Я сам хоть на какой-то срок хотел бы понять, кто же я есть, что я такое, почему в моей голове летают столь поразительные мысли в таком возрасте и почему настолько бессмысленным кажется хоть малейший разговор с этими людьми? Вы думаете, что я не умею говорить? Нет же, просто в этом нет никакого смысла. Всё бесмысленно на столько, что именно я пытаюсь найти во всём этом хоть какой-то смысл. Это тяжело, правда, но вы же не сможете, никто из вас не сможет меня даже понять, не то что поддержать. Порой кажется, что именно вы не знаете слов, не знаете большое, огромное количество слов и словосочетаний, которые не то что можно, необходимо произносить в речи. Вы слишком не такие, но кажется, что именно я неправильный из всех тех, кто окружает меня в эту жизнь.

Я никогда не чувствовал подобного, почему именно нужные, правильные мысли возникают перед сном? Почему именно тогда, когда ты ловишь эту бесмысленную, нейтральную, словно из другого мира волну? Смогу ли я понять её хотя бы в какой-то промежуток этой непонятной мне недожизни, в этом бесмысленном существовании, что каждый раз поглощает нас, не давая вздохнуть.

Я просто ребёнок, а вы – глупые взрослые, что не можете решить, что же делать, без этого громадного «стада»? Как же быть, если они подумают, что я не такой? Как же без этого мнения?

А когда мне можно быть собой? Я достоин того, чтобы чувствовать хотя бы иначе, не как один организм? Почему это я не могу просто не разговаривать с неприятными мне людьми, я же не хочу этого! Сразу поставили клеймо на всю жизнь, словно проклял кто-то, то отца в это впутают, то мать, то потусторонние силы. Странные вы, однако, существа – люди, кто первый скажет, в то и поверят, ещё несколько раз перековеркают, и будет ещё хуже. Прям как нам и надо, звучит прекрасно, как думаете? И тут где-то в голове стадо баранов в один голос пробекало.

«– Ха-ха-ха… Забавный ты малый, я и не думал, что тебе нравятся подобного рода шутки…»

– Я только подумал об этом.

«– Я знаю».

***

Она снова не пришла, и мне стало интересно, чем же она занимается в своё свободное время. Я проснулся довольно рано, не так, как обычно. Солнечные лучи проникали в комнату, и я мог наблюдать, как пылинки медленно опускаются на пол, скользя по потолку.

Я не могу вспомнить, когда в последний раз мама что-то делала в доме, не считая своего появления здесь. Она часто пропадала, а если и приходила, то либо в компании незнакомого мне мужчины, либо в одиночестве, но очень злая.

Когда-то мама была очень красивой, с великолепными чертами лица и очаровательной улыбкой. Теперь же я боюсь не только её взгляда или обычного настроения – мне достаточно просто осознавать, что она где-то рядом. Я не люблю находиться с ней в одном помещении, а она ненавидит меня за все свои ошибки, винит в боли и в том, что я слишком похож на неё.

У неё всё те же волосы персикового цвета и глаза цвета звёзд, но теперь их обрамляют синяки и ссадины, оставленные «хорошим настроением». Когда-то она была моим кумиром, она была для меня всем. Теперь же передо мной стоит тощая женщина, её тело напоминает скелет, обтянутый кожей, а в усталом взгляде больше нет прежнего блеска.

Я долго думал о причинах, по которым всё произошло именно так, но не смог найти ответа ни на один свой вопрос. Мне было её жалко, я хотел понять её состояние и спасти от той ведьмы, которая не подпускает меня к ней слишком близко, видимо, боясь, что она вспомнит.

Стены в доме постепенно становятся всё холоднее, приближается зима, а отопление так и не включили. Я иду босиком по ледяному полу, чтобы добраться до нужного участка. Мне не холодно, просто неуютно, и поэтому большую часть времени я провожу либо на чердаке, либо на подоконнике в своей комнате.

Сегодня пошёл снег, огромными хлопьями он плавно опускается на землю, но я пока могу только смотреть на это.

«– Ты же в курсе того, что не сможешь выйти, да?»

– Я знаю.

«– Там очень холодно, а у тебя нет нужной одежды…»

– Я собираюсь провести этот день на чердаке, по крайней мере сегодня…

Осмотревшись, я заметил большую кучу «мусора» и решил разобрать её. Постепенно я начал сортировать вырезки из газет, фотографии, книги и личные записи отца, которые пока не мог прочесть. Книги были довольно редкими экземплярами, и каждая из них вызывала у меня воспоминания о том, как папа читал их.

– Эдди, ты снова пропал в своей книге! Разве так можно, хоть немного обрати внимание на тарелку с едой, ты не ел с самого утра!

– Все хорошо, не стоит переживать, правда. Сейчас я очень занят, но, милая, я уверяю тебя, что поем…

Тарелка так и осталась стоять, папа так и не притронулся к ней, вероятно, был слишком занят своими исследованиями. Однажды у меня даже возникла мысль, что он изучает что-то, связанное с продуктами. Но, скорее всего, это не так, и он просто слишком увлечён своей интересной работой, а мама просто ругается на него.

Я никогда не понимал, что не так с их отношениями, но теперь, хоть и не до конца, но понимаю. Отец не мог распоряжаться своим временем, которое он тратил только на себя. Как выяснилось, он мало уделял время семье, и именно поэтому я мало что помню о нём.

По правде говоря, мне не хотелось бы винить его во всех смертных и бессмертных грехах, в любых ошибках, ведь это не его вина, что всё сложилось именно так. Каждый вечер, каждую ночь я сидел и надеялся, что всё изменится, я просил, чтобы это произошло, и искренне не понимал, что же всё-таки не так. Может быть, я сам что-то делаю неправильно, надо бы наконец действовать, хоть как-то, но правда в том, что я хотел этого, но, о нет, ничего не менялось, даже если это было моё самое сильное желание.

Каждую ночь я сидел у окна, укутавшись в своё любимое синее одеяло, и смотрел на этот мир своими детскими глазами. В очередной раз я не мог понять, почему всё идёт «не так», почему всё постоянно происходит «не так». Но главный вопрос во всём этом – это «почему?»

Всё «не так», как хочет мать, всё «не так», как хотелось бы мне, и всё совершенно «не так», как требует та костлявая ворчливая ведьма. Она постоянно здесь, каждую минуту, каждую микросекундочку, каждое мгновение во времени, она всегда здесь, я слышу её глубокое дыхание, чувствую этот прогнивший воздух, всю эту бессмертную невыносимую боль и ничего не могу с этим сделать.

Я столько раз пытался понять, но в конечном итоге ко мне пришло лишь осознание, но я всё так же в поисках восприятия мира в целом и в понимании самого себя. Я уже не знаю, как «правильно», как «должно быть», меня поглощают лишь эмоции, которые, словно волна, накрывая, всё продолжают спускать меня на дно. В эту глубину, в эту бесконечно нескончаемую пучину, в которой я продолжаю тонуть, мысленно существуя где-то там, в моём наилучшем мире.

***

«– Стой!»

Я помню ту боль, которую испытывал в прошлом при расставании, и которая редко возвращалась ко мне. Мне казалось, что я уже избавился от неё, но, как всегда, я ошибался. Я слышу звуки глухой ночи, крик, который словно исходит из самой глубины моего сердца, как будто кто-то только что вырвался из моей груди. Воздух постепенно покидает лёгкие, а треск костра и его пламя словно забирают мои драгоценные моменты, последнее желание и последнюю память. Всё это – словно последний вздох, а в глазах разгорается яркое пламя, но в то же время что-то внутри меня заливает всё вокруг.