Пожилая женщина помешивала какое-то ароматное варево в медном котле. Кода она подняла голову, ее глаза округлились. Деревянная ложка полетела на пол.

— Божья Матерь! Да хранят нас все святые!

Она неуклюже присела в реверансе перед Мирандой и только тогда заметила Чипа.

— О Господи! Бесовское отродье! — Она перекрестилась.

— Чип вовсе не бесовское отродье, — заверила ее Миранда. — Это обыкновенная обезьянка.

Впечатление, произведенное на Берту появлением Миранды, перевесило страх перед зверьком. Она подошла к девушке.

— Пресвятая Мария, Матерь Божия. Трудно поверить, но ведь это вылитая моя крошка!

Миранда уже привыкла к производимому ею впечатлению и ничего не ответила.

— Это или дьявольские происки, или Божий промысел, — бормотала Берта. — Но такого не бывает в природе, это уж точно.

— Не стоит волноваться из-за этого, Берта, — сказала Мод с нетерпением. — Эль готов? Мне необходимо согреться.

— О да, моя пташка. Ты не должна зябнуть, бегая по дому в столь ранний час.

Качая головой, Берта вернулась к котлу. Время от времени она бросала косые взгляды на Миранду, отодвинувшую скамейку от ярко пылающего огня.

— Святая Мария! Может быть, это посланница небес? — продолжала старуха. — Если ты пришла спасти мою крошку от уготованного для нее зла, значит, ты точно посланница небес.

Берта протянула Миранде кружку с элем. Сказав спасибо, девушка сделала глоток.

— Берта, я хотела бы на завтрак яйца всмятку, — объявила Мод. — Хлеб и вода отменяются. И все благодаря Миранде.

— Я бы сказала иначе, — заметила Миранда. — Благодаря милорду Харкорту. Это он сказал, что вас больше не будут ни к чему принуждать.

— Сейчас принесу. — Лицо Берты осветила улыбка. Но потом служанка нахмурилась. — Но ведь пиявки должны избавить тебя от лишней крови, а яйца могут вызвать ее прилив. Лучше поесть чего-нибудь полегче перед кровопусканием.

Мод скривила губы:

— Сегодня я хорошо себя чувствую, Берта. Я уверена, что пиявкам придется высосать из меня совсем немного крови.

— Может быть, не стоит этого делать вообще? — предположила Миранда.

Берта не обратила на ее замечание ни малейшего внимания. Она склонилась к Мод, положила руку на лоб девушки, заглянула ей в глаза.

— Право, не знаю, малышка. Тебе ведь известно, как это с тобой случается: внезапно тебе становится плохо.

— Я не чувствую ни малейших признаков близящегося недомогания, — сердито возразила Мод. — А если ты не дашь мне яиц, то весьма вероятно, что у меня начнется припадок.

Миранда с удивлением и неодобрением смотрела на капризничающую Мод. Однако Берта, горестно вздыхая и охая, поспешила к двери.

Мод улыбнулась, когда дверь за горничной закрылась.

— Хорошо. Иногда она бывает чертовски упрямой, и мне приходится время от времени припугивать ее.

Миранда ничего не сказала.

— Почему вы хмуритесь? — спросила Мод.

Миранда пожала плечами:

— Не знаю. Вероятно, потому, что мне неприятно, когда рядом со мной хнычут и капризничают.

— Что вы знаете о моей жизни! — воскликнула Мод. — о том, как уединенно я жила! О том, что никому, кроме Берты, до меня не было дела. Я никому не нужна! Их интересует только, что я могу сделать для них, как с моей помощью они могут поправить свои дела.

В глазах Мод загорелся злой огонь. Щеки раскраснелись. Она метала громы и молнии.

Миранда была испугана не словами Мод, а страстностью, с которой та говорила. Мод напоминала ей себя в минуты гнева. Внезапно жизнь Мод предстала перед Мирандой столь ясно, будто она сама прожила ее. Замурованная в этом огромном доме, болезненная, лишенная связи с миром и с жизнью. Мод держали здесь только ради того, чтобы в определенный момент воспользоваться ею.

«Неужели ее жизнь была настолько мрачной, что она научилась только огрызаться?» — думала Миранда. Мод знала, что люди, которые взяли на себя опекунство над ней, не любили ее. Она была загнана в угол, и ей ничего не оставалось, кроме как сопротивляться. Но должно быть, именно это и придавало некоторый смысл ее существованию. Во всяком случае, жизнь в монастыре, с точки зрения Мод, была предпочтительнее удела, который уготовили ей родственники.

Вернулась Берта. Следом за ней лакей внес поднос с едой.

— Идем, моя птичка, поешь. Смотри, вот яйца. Я их приготовила специально для тебя. -

Берта засуетилась вокруг Мод — встряхнув салфетку, выложила яйца на тарелку. — Но сейчас не ешь слишком много.

— Здесь хватит и для вас, Миранда. — Мод сделала жест рукой, приглашая Миранду сесть рядом. — Если вы любите яйца всмятку.

— Я люблю все. Если не знаешь, где и когда будешь есть в следующий раз. не приходится привередничать.

Мод посмотрела на Миранду понимающим взглядом:

— Интересно, у кого из нас жизнь была хуже?

— У вас, — ответила Миранда не колеблясь. Она отломила кусок хлеба и щедро намазала маслом. — Свобода важнее всего. Даже если жизнь при этом тяжела. Я не могла бы жить, как вы. Здесь все красиво, богато, даже роскошно, но как вы можете выносить то, что вам нельзя выйти без разрешения, что нельзя свободно гулять?

— Думаю, вы привыкли бы, если бы не знали в жизни ничего другого. — Мод отодвинула пустую тарелку.

Дверь распахнулась, будто под порывом сильного вихревого ветра, и в комнату влетела леди Имоджин. Ее черное шелковое платье заполнило весь дверной проем, будто огромное грозовое облако. Миранда и Мод поприветствовали ее реверансом.

Имоджин подошла к шкафу.

— Вы почти не пользуетесь своим гардеробом, кузина, потому что живете уединенно. Поэтому, думаю, ваши туалеты могут нам пригодиться. Мы их подгоним для Миранды. Нет никакого смысла тратить деньги на туалеты для нее.

Имоджин принялась рыться в шкафу.

— Думаю, одежда Мод подойдет для Миранды, — объявила Имоджин. — Берта, — обратилась она к служанке, — отнесите одежду леди Мод в зеленую спальню. Там я выберу платья. необходимые для Миранды.

— А мне, мадам, уже ничего не придется носить? — спросила Мод слабым голоском.

— Вам понадобится немногое, — ответила Имоджин, делая шаг от платяного шкафа и уступая место Берте. Та с негодованием выслушала ее распоряжение, но ослушаться не осмелилась. — Вы будете носить только домашние платья.

Имоджин смотрела, как Берта вынимает платья из шкафа, и нетерпеливо постукивала каблуком по полу. .

— Разве не сегодня вам должны принести пиявок, Мод, и сделать кровопускание? — спросила Имоджин, позволяя Берте с охапкой одежды из шелка, бархата и атласа выйти из комнаты.

— Да, мадам.

— В таком случае вам лучше лечь в постель… Ой! — Имоджин прижала руку ко лбу, и глаза ее округлились от изумления. — Ой! Что это? — Она схватилась за шею. — Меня что-то ударило.

Миранда уже поняла, в чем дело. Сидеть в засаде и поджидать жертву было самым любимым развлечением Чипа. Она бросила взгляд на шкаф, как раз когда в леди угодил второй метательный снаряд. Чип притаился на шкафу с горстью орехов, которые стащил со стола, и с веселым видом кидал их в леди Имоджин.

Леди Имоджин проследила за ее взглядом и, зашипев от ярости, ринулась к шкафу.

— Клянусь Святым Крестом, я сверну шею этой твари! — выкрикнула она голосом, дрожащим от злобы.

Чип, по ее тону поняв, что она разгневана, выпустил в нее целую очередь ореховых скорлупок с точностью, которой его беспомощная жертва не могла предвидеть. Имоджин вскрикнула, прикрыла лицо руками и, пятясь, выбежала из комнаты.

Майлз, появившийся из своей спальни, расположенной напротив, едва не был сметен своей женой, мчавшейся по коридору.

— Боже милостивый, мадам! В чем дело? Что случилось?

Он попытался поймать ее, чтобы она не упала с лестницы. Имоджин чуть было не увлекла его за собой — она была выше его на добрых три дюйма и куда тяжелее.

— Он на меня напал! — задыхаясь, кричала Имоджин. — Этот дикий зверь напал на меня!

Дрожащим пальцем она указывала на дверь комнаты Мод.