– Приговоренные не могут покидать территорию. – сказал искусственный грубый голос в динамике телефона.

И тут же вызов свернулся, экран погас.

– Что это ещё за фигня? – потрясенно спросил Сергей.

Лика глубоко вздохнула и ответила:

– Кажется, мне сказали, что я не могу улететь в Европу. Видимо, область – это ещё территория, а всё, что за её пределами…

– И что будем делать?

Лика крутанула рулем, прижалась к обочине и остановила машину. Тоска, нестерпимая и тяжелая, сдавила ей грудь. Боже мой! Что же это такое с ней происходит? Почему с ней? За что?

– Если бы я знала, что делать? Если бы я хоть что-то понимала?!

Она уронила голову на руки, лежащие на руле, и горько заплакала. Плач постепенно перешёл в рыдания. Сергей пытался обнять Лику, но она помотала головой и отстранилась. Они так до чего угодно могут дообниматься. Что-что, а свои утренние ощущения Лика ещё помнила. Даже сейчас, даже в тисках боли и тоски. Боже мой, ведь она молодая и красивая. И всё ещё может быть, почему? Почему эта чертовщина творится с ней? Как же не хочется умирать-то, Господи!

Лика успокоилась довольно быстро.

– Дай мне салфетки. Они в бардачке. – сказала она Сергею.

Посмотрела в зеркало заднего вида, ужаснулась и тщательно вытерла лицо.

– Так. – решительно заявила Лика. – Будем действовать, как договорились.

– То есть, поле… – начал Жарков.

– Тс-с! Не надо ничего говорить. Просто поехали.

Она довезла Сергея до его дома. Договорились, что собирают вещи и встречаются в аэропорту. Билеты будут покупать уже там, на оставшиеся места. Бывает, что такие билеты ещё и дешевле. Лика поехала к себе за вещами и паспортом. По дороге ей пришла в голову мысль, что она не имеет права втягивать во все это Жаркова. Просто не имеет. Неизвестно, чем закончится её попытка улететь. Может быть, Лику убьют прямо сегодня. Её ведь должны убить, она правильно понимает? Сергея втягивать в это она не может. Да, он сам предложил. И он её самый лучший и близкий друг. Самый старый друг. Но предложение было озвучено и принято до второго жуткого звонка. Если и правда ей суждено умереть, то Сережка не при чем! Лика избавит его от необходимости быть с ней рядом в такой неоднозначной, странной и явно опасной ситуации.

Первым делом по пути домой она купила новую сим-карту. Дома Лика сменила симку, старую кинула на комод рядом с телевизором. Если она когда-нибудь вернется сюда… если всё это жестокий глупый розыгрыш – она вернет себе прежний номер и прежнюю жизнь. А пока вот так.

Лика заехала в банк и сняла наличные. Тут же обменяла их на евро. Они с Сергеем договорились встретиться в Домодедово, ну а она поедет в Шереметьево. Лика всё правильно придумала. Правильно и здорово, если так можно сказать в данной ситуации. Да, она находится в какой-то сюрреалистичной ситуации. То ли в реальной опасности, а то ли стала жертвой злого розыгрыша. Но впутывать других… неправильно, плохо. Придется самой.

Лика вспомнила о маме. Господи, а что с мамой-то будет, когда Лика умрет! Они похоронили отца год назад, Лика у мамы единственная дочка. Мама не переживет! Захотелось позвонить матери и как-то её успокоить… но звонок с незнакомого номера – это уже повод для мамы забеспокоиться. Всю жизнь у Лики был один номер телефона, она не из тех, кто без причин меняет номера. Мама сразу встревожится…

Лика решила, что не станет волновать маму, хоть и хотелось поговорить. Возможно, и попрощаться. Не станет, и всё тут! Это эгоизм. А пока мама ничего не знает, она и не забеспокоится. Созванивались они с мамой раз в неделю. Виделись раз в неделю, или в две. Ничего… если всё это просто чья-то злая шутка, Лика вернется и позвонит маме со своего номера. Позже. Не в выходные, а в среду. Когда с момента первого письма пройдёт семь дней…

Лика услышала хлопок, машина чуть вильнула. Слава Богу, в пробке, а не на скорости. Тормозить посреди дороги было бы самоубийством, и Лика принялась выискивать съезд с шоссе. Потихоньку вкралась в правый ряд и съехала с дороги на первом попавшемся съезде. Она понимала, что это – колесо. Ориентировочно, правое заднее. Не понимала, как? Как можно пробить колесо на шоссе? Ровное полотно асфальта, никаких гвоздей, как говорится.

Потом Лика ставила запаску, матерясь на все лады. Потом всё-таки добралась до Шереметьева. Там оказалось, что билетов в Италию нет. Не только в Милан, с пересадкой – прямых давно уже не было. Ни в один город Италии билетов не было. Она стала искать варианты, спрашивать кассиров. Не было билетов на сегодня никуда. Во Францию и Германию тоже.

– Разве такое возможно? – спросила Лика.

Женщина на кассе посмотрела на девушку, и вдруг сказала страшным голосом. Тем самым, который говорил с ней по телефону.

– Для нас нет ничего невозможного.

Лика попятилась и начала отходить от кассы, задом, чтобы не терять из поля зрения кассиршу.

– Девушка! – нормальным голосом сказала дама на кассе. – Паспорт забыли!

Лика схватила паспорт и убежала в туалет. Там она набрызгала себе в лицо холодной воды из крана, подышала немного, успокаиваясь, и пошла снова к кассам. В этот раз она подошла к представителю другой авиакомпании.

– Куда я могу улететь прямо сейчас? – спросила она.

– А куда бы вы хотели?

– Куда есть билет, туда и давайте.

Девушка немного удивилась… потом пробежалась пальцами по клавиатуре.

– Есть Новосибирск, например…

– Давайте! – Лике всего-то надо было проверить теорию.

Она купила билет, регистрация уже началась. Лика с замиранием сердца прошла все предполетные этапы. Зарегистрировалась на рейс. Получила штамп на билет, прошла рамку и досмотр ручной клади. Сумку с вещами она отнесла обратно в машину. Лика была уверена, что эта затея – улететь в Новосибирск – не закончится ничем хорошим. Да и не надо ей было в Сибирь. Она просто проверяла… но если уж случится чудо, и самолет взлетит, то Лика пробудет в чужом городе недолго. Можно и без вещей обойтись.

Чуда не произошло. Она уже погрузилась в самолет вместе с другими пассажирами, села, закрыла глаза. Самолет всё не взлетал и не взлетал. Потом им объявили, что по техническим причинам рейс задерживается и пассажирам придется вернуться в здание аэропорта для ожидания другого воздушного судна.

Лика еще немного погуляла по аэропорту, а потом подумала о том, что все эти люди, которым нужно в Новосибирск по своим делам, ни в чем не виноваты. Она не имеет права их задерживать.

Но что за силы зла задержали её? Не выпустили никуда? Кто играет с её разумом? С её жизнью? Страшно… и нет ответов. Лика чертовски устала. Она поплелась на выход из терминала. Как тут выйти-то, если передумала лететь?

Лику выпустили. Она села в машину и поехала домой. В подъезде около квартиры сидел Сергей, прислонившись спиной к её двери. Увидев Лику, вскочил:

– Где ты была?! Я уже черт знает что только не подумал! Даже в полицию сходил, насмешил народ.

– Ты был в Домодедово?

– Был. Но быстро понял, что ждать там тебя не имеет смысла. Так где ты была, Романова?!

Лика покачала головой и сказала пустым голосом без всяких интонаций:

– Ничего не имеет смысла. Больше – нет.

Потом сделала шаг к Сергею и повисла на нём, обхватив руками за шею, как утопающая. Хотя… почему, как? Ведь она и правда тонет…

Лика открыла глаза и поняла, что лежит на кровати. Большой. Своей. Сначала показалось, что кровать чужая, потом поняла: своя, просто Лика лежит с другой стороны. Если встать к кровати лицом, она всегда ложилась спать слева. А сейчас почему-то лежала справа, поэтому сразу и не узнала ни кровать, ни комнату.

Она вытянула руку и провела ладонью по второй половине кровати. Холодно и гладко. Она спала одна. И это странно, потому что последнее, что Лика запомнила, это то, как она виснет на шее Сергея, теряя последние силы. Словно тонет в океане безумия. Лике так нужен был друг… больше, чем друг. Чтобы был рядом, и даже больше чем просто рядом. Чтобы живое и животное вытеснило из груди смертельный страх. Серега, получается, просто уложил её спать, и ушёл. А Лика была в таком подавленном состоянии на грани безумия, что даже не помнит, как ложилась и как засыпала.