможности безнаказанно с ними играть.
- Ваше небо? – уточнил я.
Она улыбнулась, ведь на небе сейчас расцветал Цветок Ночи – Айюнар.
- Да, - ответила она по-русски.
- Конечно, нравится.
- У вас небо другое? – спросила она, и её вопрос мне показался настолько же наивным, насколько и естественным. Как будто увлечённый ребёнок расспрашивает тебя о твоём путешествии по дальним странам.
- У нас оно – другое. Не такое яркое, более строгое что ли. Особенно там, где я родился и живу… жил, - поправился я. - А через всё небо ясной ночью, если небо не затянуто облаками, тянется Млечный путь.
