Annotation
Я был драконом-полубогом, от одного вида которого враги начинали тушить себя по-пионерски, а коровы - неудержимо удобрять поля. У меня было все: замок, вино и красивые девчонки. Но однажды объявился мой папаша и решил, что с меня хватит.
И вот уже два каких-то болезных идиота пытаются выяснить, сдох ли я? А мое щуплое тело беспомощно болтается в петле. Вот это попадос! Да только вы не учли, что я умею дышать еще и другим местом, так что капец вам, придурки!
А тебе, батя, я вот что скажу: придет время и я выберусь из того дерьма, в котором ты меня утопил. И тогда я вернусь и мы поговорим с тобой на равных! Бьюсь об заклад, что тебе не понравится этот разговор!
Гордеев — дракон на минималках. Том 2
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Гордеев — дракон на минималках. Том 2
Глава 1
Намечается новая заварушка
Вечеринка в Фаусте у Боярского выдалась на славу. Стас где-то все-таки раздобыл перстень с фиолетовым камнем и следующим утром после заварушки у Карпова принес мне его на заточку под трансфигурацию. Я с ним пол дня провозился, но в конце концов сделал. Артефакт нужен был Пашке Майкову, которому до чертиков надоело отсиживаться в четырех стенах. Парень хорошо сражался в поместье Карпова и ему просто необходимо было как следует оторваться, не привлекая чужого внимания.
Так что наша великолепная семерка — Боярский, Семеныч, Пашка, Кэт, Лиза, графиня Горностаева и я в роли графа Суворова, — вечером собрались в полном составе в ночном клубе Фауст. Весь второй этаж был полностью наш. Тут было все: музыка от известного диджея, море алкоголя, симпатичные полуголые официантки, грациозные стриптизерши, изысканные блюда и отличная компания.
Лиза временами порывалась к шесту, и материла танцовщиц, которые, по ее мнению, все делали не так. Кэт с улыбкой поглядывала на нее, поцеживая вискарь. Пашка в обличье какого-то молодого барона, стоя в сторонке, о чем-то серьезно толковал с Семенычем, видимо, обсуждая следующую вылазку в дикие земли.
Ну а мы с графиней Горностаевой сидели за дальним столиком на шикарном кожаном диване и расположились, к слову говоря, непозволительно близко друг к другу. Разговор между нами протекал самый обыденный. Спорили мы о том, что круче: огненная катана или шаровая молния. Ну как спорили: скорее даже просто муссировали эту тему, постоянно непроизвольно переходя на личности: то я случайно притронусь к ее двум шаровым молниям, то она легонько прикоснется к моей катане. И все это конечно запивалось небольшими глоточками виски и коньяка.
И все было прекрасно, пока не появился Боярский. Пришел он в нереально приподнятом настроении, широко улыбающийся и довольный, как слон. Собрав нас всех в отдельной вип-комнате, он поднял тост за вчерашнюю победу и залпом осушил стакан.
— Ну и пошумели мы вчера с вами, — затянувшись сигарой и выпустив облако сизого дыма, сказал он. — Имение Карпова во всех новостях и газетах. Репортеры гадают, что же там произошло и куда делись все люди. Нашли только хозяина поместья в дотла сгоревшем бункере.
Боярский немного помолчал и отхлебнул виски.
— Конечно, кто-то поговаривает, что это моих рук дело, но всё бездоказательно и на уровне слухов. А вот Мышкин как-то сразу затих и успокоился. И это отличнейшая новость!
Граф обвел всех лучистым взглядом.
— И знаете, мне так понравилось, как мы уделали этого говнюка Карпова, что у меня появилась одна идея, которой я и хочу сейчас с вами поделиться.
Боярский достал сегодняшнюю газету, носящую оригинальное название «Петербургские вести» и бросил перед всеми на стол. Во всю передовицу был напечатан жирный заголовок: «Глава самой мощной преступной группировки города найден мертвым! Грядет война бандитских кланов за передел сфер влияния!»
— Многие причисляют и меня к преступному миру столицы, — продолжил Боярский после недолгого молчания. — Но смею вас заверить, и Семеныч не даст соврать, что я никогда не занимался ни воровством, ни наемными убийствами, ни наркотиками, ни бандитизмом. У меня есть свои моральные принципы, которых я стараюсь придерживаться. — Боярский вдруг глянул на меня и осекся. — Кхм… Не всегда получается делать это идеально, иногда приходится выбирать из двух зол меньшее и идти на компромисс с самим собой. Но в итоге, если я кого-то чем и обидел несправедливо, то стараюсь загладить свою вину.
— К чему все эти сентенции, граф? — хитро улыбнувшись спросила Наталья Алексеевна Горностаева. — Самобичевание — не ваш конек. Да и будь вы отъявленным негодяем, я бы уж точно с вами за один стол не села.
Боярский отвесил графине легкий поклон и продолжил, указав на газету.
— Автор этой статьи абсолютно прав. Грядет большая война за сферы влияния. И могут пострадать ни в чем не повинные люди. В городе ожидается небывалый всплеск преступности и насилия. У себя на Васильевском острове я не допущу никакого беспредела, но вот другие районы… Вряд ли власти способны будут быстро взять ситуацию под контроль. Людей в полиции не хватает, да и работают они скорее за зарплату, чем за идею, так что рисковать лишний раз не будут.
— И вы хотите… — вновь встряла Наталья Алексеевна и сделала паузу, красноречивым жестом предлагая Боярскому продолжить.
— Благодарю вас, графиня, — улыбнулся Боярский. — Я давно мечтал избавить наш город от всей этой бандитской шелухи, минуя нашу медленно работающую систему правосудия.
Все мы, если честно, немного приофигели от последней фразы Боярского, ну, конечно, кроме графини и вечно невозмутимого Семеныча. Мне порой кажется, что, если Стас предложит ему пойти с ним хоть в самую задницу дьявола, Семеныч невозмутимо кивнет головой и спросит что-то типа: «Сколько динамита брать?»
— Станислав Викторович, — включился я в разговор, — мне кажется, что не слишком разумно вставать между властью и бандитами и влезать в их разборки. На тебя обозлятся и те и другие.
— Никто и не говорит о глобальном вмешательстве, Алексей Дмитриевич. Но, как говорится, вода камень точит. И даже маленькие дела могут сдвинуть чашу весов в нашу пользу. — Он внимательно посмотрел на меня. — Вот, скажем, твоя очень короткая речь после дуэли с Маркусом, вызвала довольно сильный отклик в некоторых слушателях. И сразу же после этого ко мне пришел человек из команды Мышкина и изъявил желание работать на меня.
— А вдруг его просто заслали следить за тобой? — задал я закономерный вопрос.
— Я именно так сразу и подумал, — ухмыльнулся Боярский, — и, конечно же, не подпускаю его близко, пока не буду убежден в его лояльности. Но он мне рассказал весьма интересную историю про причину его ухода от Мышкина.
Боярский достал смартфон и, подключив его к большому телевизору, висящему на стене, запустил видео, на котором широкоплечий брюнет с круглым красным лицом что-то отвечал человеку за кадром. Граф перемотал на нужное место и включил звук.
— Ле Рой — человек Мышкина, — говорил мужчина на видео, — он держит много мест на Петроградском острове, вы должны его знать… его многие знают. Денег у него куры не клюют, но он все равно такой жадный ублюдок, что из-за любой копейки удавится. Задолжала ему семья одна. Булочная у них на Каменноостровском проспекте. Место там хорошее, людное, и этот хмырь на него глаз положил. Сам, походу, тварь эдакая, семью-то эту в долги и вогнал. А потом требовать стал, да еще с конскими процентами. Те, конечно, в срок не заплатили. И он мужика, отца семейства, короче, в расход пустил. Начал со вдовы трясти. Отдавай, мол, свою булочную и вали на все четыре стороны. Хочет, урод, там очередной свой притон открыть. Ну и подрядил он меня с моими парнями выкрасть одиннадцатилетнего пацана, сына вдовы той, и дожать долг. Чтобы, мол, булочная была его максимум через неделю и ни днем позже. Забрали мы того парня. Хороший он пацан, не плаксивый. Короче, как настоящий мужик себя повел. Жалко мне его стало, а на себя — противно, аж до смерти, что я такими мерзкими делами занимаюсь. А как услышал я, что граф Суворов тогда сказал, так и решился окончательно от Мышкина свалить. Несколько моих ребят со мной ушло. Хочу на вас работать или на графа Суворова, если возьмете. А назад мне дороги нет — сразу в расход пустят. Так что или с вами, или пойду удавлюсь. В зеркало на себя смотреть противно.
