– И у тебя получилось, – сказал он задумчиво. – Оно вас не просто связало, а связало так крепко, что ты из линии через него черпала?

– Поэтому он и уехал, – ответила я и удивилась, что еще чувствую эту боль.

– Твоя кровь зажгла чары полностью… – Размышление читалось в козлиных глазах, глянувших на меня поверх очков. Он задрал мне руку, и хотя я пыталась ее вырвать, лизнул кровь с моего пальца – ощущение было холодное и щекочущее. – Как гонко ароматизирована, – вздохнул он, не отводя от меня глаз. – Как воздух в комнате, через которую прошла любимая женщина.

– Пусти! – сказала я, отталкивая его.

– Ты должна была умереть, – произнес он недоверчиво. – Почему же ты до сих пор жива?

Стиснув зубы, я пыталась разжать его хватку, всунуть пальцы между своим запястьем и его ладонью.

– Я много прилагаю для этого усилий.

С резким вдохом я отлетела назад, когда меня отпустил.

– Много прилагаешь для этого усилий. – Улыбаясь, он отступил на шаг и осмотрел меня с головы до ног. – Безумие хранит своих подданных. Надо будет организовать семинар на эту тему.

Я согнулась над собственным запястьем, зажимая его другой рукой.

– И я наберу себе таких, как ты, Рэйчел Мариана Морган. Можешь не сомневаться.

– Я не пойду в безвременье, – сказала я сдавленно. – Тебе придется убить меня сначала.

– У тебя нет выбора, – ответил он, и я похолодела. – Подключись к линии после заката солнца, и я тебя найду. Тебе не построить круг, который меня удержит. Если ты будешь не на святой земле, я тебя изобью до беспамятства и утащу в безвременье. Оттуда тебе не уйти. – Попробуй, – пригрозила я, нашаривая на полке за спиной молоток для отбивания мяса. – Тебе меня не коснуться, если ты не материализуешься, а тогда тебе станет больно, красномордый.

Озабоченно нахмурившись, Ал задумался. У меня мелькнула мысль, что это будет как сбивать осу. Все решает выбор момента.

У Керн на лице играла улыбка, которой я не поняла.

– Алгалиарепт! – обратилась она к нему негромко. – Ты совершил ошибку. Она нашла в твоем контракте дыру, и сейчас ты это признаешь и оставишь Рэйчел Мариану Морган в покое. Если нет, то я начну ее учить сохранять энергию лей-линий.

Лицо демона стало пустым:

– А, Кери? Подожди секунду, дорогая.

С молотком в руке я попятилась, пока не ощутила спиной холод пузыря Кери. Она протянула руку, я метнулась навстречу ей, и круг снова вспыхнул вокруг нас раньше, чем я успела заметить его исчезновение. Увидев черное мерцание между собой и Алом, я выдохнула с облегчением, плечи отпустила судорога. Сейчас только едва заметные переливы светло-голубого видны были на поврежденной ауре Кери сквозь грязь, которой покрыл ее Ал. Я потрепала ее по руке, а она обняла меня одной рукой за плечи.

– А что, это проблема? – спросила я, не понимая, чем так расстроен Ал.

Кери положительно лучилась самодовольством.

– Я ушла от него, зная, как это сделать. За это ему достанется. И сильно. Поразительно, что его не призвали к ответу. Впрочем, никто не знает. – Она обратила на Ала насмешливый взгляд. – Пока не знает.

Глядя на ее свирепую радость, я ощутила укол странного беспокойства. Она все это время все знала, просто ждала момента, когда эту информацию лучше всего будет пустить в ход. Эта женщина была изощренней Трента и не смущалась играть чужой жизнью, в том числе и моей. Слава Богу, что она на моей стороне. Ведь на моей же?

Ал поднял руку жестом протеста:

– Кери, мы это можем обсудить.

– Через неделю, – уверенно сказала она, – в Цинциннати не останется ни одного лей-линейщика, не умеющего быть собственным фамилиаром. Через год этот мир будет закрыт для тебя и твоего рода, а отвечать за это придется тебе.

– И это вот так важно? – спросила я, когда Ал поправил очки и переступил с ноги на ногу.

Вдали от отдушины отопления было холодно, и я в мокрой одежде уже дрожала.

– Труднее заманить к глупому решению того, кто может дать сдачи, – сказала Кери. – Если это произойдет, число потенциальных фамилиаров у них за несколько лет уменьшится во много раз, и качество их станет неприемлемым.

– Ухты!

У меня челюсть отвисла.

– Я слушаю, – произнес Ал, чопорно выпрямившись.

Надежда, сильная почти до боли, овладела мною.

– Сними с меня свою метку, разорви связь фамилиара, согласись оставить меня в покое, и я не буду рассказывать.

Ал фыркнул: – Ты не стесняешься заламывать цену.

Кери предупреждающе стиснула мне руку и отпустила: – Позволь мне. Последние семьсот лет почти все его не устные контракты писала я. Можно мне говорить от твоего имени? Я глянула на нее – глаза ее горели дикой жаждой реванша. Я медленно опустила молоток.

– Да, конечно, – ответила я, думая, кого же это я спасла из безвременья.

Она выпрямилась, у нее появился официальный вид.

– Я предлагаю, чтобы Ал убрал свою метку с тебя и прервал фамилиарскую связь между вами в обе стороны в ответ на твою торжественную клятву никого не учить воспринимать энергию лей-линий. Далее, ты и твои родственники по крови или по законам людским должны быть свободны от репрессалий со стороны демона, известного под именем Алгалиарепт, и действующих в его интересах агентов в данном мире, равно как и в безвременье, отныне и до тех пор, пока оба мира не сольются.

Я попыталась найти достаточно слюны, чтобы проглотить ее – не вышло. Никогда бы ничего такого я не придумала. – Нет, – твердо ответил Ал. – Три условия в ответ на мое одно – не пойдет. И я не согласен полностью терять власть над ей подобными. Мне нужен способ восполнить мою потерю. Если же она пересечет линии, мне все равно, какое мы заключим соглашение – она будет принадлежать мне.

– Мы можем его заставить? – спросила я тихо. – В смысле, держим ли мы его под дулом пистолета?

Ал засмеялся:

– Я могу призвать арбитром Тритона, если желаете…

– Нет. – Кери побледнела. Сделав размеренный вдох, чтобы успокоиться, она посмотрела на меня. Ее уверенность в себе была поколеблена, но не низвергнута. – Какое из этих трех условий ты хочешь сохранить?

Я подумала о матери, о брате моем Роберте. О Нике.

– Я хочу, чтобы он прервал связь фамилиара, – сказала я, – и чтобы оставил в покое меня и моих родственников по крови и закону. Пусть останется демонская метка – этот вопрос мы решим потом.

Алгалиарепт закинул ногу на колено, подтащил руками к себе лодыжку.

– Умненькая ведьма, – одобрил он. – Если она нарушит свое слово, то расплатится душой.

Кери смотрела на меня серьезными глазами:

– Рэйчел, если ты хоть кого-нибудь научишь хранить энергию лей-линий, твоя душа будет принадлежать Алгалиарепту. Он сможет утащить тебя в безвременье, и ты попадешь в его власть. Тебе это понятно?

Я кивнула, впервые за это время поверив, что мне предстоит еще увидеть восход.

– А что будет, если он нарушит слово?

– Если он причинит вред тебе или твоим родным – по собственной воле, – Тритон его засадит в бутылку, и у тебя будет свой джинн. Пункт вполне стандартный, но хорошо, что ты спросила.

Я широко распахнула глаза, посмотрела на Ала, снова на нее.

– Без шуток?

– Без шуток.

Ал фыркнул, и мы обе вздрогнули и повернулись к нему.

– А ты? – спросил он с явной досадой. – Что ты возьмешь за то, чтобы держать язык за зубами?

В глазах Кери читалось удовлетворение от того, что сумела она что-то получить от своего бывшего тюремщика и палача.

– Ты снимешь черное пятно с моей души, которое я приняла вместо тебя, и ты не будешь искать мести мне или моим родным по крови или закону – отныне и пока два мира не сольются.

– Я не возьму на себя тысячу лет безвозмездных проклятий! – возмутился Ал. – Для того ты, черт побери, и была моим фамилиаром. – Он опустил ногу на пол и подался вперед. – Но пусть не говорят, что я несговорчив. Грязь останется на тебе, но я тебе разрешу научить одного ученика хранить энергию лей-линий. – Хитрая и довольная улыбка заиграла у него на лице. – Одно дитя. Твою дочь. А если она кому-нибудь скажет, ее душа достается мне. Немедленно.