— Спокойной ночи, Тед. Чарли. — Он поднял руку в ответном прощании. — Удачной дороги.

Тара схватила влажную тряпку и начала помогать ему с уборкой.

— Я закончу, — сказал ей Клэй. — Я знаю, что завтра у тебя промежуточный экзамен, так что иди домой, позанимайся и хорошенько выспись перед уроками. — Тара училась в колледже заочно, чтобы получить степень по бизнесу, и Клэй старался поддерживать ее всеми возможными способами.

Она с облегчением ему улыбнулась.

— Спасибо. Я ценю это. Попрошу блондинку закрыть счет, а потом уйду.

— Не беспокойся об этом. — Он поставил бутылку водки «Серый гусь» на полку. — Она последняя посетительница. Я позабочусь о ней.

— Конечно, Святой Клэй, — сказала она дразняще медленно. — Она определенно похожа на девицу, попавшую в беду, несмотря на дорогую одежду и аксессуары.

У Клэя была дурная привычка помогать и/или спасать тех, кому не везло, включая саму Тару, хотя она прошла долгий путь от сломленной, сердитой девушки, которую он когда-то нанял в бар «У Кинкейда». Черт, большинство его работников были наняты из-за того, что отчаянно нуждались в деньгах, а также как способ повысить свою самооценку. Многие из них пришли из далеко не идеальных обстоятельств или пытались оправиться от адского прошлого, столь же изломанного, как и у Клэя.

Но блондинка не была одной из них, и он сомневался, что она нуждалась в каком-либо спасении — и уж точно не от него. Она была просто приятным неудобством, которое требовало от Клэя исполнить свой долг, как он сделал бы с любым из своих клиентов, выпивших слишком много.

Стоя спиной к блондинке и все еще глядя на Тару, он скрестил руки на груди и пристально посмотрел на нее.

— Я позабочусь о ней, как и о любом другом подвыпившем клиенте, — сказал он ровным тоном. — Она заплатит по счету, и я вызову такси, чтобы отвезти ее домой, чтобы она не садилась за руль в нетрезвом виде. Убедиться, что она уйдет благополучно — часть моей ответственности как владельца этого бара. Ничего больше.

Тара потянулась и погладила его по щеке.

— Ты можешь сколько угодно оправдываться, но ты хороший парень, Святой Клэй.

Несмотря на свое прозвище и его причину, он не был гребаным святым. Никогда не был и никогда не будет. Он совершил в своей жизни кучу незаконных и аморальных поступков, которыми не гордился, и хотя сделал все возможное, чтобы искупить свою вину, внутри него все еще была тьма, которая останется навсегда.

— Спокойной ночи, Тара, — сказал он резким тоном, давая понять, что разговор окончен.

— Увидимся завтра вечером, босс, — сказала она с нахальной улыбкой.

Она схватила из шкафа за стойкой сумочку и куртку как раз в тот момент, когда мойщик посуды — молодой парень, которого он поймал несколько месяцев назад, рывшимся в мусорном контейнере в поисках объедков — вышел из задней части бара, где располагалась маленькая кухня. Он толкал побитый велосипед, который был его транспортом, держа его в кладовке, чтобы не украли. С руля свисал пластиковый пакет, и Клэй знал, что в нем лежит пенопластовый контейнер с остатками закусок от «счастливого часа». Клэй настоял на том, чтобы в конце вечера он поел дома, так как подозревал, что это был основной источник питания парнишки.

— Элайджа, проводишь Тару до машины? — спросил он парня. Клэй обычно сам сопровождал своих сотрудниц на стоянку в конце вечера, но из соображений ответственности он не собирался оставлять блондинку одну надолго.

— Да, сэр, — почтительно отозвался Элайджа, воинственный вид, который он принимал первые несколько недель работы, теперь стал далеким воспоминанием.

Клэй подождал, пока они уйдут, и услышал, как Тара заперла входную дверь, прежде чем повернуться к блондинке. Он подошел к концу стойки, где она водила пальцем по краю стопки, подперев рукой подбородок. Когда он приблизился, ее взгляд из-под отяжелевших век переместился в его сторону, затем скользнул вниз по его телу, явно оценивая его.

Когда ее голубые глаза вернулись к его лицу, тихий вздох сорвался с ее губ.

— Ты чертовски сексуален, — сказала она, ее прямые слова были прекрасным признаком того, что она действительно пьяна. Потом она посмотрела на свой пустой стакан и нахмурилась. — Думаю, мне нужен еще один Королевский Трах, или, может быть, ты мог бы дать мне Кричащий Оргазм. — Она хихикнула, как непослушная маленькая девочка, такая милая и озорная. — Я никогда раньше не просила парня о Кричащем Оргазме, но последний был настолько хорош, что я хочу еще.

Уголок его рта дернулся от несомненного веселья. Черт, он не хотел, чтобы она ему нравилась. Не хотел видеть в ней ничего, кроме богатой, привилегированной женщины, которой она казалась. Неудобство, о котором он говорил ранее, побудило его положить конец ее вечеру.

Клэй подождал, пока они уйдут, и услышал, как Тара заперла входную дверь, прежде чем повернуться к блондинке. Он подошел к концу стойки, где она водила пальцем по краю стопки, подперев рукой подбородок. Когда он приблизился, ее взгляд из-под отяжелевших век переместился в его сторону, затем скользнул вниз по его телу, явно оценивая его.

Когда ее голубые глаза вернулись к его лицу, тихий вздох сорвался с ее губ.

— Ты чертовски сексуален, — сказала она, ее прямые слова были прекрасным признаком того, что она действительно пьяна. Потом она посмотрела на свой пустой стакан и нахмурилась. — Думаю, мне нужен еще один Королевский Трах, или, может быть, ты мог бы дать мне Кричащий Оргазм. — Она хихикнула, как непослушная маленькая девочка, такая милая и озорная. — Я никогда раньше не просила парня о Кричащем Оргазме, но последний был настолько хорош, что я хочу еще.

Уголок его рта дернулся от несомненного веселья. Черт, он не хотел, чтобы она ему нравилась. Не хотел видеть в ней ничего, кроме богатой, привилегированной женщины, которой она казалась. Неудобство, о котором он говорил ранее, побудило его положить конец ее вечеру.

Он взял стопку из ее рук и поставил в раковину под стойкой.

— Думаю, на сегодня с тебя хватит Королевских Трахов и Кричащих Оргазмов, кексик.

— Кексик? — ее красивые глаза загорелись, лицо порозовело от алкоголя. — Я люблю кексы. Мне нравится их готовить, и нравится есть. А когда никто не смотрит, я люблю слизывать глазурь, — сказала она тихим, таинственным шепотом.

Твою мать. Ему бы хотелось слизнуть ее глазурь, начиная с сочных губ и двигаясь к ее полной груди и тугим соскам, продвигаясь ниже, где она, без сомнения, была слаще сахара. Эти грязные мысли пронеслись в его голове вместе с внезапным толчком возбуждения, заставившим его стиснуть зубы.

Его физическое влечение к ней было непохоже ни на что, что он когда-либо испытывал, такое грубое, горячее и немедленное. Она даже не была близка к его типу женщин, но являла сабой загадку, и искушение, которое, он знал, обернется ничем, кроме неприятностей. Покачав головой — главным образом для того, чтобы хоть как-то прояснить голову, — он подошел к кассе и пробил ее счет. Когда он обернулся, то обнаружил, что она смотрит туда, где только что была его задница, и теперь бесстыдно разглядывает его промежность.

Она медленно облизнула губы и подняла на него остекленевшие глаза.

— Минет тоже был очень вкусным, — сказала она хрипло. — Возможно, я возьму еще один.

Горячее, чем секс, видение ее мягких розовых губ, вокруг его члена, когда она будет его сосать, появилось в его сознании. Его непослушный член был полностью согласен с этой идеей, и он подавил стон.

Господи Иисусе, она убивала его.

— Бар закрыт и уже поздно. — Он положил счет на стойку перед ней. — Если я сумею заставить тебя расплатиться по счету, мы отправим тебя домой. — И он был уверен, что больше никогда ее не увидит, слава Богу.

Она снова нахмурила брови, с намеком на беспокойство. Полезла в сумочку, несколько секунд рылась в ее содержимом, затем достала бумажник с тем же рисунком, что и на сумочке. Неуклюжими пальцами попыталась вытащить кредитную карточку из отверстия и, когда ей это наконец удалось, отдала ее ему.