– Спасибо тебе за помощь, – сказала я, сметая крошки. – Он бы меня уволок, если бы ты ничего не предпринял. Ты скоро оправишься? Никогда не видела, чтобы кто-нибудь так быстро перекидывался.

Он наклонился вперед, поставил рюкзак у ног. Глаза его смотрели на дверь, и я знала, что он хочет уйти.

– Плечо болит, но все будет нормально.

– Ты прости, что так вышло. – Я доела первое печенье, взялась за второе. Оно будто начинало во мне петь. – Если тебе что-нибудь будет нужно, ты только скажи. Я у тебя в большом долгу, я знаю, как это больно. В прошлом году я за три секунды из ведьмы становилась норкой. Два раза за одну неделю.

Он с шипением втянул воздух, на лбу появились морщины.

– Ой-ой, – сказал он, уважительно на меня глянув. Я улыбнулась, чувствуя, как во мне растет теплота:

– Ага, не до шуток было. Но знаешь что? Наверное, это был единственный раз, когда я была худая и в норковой шубе.

Он улыбнулся едва заметно: – А куда вообще уходит лишняя масса? Осталось только одно печенье, и я заставила себя съесть его медленно.

– В какую-нибудь лей-линию. Он кивнул:

– Мы так не умеем.

– Заметила. Из тебя чертовски большой волк получается, Дэвид.

Он улыбнулся шире:

– Знаешь, что я тебе скажу? Я передумал. Если даже захочешь заняться страхованием, не обращайся ко мне.

Дженкс опустился на пустую тарелку, и мне не приходилось вертеть головой, чтобы видеть их обоих.

– Вот был бы номер, – фыркнул он. – Могу себе представить Рэйчел в сером деловом костюме, с кейсом в руке, волосами в пучок и с очками на носу.

Я засмеялась – и тут же судорожно закашлялась, обхватила себя руками. Приступы кашля трясли все тело, горло вспыхнуло огнем, потом появилась боль в голове, взрывающаяся при каждом движении. Болтающийся на шее амулет от боли мало помогал.

Дэвид заботливо потрепал меня по спине. Боль от плеча пробила амулет, и живот скрутило судорогой. Со слезящимися глазами я отвела руку Дэвида прочь. Вошла Кери, тихо хлопоча, поставила чашку чая и положила руку мне на плечо. Ее прикосновение успокоило спазм, и я, тяжело дыша, позволила ей положить меня на подушки, которые она подставила мне сзади. Наконец кашель отпустил меня, и я посмотрела ей в глаза.

Затененное лицо осунулось от тревоги. Из-за ее спины глядели Дженкс и Дэвид. Мне не нравилось, что Дэвид видит меня в таком состоянии, но выбирать не приходилось.

– Выпей чай, – сказала Кери, протягивая мне чашку и вкладывая ее в руку.

– Голова болит, – пожаловалась я, отпивая слабый настой. Это был не настоящий чай, а что-то из цветов и трав. Мне бы чашечку того кофе, но не хотелось ранить чувства Кери.

– Чувствую себя, как перееханное машиной дерьмо, – сказала я.

– И выглядишь как перееханное машиной дерьмо, – подтвердил Дженкс. – Пей чай.

Отвар был безвкусный, но успокаивал. Я сделала еще глоток, сумела улыбнуться Кери.

– М-мм… отлично, – соврала я.

Она выпрямилась, явно польщенная, взяла умывальный таз.

– Выпей все. Не возражаешь, если Кизли завесит твою дверь одеялом, чтобы прекратить сквозняк?

– Это будет отлично, спасибо, – сказала я, но она не вышла, пока я не сделала еще глоток.

Ее тень растворилась в коридоре, и я скривилась.

– Совершенно безвкусное пойло, – шепнула я. – Почему все полезное так невкусно?

Дэвид глянул на пустую дверь, на льющийся в нее свет. Дженкс приземлился ему на плечо, когда он расстегнул рюкзак.

– Есть у меня тут кое-что такое, что может помочь, – сказал Дэвид. – Мой прежний партнер на эту штуку молился. Всегда просил, если переберет накануне.

– Тьфу! – Дженкс метнулся вверх, зажимая рукой нос. – Сколько ты туда дури натолкал, Джонни Яблочное Зерно?

Дэвид хитро улыбнулся:

– О чем ты? – спросил он с невинным взглядом карих глаз. – Ничего незаконного. Чистая органика. И без углеводов даже.

Знакомый пряный запах дури заполнил комнату, и я не удивилась, когда Дэвид вытащил целлофановый пакет с застегивающимся верхом. И узнала название: «Вулфс хед органик».

– Вот, – сказал он, вынимая у меня из руки чашку и ставя ее на прикроватный столик.

Встав так, чтобы не видно было из коридора, он всыпал мне в питье добрую столовую ложку порошка. Глянув на меня оценивающим глазом, добавил еще чуть-чуть.

– Попробуй теперь, – сказал он.

Я вздохнула. Почему мне все пытаются впихнуть какую-нибудь гадость? Мне только и нужно сейчас, что сонные чары или, может, этот непонятный аспирин капитана Эддена. Но у Дэвида был такой полный надежды взгляд, и запах дури манил сильнее запаха роз, так что я мизинцем помешала порошок в чашке. Растертые листья погрузились в жидкость, окрасив ее чуть ярче.

– А что мне в этом толку? – спросила я, делая первый глоток. – Я же не вервольф.

Дэвид положил пакет в рюкзак и застегнул молнию.

– Толку? Не очень много. У колдунов метаболизм не настолько быстрый, чтобы это действовало по-настоящему. Но мой прежний партнер был колдуном и говорил, что ему помогает с похмелья. И вкус будет получше в любом случае. Он встал, собираясь уходить, и я сделала еще один глоток, согласившись с его аргументами. Челюстные мышцы расслабились, а я даже не замечала, что стискиваю зубы. Тепло и мягко чай с дурью скользил в горло, оставляя смешанный вкус яблок и супа с ветчиной. Отпускало завязавшиеся узлами мышцы, как после стопки текилы. Я вздохнула, потом, ощутив легкий вес приземлившегося на руку Дженкса, посмотрела на него.

– Привет, Рэйч! Живая?

Я улыбнулась и сделала еще глоток.

– Привет, Дженкс. Весь искришься.

У Дженкса лицо потеряло выражение, а Дэвид посмотрел на меня вопрошающе, застегивая пальто.

– Спасибо, Дэвид, – сказала я и услышала, что говорю медленно, аккуратно и низким голосом. – Я у тебя в долгу.

– Сочтемся. – Он поднял рюкзак. – Береги себя.

– Обязательно. – Я выпила залпом половину чашки, и жидкость потекла вниз, согревая тело. – Прямо сейчас мне уже не так плохо. И это хорошо, потому что завтра у меня деловое свидание с Трентом, и если я не пойду, начальник его охраны меня убьет.

Дэвид дернулся и остановился на пороге. У него из-за спины доносился стук молотка Кизли, заколачивающего дверь одеялом.

– Трент Каламак? – спросил оборотень.

– Ага. – Я сделала еще глоток, помешала чай мизинцем, чтобы трава образовала водоворот, и отвар стал еще темнее. – Он будет говорить с Саладаном. Его начальник охраны заставляет меня идти с ним.

Я прищурилась на Дэвида. Свет из коридора был ярким, но уже не резал глаза. Интересно, где татуировки у Дэвида. У вервольфов всегда есть татуировки. Почему – понятия не имею.

– Ты с ним знаком? – спросила я.

– С мистером Каламаком? – Дэвид шагнул обратно в комнату. – Нет.

Я свернулась под пледом и посмотрела на чашку внимательно. Партнер Дэвида был прав – отличная штука. У меня уже нигде ничего не болело.

– Трент – зараза, – сказала я, вспоминая тему разговора. – Я его держу за шкирку, а он меня. А на его начальника охраны у меня ничего нет, и если я этого не сделаю, он расскажет.

Дженкс повис в воздухе, неуверенно смещаясь от двери к Дэвиду и от Дэвида ко мне. Дэвид посмотрел на него, потом спросил:

– Что расскажет?

Я наклонилась поближе, подняв бровь, когда чай чуть не выплеснулся – я двигалась, оказывается, быстрее, чем сама думала. Допила чай, не обращая внимания на попадающие в рот листья. Подалась совсем близко, с наслаждением обоняя запах мускуса и дури.

– Секрет, – шепнула я, гадая, позволит ли мне Дэвид поискать его татуировки, если я попрошу. Для пожилого мужика он классно выглядел. – У меня есть секрет, но тебе я его не расскажу.

– Сейчас вернусь, – сказал Дженкс, подлетая ближе. – Хочу знать, что она положила в этот чай.

Он вылетел, и я заморгала, глядя на оседающую пыльцу. Никогда ее столько не видела, и разноцветная, как радуга. Встревожился, значит, Дженкс.

– Секрет? – напомнил Дэвид, но я покачала головой, и свет будто стал ярче.