Высокий худой старик с загорелым дочерна обветренным лицом, облачённый в пропылённую накидку, замер, вперив взгляд в то, что происходило внизу. Тот, кто наблюдал бы только за ним, мог подумать, что он увидел нечто плохое, тревожное и до конца непонятное. Старик вот уже несколько минут стоял неподвижно, напружинившись, как волк перед броском, всё его внимание, казалось, поглощено происходящим. Тем более удивительно, что, когда на площадке появился второй мужчина, значительно более молодой, крепкий и коренастый, чем-то напоминавший вросший в землю валун, старик, не поворачиваясь, махнул визитёру рукой, подзывая.

— Здравствуй, Явор Всеславич. Что скажешь? — по-прежнему не оборачиваясь спросил он.

— Давно не виделись.

— Давненько, только я не об этом. Как они?

— Ещё рано говорить.

— Их успели проверить?

— Успели, Твёрд. Все здоровы. Крепкие. Насколько смышлёные сразу и не скажешь.

— Смышлёные, — старик недобро ухмыльнулся и, наконец, повернулся к собеседнику. — Во-о-н на того, белобрысого посмотри. Умудрился сбросить сонные чары, когда я притомился, свернул шеи двоим охранникам, ещё из одного чуть не выбил дух и попытался бежать.

— А как поймали?

— Девчонку пытался разбудить, вот и задержался, а там я его спеленал.

— Девчонку? — удивился Явор. — На кой она сопляку понадобилась?

— Она ему невеста, то ли… у них там рано женят. Что-то их там связывало, в общем. Ты, кстати, присмотрись. Толк выйдет, сразу видно.

— Потому что ратникам шеи сворачивает?

— Потому, что своих не бросает. Теперь такое редко встретишь.

— Зачем ты вообще девчонок притащил?

Старик в ответ только ухмыльнулся. Договоры договорами, а он планировал накрепко привязать всех этих детей к Великосветью. А что может лучше привязать к месту, чем семья? Когда надо не просто стенку каменную защищать, а родных детушек, да жену, да дом, который своими руками сладил, уже так просто спиной к врагу не повернёшься и сотню раз подумаешь, прежде чем переметнуться к неприятелю.

— Что дальше?

— Убедимся, что они здоровы и продолжим. Девчушек тоже в обучение, они наравне с парнями должны против врага стоять, но, чтобы без глупостей, а то вместо воинов армию нянек получим.

— Можно вопрос?

— Только один?

Собеседник старика понимающе улыбнулся в ответ. Вопросов у него действительно было множество.

Когда три года назад, волхв Твёрд из Хорони уходил в дальний поход, он мысленно похоронил этого не по годам крепкого, даже для чародея, старика. А теперь вот он стоит рядышком, ухмыляется, да ещё и приволок целых два десятка этих… зверёнышей? Скорее уж зверей. По виду они дети детьми, да только самый маленький ростом со взрослого мужа будет и сильные, даром что до сих пор сонные, чуть не раскидали стражу у ворот.

— Пока только один. Где ты их взял таких?

Старик помедлил немного, словно не решался вот так сразу ответить и, наконец, произнёс:

— На севере, у чуди.

— Значит, нашли? — глаза у Явора стали как два пятака.

— Нашли, — спокойно подтвердил чародей. — И всё даже лучше, чем мы рассчитывали.

— А почему не из Гнилых гор? — едко спросил воин.

— Мы пытались, —пожал плечами Твёрд. — Слишком далеко и трудно. Ты чем-то недоволен?

— Тем, что в крепости два десятка отродий чуди…

— Не отродий, — перебил волхв. — Детей. Крепко запомни это, Явор.

В голосе старика звякнул металл.

— Детей? Ты же сам говорил, что один из них прибил двоих. А с тобой, между прочим, уходили лучшие люди.

— Прибил. Возможно, будут и другие…

— Послушай…

— Нет, это ты меня послушай. Забыл, где мы? Хоронь — это не курятник и не коровник посреди деревни, а вокруг бегают не хорьки с лисицами. Сколько раз за последний год отбивали атаки меченных? Пять? Шесть? А сколько лазутчиков ошивается по окрестностям? Сколько дружинников погибает, столкнувшись с упырями, с волколаками, скольких задирают болотники? Людей просто не хватает, и сил у них мало для того, чтобы дать отпор.

— Пока хватало, — недовольно проворчал Явор. — В том числе пока тебя где-то там носило. Почему ты решил, что появление этих… что-то изменит?

— Эти дети… не смотри на меня так. Именно дети, уже через несколько лет…

— А может через несколько лет владыка Гнилых гор уже будет пировать на наших костях?

— Не будет, но, если ничего не делать, это обязательно случится. Ты не хуже меня знаешь почему.

Как ни хотелось Явору отмахнуться от слов старика, он смог только согласно кивнуть.

Пока эту часть Окоёмных гор хранят две неприступные крепости — Хоронь и Вежа. Хранят не только и не столько благодаря неприступным стенам и храбрым воинам на этих стенах, сколько солнечным самосветным камням, которые и днём, и ночью не дают меченым тьмой тварям навалиться на цитадели людей. Вот только шесть лет назад самосветные камни начали меркнуть. Волхвов это нешуточно обеспокоило. Секрет изготовления камней оказался давно утерян, а чем грозило их полное угасание не хотелось даже и думать.

Три года бились чародеи над тем, чтобы оживить умирающие камни, но ничего не выходило. Собрались тогда самые мудрые из волхвов-хранителей Светлой земли, чтобы обсудить, как быть, но верно говорят в народе, что мудрецы только по одиночке мудрецы, а когда вместе сходятся, начинается тугарский базар. Часть волхвов настаивала на том, чтобы попробовать создать новые камни, другая часть говорила о том, что, прежде чем начинать изготовление, нужно вернуть секрет создания, не мог же он пропасть бесследно. Кто-то говорил о том, чтобы весь народ превратить в сплошное воинство, в котором даже детей будут учить, как убить обортня или упыря, другие, совсем отчаянные заявляли о том, что надо весь народ обучить магии, чтобы любая баба могла выжечь дотла погань, которая к её дому подступила. Только малая часть собравшихся помалкивала да смотрела, как остальные чуть ли не бороды друг друга выдирают в жарких спорах. Это были волхвы из пограничных крепостей – Хорони и Вежи. Они больше других сталкивались с меченными тьмой ордами и не привыкли попусту болтать языком, и у них было своё решение, которое они не торопились оглашать. Только когда спор немного поутих, а мудрецы притомились, заговорил Ворон, хранитель крепости Вежа и самый старый из волхвов.

— Все тут собравшиеся большие мудрецы, — проскрипел он, сверля притихшую толпу выцветшими от старости голубыми глазами, — только все ваши споры — это попытка поймать реку решетом. Камни на столпах [1]крепостей угасают, обережные круги с каждым годом становятся всё меньше, а меченные в Гнилых горах создают всё более хитрых тварей, которые уже и не боятся света так сильно.