У Лео, наоборот, было очень много времени для размышлений. Он взял ее за руку.

— Нет, я не могу оставить их Михаэлю. Не представляю себе, что я готов для этого сделать. Они дети Эльвиры, и я несу ответственность за них.

— Да, конечно, я все понимаю, — нетерпеливо произнесла она. — Ведь именно это я и хочу сказать…

— Послушай, Корделия, — он взял в руки и вторую ее ладонь, — похитить у мужа жену — это одно дело. Михаэль может дать тебе развод, чтобы стать свободным и взять себе другую жену. Это вполне вероятно. Но похищение детей является уголовным преступлением и карается смертью. По доброй воле Михаэль никогда не отдаст своих детей.

— Тогда нам останется сбежать куда-нибудь на край света и взять себе другие имена, — просто сказала она.

Лео замолчал, хмуро глядя на пол, машинально отметив на толстом слое пыли цепочку тонких следов. Вероятно, их оставила мышь. Корделия, почувствовав неловкость от наступившего продолжительного молчания-, глубоко вздохнула и сказала:

— Ты больше не хочешь увезти меня, Лео? Может быть, ты обдумаешь все еще раз? Я пойму, не беспокойся. Девочки — это твоя кровь и плоть. И в первую очередь нам надо думать о них.

— Нет, я не изменил своего мнения, — поднимая голову, ответил он. — Я только хотел объяснить тебе, как все это сложно. Я ведь не волшебник из сказки, дорогая. И у меня нет волшебной палочки.

— Понимаю, — сдавленным голосом произнесла она.

— Ты ведь не можешь возвратиться в Вену…

— Нет, конечно, не могу! — воскликнула она. — Мой дядя тут же отправит меня обратно к Михаэлю.

— Как я уже и говорил, — подавленно продолжал он, — ты не можешь вернуться в Вену. Если я раздобуду для тебя паспорт, то, возможно, ты сможешь отправиться инкогнито в Англию. Моя сестра и ее муж приютят тебя.

Его лицо при этих словах стало еще более хмурым. Лиззи была пылким созданием с головой, полной романтических образов. Она всем сердцем и душой приняла бы участие в таком приключении, но ее муж Френсис вряд ли разделил бы ее энтузиазм. Ему едва ли окажется по душе идея скрывав под крышей своего дома супружескую неверность, особенно если сбежавшую жену разъяренный муж преследует по всему континенту. Корделия, крестница императрицы и жена князя, была, в отличие от него, далеко не простая обывательница.

— А ты разве не будешь со мной? — робко спросила она.

— Не сразу. Будет слишком много подозрений, если мы исчезнем одновременно.

— А что с девочками?

— Пока не найду способа выкрасть их у Михаэля, я должен иметь возможность присматривать за ними. Поэтому я буду поблизости от них.

— Да, я понимаю, — едва слышно произнесла она.

Лео любит ее. И любит так, что готов спасти ее от нелюбимого мужа. Но его любовь к детям сестры и ответственность за них пересиливают любовь к ней. Она должна смириться с этим. И не должна пытаться что-либо изменить. Лео еще предстоит найти выход из сложного положения. Она должна помочь ему сделать это.

— Я уже сказала тебе, Лео, что, пока у меня есть твоя любовь, я неуязвима. Я могу оставаться мужней женой, если буду знать, что мои друзья со мной. Матильда, Кристиан, Тойнет и ты.

В глазах ее блестели слезы, взор светился искренностью.

— Я буду оставаться с Михаэлем, пока мы не придумаем, как взять с собой девочек. Если ты не откажешься от меня, Лео, я смогу вынести все.

И он снова с горечью подумал о том, что если любовь может сделать такое ожидание более сносным для Корделии, то она же делает это невозможным для него. Он хотел бы отправить ее к Лиззи как можно скорее, как только удастся организовать это. А потом он стал бы устраивать девочек.

Но, если уж Корделия не хочет, чтобы он отправил ее одну, необходимо держать свои планы в тайне.

— Ладно, я что-нибудь придумаю, — убежденно сказал он. — Но я хотел бы, чтобы ты подумала обо всех тех проблемах, которые преподнесет нам жизнь. Подумай хорошо, любовь моя, ибо то, что мы сделаем, нельзя будет изменить.

— Я знаю это. Неужели я не понимаю? — сказала она, сжимая его руки. — И я вовсе не хочу изменять это, Лео. Не захочу никогда.

— Никогда — довольно длинный срок, — ответил он, и радостная улыбка озарила его лицо.

Брат одной из обитательниц Оленьего парка служил начальником полиции парижского района Ситэ. Так что паспорт, если хорошенько попросить, можно будет раздобыть через него. Он мог бы отправить Корделию из Парижа недели через две.

А пока что у них впереди целая ночь. И в его воображении уже рисовались картины одна греховнее другой.

— Если хочешь, сегодня после обеда я могу проводить тебя, к Матильде.

Голос Лео был спокоен, как океан при штиле, но он надеялся, что Корделия сможет прочитать в нем его эротические мечты.

— О, это было бы прекрасно! — воскликнула она. — Я так по ней скучаю. — Она подалась к нему и погладила по щеке. — Мы сделаем это, Лео, я верю, нам это удастся.

Убежденность наивной юности? Или неисправимой оптимистки? Повернув голову, он губами дотянулся до ее ладони и поцеловал ее.

— Приходи ко мне, когда пробьет полночь, — сказал он, осторожно беря ее за подбородок и целуя губы, полуопустившиеся ресницы, кончик носа. — А теперь тебе надо идти.

Он встал, привлек ее к, себе, открыл дверь так, чтобы створка скрывала его от проходящих по коридору людей.

— Ступай и не оглядывайся.

Подождав пять минут, он тоже вышел из комнаты, сделал несколько шагов по коридору и смешался с толпой придворных, торопившихся к утреннему выходу короля. Высокий стройный мужчина в светло-сером сюртуке с красной шелковой подкладкой небрежно шествовал куда-то в толпе спешащих людей. И никто не смог бы угадать, что его спокойная полуулыбка скрывала за собой изысканные эротические мечты и жестокую прозу жизни.

Князь Михаэль сидел, сложив руки на груди и откинувшись на спинку сиденья, пока его карета пробиралась по узкой дороге из Версаля в Париж. В ногах у него стоял все тот же кожаный сундук. Сам он невидящим взором уставился в тускло освещенное пространство кареты.

Перед его глазами еще стоял тот хитрый взгляд, которым обменялась супруга наследника престола с Корделией. Они смеялись над ним. Но последним смеяться будет все-таки он, угрюмо пообещал себе князь.

У него не было другого выхода, как только повиноваться приказу короля, но если он отошлет Корделию из Версаля, то, разумеется, у его дочерей не будет оснований оставаться при дворе. Кстати бы пришелся какой-нибудь несчастный случай, который заставит отправить ее обратно в Париж.

Например, сотрясение мозга при падении с лошади…

Князь понимал, что это было бы только временным решением проблем, связанных с Корделией. Каждый ее поступок убеждал в том, что она столь же не соответствует его, представлениям об идеальной жене, как и Эльвира. Пока что ему нравилось делить с ней ложе, но вскоре он пресытится этим. Ему нужен сын, и, как только она принесет наследника, надобность в ней минует. Если ему удастся устроить свой отъезд из Версаля и возвращение в Пруссию, он сможет состряпать там обвинение в супружеской неверности и заключить ее в монастырь. Это будет наилучшим выходом из ситуации и вполне заслуженным наказанием для такого своевольного и легкомысленного создания.

Лишь ближе к вечеру он добрался до своего дома на рю де Бак. Помощник мажордома почтительно склонился в поклоне, как только князь переступил порог дома.

— Когда вам будет угодно отобедать, милорд?

— Позднее, — раздраженным жестом отмел князь его предложение. — Принесите кларет в библиотеку и немедленно пошлите за мадам де Неври.

Луиза сражалась со своей простудой, голова ее была увенчана тюрбаном из полотенца, на плечах красовался плед, в руках она держала бокал с настойкой из целебных трав, обильно разбавленной жидкостью из заветной фляжки. Девочки сидели за столом, прилежно переписывая в свои тетрадки буквы из учебника. В комнате царила тишина.

— Милорд просит гувернантку зайти к нему в библиотеку, — намеренно наглым тоном провозгласил появившийся в дверях слуга.