Алексей Иванович выбрал свободное место на ватмане и, комментируя каждое свое движение, изобразил маленький тюльпанчик. Марина, затаив дыхание, не могла оторвать взгляд от отцовских рук. Закончив рисовать, папа предложил дочке повторять за ним.

Марина чувствовала лишь его дыхание за спиной. Девочка с азартом приступила к рисованию маминых любимых цветов.

– Каждая вещь любит, когда с ней хорошо обращаются, а ещё когда её начинают чувствовать. Тогда и начинается настоящее волшебство, кисточка стремится к тебе. Так она помогает тебе. Благодаря этому на листе появляется то, что ты задумала, – проговорил тихим бархатным голосом папа.

Он с улыбкой следил глазами, как дочурка держала в руке кисточку и упорно, шаг за шагом, плавными, неторопливыми движениями осторожно изобразила стебель будущего цветка.

– Солнышко, всегда доверяй своему сердцу. Без доверия ничего не выйдет.

Марина с азартом кивнула, продолжив рисование. Под его мудрым руководством, окунув кисточку в зелёную краску, девочка принялась за дело: она начала осторожно пририсовывать к стеблям листья. Под успокаивающий бархатный голос папы Марина изобразила два чуть неряшливых листочка.

– Отлично, милая, у тебя хорошо получается! А теперь рисуем лепестки, – папа медленно начал объяснять каждый штрих. – Поняла? – И на пожатие плеч засмеялся. – Понимаю, выглядит сложно, но ты попробуй. Уверен, у тебя отлично получится.

Марина, заинтригованная процессом рисования, воодушевлённо нарисовала лепесток. Заметив одобрительный взгляд художника, она расплылась в улыбке:

– Как интересно! – произнесла увлечённая девочка. – А что дальше?

– Не спеши. В рисовании главное осторожность и неспешность, – остудил пыл дочурки папа. – Сейчас расскажу. Пришло время для центрального лепестка.

Марина, затаив дыхание и не отрываясь от ловких отцовских рук, вслушивалась в его голос, впитывая каждое слово, словно губка. Она с большим энтузиазмом продолжила рисование, и несколько минут спустя на листе ватмана появился чуть корявый, но такой милый тюльпан.

– Готово!

– Какой красивый цветок. Ты молодец! Сколько хочешь нарисовать цветов? Может, пять? – поинтересовался папа.

– Да! Мне нравится это число!

Постепенно на ватмане появлялись распустившиеся тюльпаны. Марина воодушевлённо изображала цветы, представляя в голове, как она уже дарит готовый рисунок маме. Пребывавшая в мечтах, девочка не заметила, как её рука невольно дрогнула, оставив неподалеку от стебля цветка размашистую линию зелёной краски. Девочка скривила гримасу и охнула.

– Ну вот, я испортила рисунок, – расстроенно проговорила она.

– Ничего подобного. Даже из простого пятна можно сотворить что-то невероятное! Например, изобразить птичку!

Марина повернула голову и недоверчиво произнесла:

– Правда, так можно?

– Конечно! Я тебя научу, смотри! Только сначала дорисуем с тобой тюльпаны, а потом на них можно добавить капельки росы. А на стебли, скажем, посадим красивую птичку, – воодушевлённо проговорил папа. – Ты не хочешь?

– Хочу! – не задумываясь ни на минуту, засмеялась девочка.

Из сгустка краски художник предложил Марине изобразить травку, на которой тут же появились, словно после дождя, капельки росы, а неподалеку с папиной помощью засиял, как солнце, цыплёнок.

– Папа, а можно добавить ещё ему на шею синий бантик? – умоляюще спросила девочка, посмотрев на папу.

– Если хочешь, то конечно можешь. Это же твой рисунок.

– Тогда вот так! – девочка, не раздумывая, окунула кисть в синюю краску и точными, чуть резкими мазками нарисовала бант на шее цыплёнка. Она осмотрела, что получилось, и улыбнулась: украшение получилось неравномерным и неряшливым, но Марине всё равно понравился результат. Девочка решила оставить так. Затем в центре правого угла она изобразила солнце с лучами, а внизу под цветами разместилась тонкая редеющая зелёная трава.

– Готово! – обрадовалась девочка, сверкая глазами от счастья.

Папа улыбнулся:

– Для первого рисунка получилось неплохо. Ты настоящая молодчина! Так, – папа глянул на часы, висевшие на стене. – Пойдём, разогреем ужин. Скоро мама придёт.

– Ура! – Марина соскочила с папиных колен и весело произнесла: – Пойдём, поедим! Мама так вкусно готовит!

– Не спорю.

Когда вернулась с работы мама, Марина подбежала к ней и крепко обняла.

– Мы скучали!

– Я по вам тоже. Ты вся в краске, рисовала?

– Да! – гордо ответила девочка и, схватив со стола рисунок, протянула его маме. – Вместе с папой. Вот, это для тебя!

Мама с интересом взяла ватман в руки и взглянула на дочку.

– Ой, это же мои любимые тюльпаны! Маришка, это самый лучший рисунок на свете! Спасибо огромное! – мама обняла девочку и поцеловала её в макушку.

Марина смущённо улыбнулась, дождалась, когда женщина снимет туфли, и, схватив её за руку, повела в кухню, где уже всё было готово к ужину.

– Милая, как тебе первое творение нашей дочурки? – подмигнул папа маме, чмокнув её в щеку.

– Невероятно! И не скажешь, что это её первый серьёзный рисунок, – улыбнулась мама, присаживаясь за белый дубовый круглый столик.

***

На следующее утро в субботу папа медленно вошёл в комнату Марины. Он подошёл к окну, раздвинул занавески, и тут же комнатку осветил луч солнца, озарив безмятежное спящее личико девочки. Марина невольно зажмурилась от разыгравшихся солнечных зайчиков. Постепенно просыпаясь, девочка медленно протёрла глаза, сгоняя остатки сна.

Присев в постели, девочка заметила папу, примостившегося на кровати, и расплылась в улыбке. Она смотрела на него и, наконец окончательно вырвавшись из царства Морфея, заметила в его руках рисунок. Художник с загадочной улыбкой протянул его дочери. Проведя рукой по волосам, папа подмигнул, поинтересовавшись, как она считает, чем нарисована картина.

В глазах девочки вспыхнул азарт. Она в предвкушении новой захватывающей игры с трепетом осмотрела папин рисунок. Внимательно всматриваясь в картину, Марина пыталась самостоятельно догадаться, какая краска была использована.

На рисунке была изображена какая-то неизвестная Марине башня. Она была высокая и очень красивая. Девочка вглядывалась в неё, и сердце щемило от волнения.

– Есть идеи? – Художник терпеливо ждал ответа.

– Что это, папочка? – спросила удивленно девочка, на секунду отрываясь от рисунка.

– Это Эйфелева башня. Она находится в Париже, во Франции.

– Круто! Она очень красивая! Но это не краска, – девочка заворожённо прикоснулась к изображению и лизнула пальчик, на котором остался еле заметный светло-коричневый отпечаток. – Папочка, это же чай! – изумленно произнесла она, взглянув на отца широко раскрытыми от удивления глазками.

– Верно! – засмеялся папа, потрепав дочурку по спутанным после сна волосам.

Марина всё ещё сжимала рисунок отца в руках, разглядывая каждый его штрих. В конце концов, она оторвала восхищённый взгляд от Эйфелевой башни и с восторгом поинтересовалась:

– Пап, а как ты это сделал?

– Это было довольно весело. Хочешь, покажу?

– Хочу!

– Тогда чисти зубки и умывайся, я жду тебя на кухне, – произнёс с весёлыми нотками в голосе папа, поднимаясь с кровати.

– Ура, будем веселиться! – радостно провозгласила девочка, положив рисунок на кровать, и убежала в ванную.

***

Когда Марина появилась на кухне, на столе уже дожидались листы бумаги и различные продукты, в том числе и напитки. Марина подбежала к столу и с интересом оглядела его. Папа сидел за столом и пил кофе.

– Сначала завтрак, – произнёс оживленно он, – а после покажу тебе магию.

Девочка недовольно посмотрела на отца, но решила не спорить с ним и села завтракать. Папа приготовил для неё овсяные хлопья с молоком.

Марине не терпелось поскорее начать рисовать: девочка то и дело поглядывала на папу, отрываясь от тарелки. Её распирало любопытство, что мог придумать любимый папочка: она всегда была в восторге от игр, придуманных отцом.