В общем, сидеть дома я не хотела, но и уйти на полный рабочий день, оставив дома Мишку, точно не могла. Сашка учится очно и ведет свой блог. Да и не дело это – бросать второго ребенка на старшую дочь, лишая ее нормальной жизни. Нужна няня. Но и это непросто. Во-первых, хорошую няню, которой можно доверить такого кроху, днем с огнем не сыщешь. А во‑вторых, стоят ее услуги столько, что никакой зарплаты судьи не хватит. После оплаты коммунальных платежей, разумеется.

Этот ребус крутился у меня в голове с того момента, как Мишке исполнился месяц, но никакого решения я по-прежнему не видела. Я вздохнула и обвела глазами комнату, заваленную медведями и медвежатами всех цветов, фактур и размеров. Виталий, с радостью подхвативший мою идею фикс, в каждый свой визит приносил все новые и новые игрушки.

Маленькие пушистые комочки, способные уместиться у меня в кулаке, похоже, размножались делением на полке у зеркала, а двухметровый меховой гигант сидел на полу у батареи. Иногда, вставая ночью к ребенку, я забывала о том, что он там сидит, и каждый раз пугалась, вообразив, что в комнату пробрался злоумышленник.

Мыслями я то и дело возвращалась к напугавшей меня коробке с яблоками, посланными мне неизвестным «доброжелателем» в день выписки из роддома. Я никак не могла отделаться от чувства, что Марат Казимирович Эппельбаум, сумевший ускользнуть из лап правосудия и из-под сурового ока Фемиды, захочет отомстить мне за разрушение его успешного бизнеса и налаженной жизни. Точнее, в его случае, повязка на глазах Фемиды была особенно плотной [1].

Говорили, что Эппельбаум уехал из страны и обосновался то ли в Германии, то ли в Израиле, но в безопасности я себя все равно не чувствовала, и каждый раз при виде огромного мехового чудища у окна испытывала острый укол страха. Нет, надо попросить Виталия вывезти это чудище куда-нибудь, пока я не умерла от разрыва сердца. Я уже как-то сказала в сердцах, что этому медведю нужна отдельная квартира, на что Миронов, разумеется, отреагировал сообразно своему менталитету.

– Так давай я куплю вам с Мишкой отдельную квартиру, а медведя оставим в этой. Будет сторожить Сашку.

От сделанного (уже в который раз) предложения я, помня предыдущий печальный опыт, категорически (уже в который раз) отказалась.

Мишка поел и теперь, поставленный вертикально, чтобы срыгнуть лишний воздух, удовлетворенно урчал мне в шею.

– Пойдем к гостям, маленький, – сказала я сыну, вставая с кресла. – Надо же выяснить, чего хочет тетя Маша.

Тетя Маша хотела посоветоваться.

– Слушай, Кузнецова, вот я прямо испытываю дискомфорт от того, что не могу прийти к тебе в кабинет и за чашкой кофе получить совет друга. Пришлось тащиться к тебе домой, – сказала она, вдоволь насюсюкавшись над Мишкой.

– Будет тебе совет друга, – засмеялась я. Машка оставалась Машкой, и эта стабильность мне нравилась. Должно же хоть что-то в этом безумном мире быть неизменным. – Мишка минут через двадцать уснет, я его на балконе уложу, и мы поговорим. Правда, извини, не за чашкой чая, а за варкой обеда. Тебе, правда, я чаю налью, если захочешь.

– Домашние хлопоты. Понимаю, – кивнула Машка. Моя подруга, как прекрасная хозяйка, мать двоих подростков и жена своего мужа, знает, что это такое – управляться с маленьким ребенком и с бытом одновременно. – А на улицу вы не ходите? На балконе спите?

– Если погода позволяет, то ходим, конечно, – вздохнула я. – Но зачем приучать ребенка спать только на ходу? Я с Сашкой в этом вопросе ужасно намучилась. Она спала, только когда коляска ехала. А Мишка прекрасно спит на балконе, давая мне возможность за это время переделать кучу дел.

Через полчаса, одев сына потеплее и уложив его в выставленную на балкон коляску, я усадила Машку за кухонный стол, поставила перед ней чашку с чаем и тарелку с печеньем курабье, которое подруга очень любит, а сама вернулась к процессу варки бульона, с которого так и не успела снять пену.

– И какое замысловатое дело тебе подсуропил Плевакин в этот раз?

Машка вздохнула.

– Квартиру, купленную у фальшивой наследницы. Ты представляешь, почти девять лет этой истории. Ответчица в 2015 году купила однокомнатную квартиру в центре Москвы за без малого семь миллионов рублей.

Я вздохнула, потому что прекрасно знала, сколько стоят такие квартиры сейчас. Даже вторичка в убитой хрущевке обходится в девятнадцать миллионов минимум.

– Сделку удостоверил нотариус, – продолжала свой рассказ Машка. – А через восемь с лишним лет, то есть сейчас, Департамент городского имущества подал иск о признании права собственности на эту однушку за муниципалитетом.

– На каком основании? Квартира что, была не приватизирована?

– Нет, квартира находилась в собственности у пожилой дамы, коренной москвички. Вот только она была старая дева, одинокая и бездетная. А квартиру продала мошенница, у которой не было никаких прав на это жилье. Она подделала свое свидетельство о рождении, выдала себя за дочь умершей женщины, а нотариус не проверила документ и в положенный законом срок без вопросов оформила этой мошеннице свидетельство о праве на наследство. Та, не став долго ждать, тут же продала эту квартиру. А ты же понимаешь, что, если умирает одинокий человек, то его собственность переходит государству? В данном случае Департаменту городского имущества. Вот он и пытается отсудить эту квартиру у покупательницы.

– Сложная тема, – пожала плечами я. – С моей точки зрения, ответчица является добросовестным приобретателем. Она купила квартиру, заключив договор купли-продажи, заверенный официальным лицом. Что с того, что продавец не имел никаких прав на сделку? Против мошенницы нужно возбуждать уголовное дело, а в рамках суда потребовать возмещения убытков в адрес ДГИ. Она же нанесла ущерб бюджету, вот пусть его и компенсирует. Причем в нынешних ценах, разумеется. Что тебя смущает?

– Меня смущает тот факт, что мы не знаем, была покупательница заодно с мошенницей или нет, – ответила Машка, отхлебнув чай. – Ой, горячо. Даже если и нет, то, с моей точки зрения, эта женщина сама виновата в том, что недостаточно хорошо проверила жилье перед покупкой. И поэтому считаться добросовестной приобретательницей не может.

– Спорно, – не согласилась я. – У подобного решения, если ты его вынесешь, есть все шансы не устоять в кассационной инстанции. А уж в Верховном суде, если до него дойдет, и подавно. Кроме того, Маш, есть же простая справедливость. Отнять квартиру, рекомендовать покупательнице обратиться в суд с собственным иском к продавцу в целях компенсации ущерба. Это будет длиться невесть сколько времени, потребует денег на адвоката, а закончится компенсацией в лучшем случае потраченных восемь лет назад денег и судебных издержек. Что эта бедолага сегодня купит на семь миллионов? Это у бюджета есть хотя бы минимальный шанс отсудить деньги с учетом коэффициента инфляции, а у простой гражданки его нет. Да и что с мошенницы взять? На ней наверняка не числится никакого имущества.

– И почему меня, как судью, должно это волновать? – повысила голос Машка.

– Ты спросила мое мнение, я тебе ответила. Департамент городского имущества имеет полное право обращаться с иском о возмещении понесенного материального ущерба к виновнице всего этого безобразия. Это будет по совести. А отнимать квартиру у несчастной, которой «повезло» напороться на негодяйку, ну это так себе справедливость.

– Вот всегда ты так, – Машка явно расстроилась. – Я думала, ты скажешь, что я здорово придумала, как пополнить казну квартирой. Ее можно было бы отдать нуждающимся или отправить в маневренный фонд. По закону это квартира государства.

– Да, – согласилась я. – Но государство в лице нотариуса ее прошляпило, а ДГИ в свое время не почесалось, чтобы проследить за своим потенциальным имуществом. А наказать за это ты хочешь ни в чем не повинную женщину, которая выложила за квартиру огромные деньги, а сейчас может ее потерять за здорово живешь. А если тебя расстраивает мое мнение, так ты его и не спрашивай. Принимай решение сама. Ты же федеральный судья.