Когда Соловейчик служил в армии, его, интеллигента-очкарика, не способного к длительным физическим нагрузкам, сослали в гараж. Там он неплохо освоил ремесло автомеханика, которое впоследствии не раз выручало его и на гражданке. Своего автомобиля у Соловейчика никогда не было, зато он с удовольствием чинил машины академиков и профессоров из своего института. Водил дружбу с механиками и слесарями, благодаря чему имел возможность быстро добывать дефицитные детали для постоянно ломавшихся академических и профессорских авто. За это институтские небожители периодически одаривали Соловейчика внеочередными премиями, каким-нибудь дефицитом или путёвками в Крым. Уехав из Минска в «почтовый ящик», Соловейчик забросил своё подпольное авторемесло. Однако, похоже, наступало время возвращаться к истокам.
Для автомехаников наступали золотые времена. После десятилетий безраздельного господства отечественных «Волг», «Жигулей» и «Москвичей» в страну хлынул поток автомобилей из-за границы. В основном – сильно подержанных, а поэтому с массой больших и малых неисправностей, а также разнообразные «конструкторы», собранные из нескольких разбитых в авариях авто, и так называемые «утопленники». Всё это нужно было ремонтировать, латать, приводить в товарный вид и т.п.
Соловейчик тонко уловил эту конъюнктуру и не раздумывая ринулся в авторемонтный бизнес. Для этого у него были все необходимые стартовые условия. Покойный отец на излете своей карьеры, помимо роскошной двухъярусной квартиры, обзавелся также гаражом и автомобилем. Практически новую бежевую «шестерку» Соловейчик без сожаления продал – для стартового капитала. Сговорившись с несколькими другими рукастыми мужиками из гаражного кооператива, Соловейчик и начал своё авторемонтное дело.
Дела быстро пошли на лад. Довольно скоро Соловейчик с удивлением обнаружил, что такого материального изобилия в его жизни, пожалуй, никогда не было. Часть дохода, правда, приходилось отстёгивать бандитам, которые взяли под опеку практически весь молодой и неокрепший бизнес в стране. Тем не менее, денег хватало на всё. Соловейчик сделал хороший ремонт в квартире, купил импортную бытовую технику. Холодильник ломился от еды, в баре стояли бутылки с дорогим алкоголем. Мать, с новыми металлокерамическими протезами во рту, помолодела лет на десять и даже практически не вспоминала про Израиль.
–Жаль, – говорила она, – твой отец не дожил. Посмотрел бы, чем капитализм отличается от коммунизма.
Да уж, думал Соловейчик. При коммунизме я решал сложнейшие математические задачи, но при этом не мог купить в магазине яйца. Теперь я кручу гайки в грязном гараже, зато могу приобрести почти всё, что пожелаю, в ближайшем ларьке.
Свой гараж Соловейчик оборудовал под административные нужды предприятия, в то время как автомастерские разместились в гаражах компаньонов. Сделал он это с умыслом, чтобы поменьше посторонних людей бывало в его гараже, который, на самом деле, превратился в тайную лабораторию.
Гараж для этих целей подходил идеально. Помимо собственно автомобильного бокса, здесь был просторный погреб. Соловейчик оборудовал люк, ведущий в погреб, тяжелой металлической крышкой, запиравшейся на хитрый замок. В этот погреб он и сгрузил прибывшее в контейнере оборудование. По вечерам, когда работа в автомастерской замирала, Соловейчик спускался в свой потайной погреб и вел там монтажные работы. Для начала погреб пришлось основательно гидроизолировать и утеплить, чтобы влага и плесень не попортили приборы. После того, как эта предварительная подготовка была проведена, закипела основная работа.
Вскоре над плоской крышей гаража выросло «ухо» спутниковой тарелки. Это никого особо не удивило, ведь как раз в это время в моду входило спутниковое телевидение, и такими «ушами» стремительно обрастали фасады домов по всему городу. В самом гараже, переоборудованном под офис, Соловейчик поставил телевизор, который действительно показывал десятки каналов со всего света. Мастера в перерывах между работой нередко заходили к гостеприимному Соловейчику, чтобы посмотреть футбол, кино, порно – ассортимент был велик и разнообразен. И никому не приходило в голову, что трансляция телеканалов была лишь маскировочной функцией спутниковой тарелки, истинное предназначение которой скрывалось под полом гаража.
Ещё одним приятным плюсом оказалась близость железной дороги. Гаражный кооператив тылами выходил прямо на полосу отчуждения, и шум поездов здесь был постоянным аккомпанементом. Во времена СССР железная дорога была режимным объектом, за невинное фотографирование которого без ведома соответствующих инстанций можно было схлопотать серьезные неприятности. Вся жизнь в СССР была такой – бардак и разгильдяйство шли рука об руку с зачастую непомерными и иррациональными строгостями и запретами. Теперь, когда все запреты рухнули и остался сплошной бардак и вседозволенность, близость железной дороги для Соловейчика стала настоящей находкой. Найдя нужные подходы к железнодорожному начальству, он договорился, чтобы за весьма небольшую мзду прямо от контактной сети к его гаражу подвели высоковольтный кабель.
«Где и когда такое ещё будет возможно?» —спрашивал себя Соловейчик. Сколько еще продлится это безвременье и чем закончится? Возможно, уставший от хаоса и бардака народ скоро взалкает «сильной руки», которая вновь наведет железный и возведенный в ранг абсурда порядок. А может, всё так и будет нестись в тартарары, пока не рухнет окончательно, железная дорога встанет и покроется ржой, а в проводах пропадет живительное напряжение. Но пока был тот дивный момент, когда гипотетический тиран с железной рукой ещё не пришёл, а железная дорога и прочая инфраструктура по инерции продолжала исправно функционировать. А значит, по проводам контактной сети текло электричество, питающее не только моторы электропоездов, но и, по нелегальной врезке, секретное оборудование в погребе Соловейчика.
И вот, настал тот день, когда все было готово. Поздним вечером, когда все уже разбрелись, и над гаражным кооперативом установилась тишина, Соловейчик тихо спустился в свой погреб. Честно говоря, всё это время он почти и не думал, а что же он там увидит. Его беспокоили куда более практичные вопросы: чтобы оборудование доехало в целости и сохранности и его не разграбили по дороге, как договориться с железнодорожниками о нелегальной врезке в контактную сеть, где найти недостающие материалы и детали… Вот и сейчас он думал о том, заработают ли приборы и не окажутся ли его усилия, на которые ушло без малого два года, напрасными. И вот, загудело электричество в приборах, экраны осветились мерцающим сероватым светом. Соловейчик начал осторожно вращать регулятор – нужно было настроиться на передатчики на земной орбите и в районе Луны – ближайшие к Земле передатчики чужаков, которые им с покойным Бурцевым удалось обнаружить.
Сказать, что увиденное произвело на Соловейчика впечатление, – это не сказать ничего. Конечно, они с Бурцевым не раз обсуждали, что же это может быть. Какая-то явно разумная и явно неземная активность, которая прослеживалась от Сатурна до Меркурия. Или всё-таки американцы?.. Гадать можно было до бесконечности.
И вот, он их увидел. Вот на него с экрана взглянули эти странные глаза, с щелевидным кошачьим зрачком и огромной радужкой каких-то невероятных цветов: от ультрамарина и пурпура до лимонно-желтого. Он увидел эти лица с тонкими чертами, эти удлиненные головы, эти хрупкие и одновременно невероятно гармоничные тела. Это были люди, несомненные люди. И это не были люди Земли. Это было ясно с первого взгляда. Инопланетяне. Такие похожие и такие другие.
Соловейчик смотрел, как завороженный. На экранах что-то происходило, из динамиков журчала речь, звуки которой ещё никогда не разносились в земной атмосфере. Но Соловейчик видел только людей, лица, глаза. Через какое-то время у него зазвенело в ушах, а голова пошла кругом. Он почувствовал, что если не выберется на свежий воздух, то упадет в обморок. Не выключая экранов, боясь спугнуть чудесное видение, он поднялся наверх и тихо притворил за собой крышку погреба.
