Все это представляет неимоверные трудности особенно по той причине, что как ни велико множество материалов этого рода, оно все-таки отличается замечательною неполнотою. Вы ежеминутно встречаете пробелы, самые мелочные, но, однако ж, такие, которые затрудняют дело до невероятности. Добросовестное отношение к фактам не позволяет вам двинуться с места по случаю таких пробелов, и работа при всем вашем усилии не достигает этого желанного заключительного слова.
Обыкновенный способ обработки бытовой истории заключается в том, что разновременные, разноместные и разносословные бытовые факты сводят под известное оглавление и таким образом составляют рассказ о той или другой стороне быта, о том или другом порядке жизни. При первоначальных работах такой способ почти миновать нельзя. Но до́лжно сознаться, что он грешит излишним обобщением фактов, из которых каждый представляет или должен представлять как бы общую черту, не выясняя, однако ж, того или другого общего типа жизни, а рисуя только вообще жизнь народа в известный период времени, иногда очень значительного объема.
Нам кажется, что этим способом мы едва ли получим надлежащее, истинное понятие о свойствах и типическом характере прожитой жизни, что исследования наши мы начинаем с конца, а не с начала, ибо составляем характеристику общего типа в то время, когда нам вовсе неизвестны типы частные, к которым всегда относится самая наибольшая часть собираемых нами фактов и общее которых, одно оно, только и может характеризовать общий тип народной жизни. Поэтому, нам кажется, мы должны остановить свое внимание прежде всего на изучении этих частных типов, мы должны непременно раскрыть их, если бы и не были они заметны на первый, поверхностный взгляд, ибо жизнь, как ни разнообразны до бесчисленности ее формы и явления и в физическом, и в нравственном мире, всегда складывается или выражает себя в известных типах. В естествознании это роды и виды органической жизни. Подобные роды и виды существуют в нравственном человеческом мире под именем типов. Задача искусства в том именно и заключается, чтобы пластически выразить в одном типе все то, что, разбросанное и как бы разрозненное, вращается в жизни отдельных лиц, принадлежащих, однако ж, по свойству своей нравственной природы к одному и тому же роду или виду. Наука со своей стороны помогает искусству и собирает материал для художественного воплощения в одно целое разрозненных и, по-видимому, чуждых друг другу атомов нравственной жизни. В этом случае необходимо совершается естественный процесс человеческого творчества: возводить знание в акт сознания, к чему ведет и конечная цель самой истории.
Обращаясь к нашему предмету, мы, даже и на первый взгляд, можем указать несколько точек, около которых по преимуществу должно бы сосредоточиваться изучение домашнего народного быта, по крайней мере в пределах времени, назначенных для предлежащих разысканий. Так, наиболее заметный, передовой тип нашей истории есть «государь или господарь», не в тесном смысле государя политического, а в смысле общем, как собственника и владельца, хозяина, который и в общей жизни именовался тем же словом и впоследствии уже выделил из себя политическое явление, о чем мы подробнее говорим во вступлении к этой книге. Несмотря на огромную, по-видимому, разницу между политическим значением этого типа и частным, домашним его значением, в нем всегда остается и везде сохраняется существенный смысл его жизненной роли, этот владеющий, властный смысл. Само собой разумеется, что преобладающее значение этого типа в жизни всегда остается за тем разрядом лиц, который в первобытном обществе играет главную, передовую роль, именно за разрядом лиц военного звания или сословия, какова, например, в нашей истории была княжеская дружина. Таким образом, тип господаря, кроме его общего владельческого и, так сказать, хозяйского значения, с течением времени сосредоточивает свои основные черты не на одних только лицах княжеского происхождения, но столько же на сословии дружинников-бояр с дробным его видоизменением детей боярских и вообще так называемого дворянства. Это была среда, в которой элементы государского типа составляли существенное ее свойство. Здесь форма быта, а следовательно, и его начала, основы были во всех видоизменениях одни и те же. Потому и изучение этого типа должно обнимать жизнь боярства или дворянства вообще со всеми его служебными подразделениями и жизненными видоизменениями. Можно только для удобства в обработке предмета, а главное, для большей определенности исследований рассматривать этот тип в трех его главных и общих видах, именно: быт лучших людей, быт средних людей и быт младших людей того же типа, как всегда очень верно распределяли бытовые отношения наши здравомыслящие предки. В древнем домашнем быте царей мы раскрываем верховное значение этого типа и потом постепенно придем к младшей его ветви – к детям боярским, этой рядовой княжеской дружине.
Тем же путем можно изучать тип «земца-кормителя» во всех его видоизменениях, какие условливались тою или другою отраслию занятий, и точно так же с разделением быта на лучшую, среднюю и младшую среду. Земледелие, торговля, разного рода промышленность, ремесленность и всякое художество, которое доставляло средства существования земским людям и в то же время определяло характеристику самого человека и его бытовых отношений, представляют более или менее значительные вариации одного и того же земского быта или вообще земства. Здесь наиболее видным лицом становится по естественной причине капиталист – гость, этот господарь-хозяин в собственном смысле. Младшие ветви этого типа теряются в посадских и чернослободских «сиротах», которым трудолюбие, оборотливость, «промысл» – в смысле дарований ума и опытности – всегда открывали широкую и свободную дорогу в первые ряды земства.
Далее, «казачество» есть также совсем особый порядок отношений, особая стихия жизни, требующая, как особый ее тип, отдельного независимого исследования. Не ограничивая его значения одною какою-либо местностью или историческим периодом, необходимо рассмотреть существенные стороны этого типа в общем его явлении. Казачество – сначала как отрицание земских условий жизни, а потом как своеобразно сложившееся земство – в нашей истории имеет особенное значение. Жизненная сила его была так велика, что оно сплотилось было в политический тип, постепенное разложение которого и окончательное исчезновение совершилось не столько от обстоятельств, не благоприятствовавших его развитию, сколько вообще от направления общеисторических идей времени.
Вот общие, главнейшие разделы изучения домашнего народного быта. Мы не упоминаем о посредствующих звеньях, более или менее также замечательных, хотя и не имеющих такого широкого значения. Тип церковника, тип дьяка и подьячего, тип дворового слуги, холопа вообще и т. д. должны сопровождаться не меньшим вниманием в изучении положений, сил и форм древней жизни. При этом, так сказать, внешнем распределении типов нельзя забывать внутренней их связи, которая по законам жизни сливает их в одно целое, ставит их в неразрывную зависимость друг от друга, так что раздельное их изучение есть только неизбежный путь научных исследований.
Когда таким способом обработки будут раскрыты частные типы, то общий тип народной жизни не замедлит раскрыться сам собою, и только тогда будут возможны полные и верные характеристики не только частных, но и общественных форм народного быта.
Само собою разумеется, что такой план изучения требует самой мелочной, кропотливой работы и совершенно новых материалов, о существовании которых мало даже подозревают, но которые, как всегда, непременно явятся из архивной пыли на свет, как скоро наука займется разрешением возбужденных ею вопросов.
В настоящем сочинении о древнем домашнем быте царей мы предлагаем опыт подобной обработки предмета, далеко не удовлетворяющий всем нашим требованиям и в существенном значении представляющий только собрание материалов, частию обработанных больше или меньше, а частию даже в сыром виде. На первый раз, думаем, и это не бесполезно. Мы вообще утешаемся тою мыслию, что во всяком случае труд наш значительно облегчит дальнейшую разработку предмета. Мы давно уже обратили внимание на это дело, но по обстоятельствам не могли посвятить достаточно времени и труда, чтобы повести работы с желаемым успехом. Первые опыты мы печатали в «Московских ведомостях» 1846–1847 гг., затем продолжали труды в «Отечественных записках» 1851–1858 гг. Издавая после того в 1862 и 1872 гг. особою книгой прежние наши работы, мы местами значительно увеличили их объем новыми материалами и разысканиями, иные страницы совсем переделали, исправили ошибки и неточности, какие встречались, и в дополнение присовокупили отдел материалов в сыром виде, заключающий в себе собрание официальных записок и выписок из расходных, строительных, подрядных, описных и разных других книг и документов старого дворцового делопроизводства, которое и составляет главнейший источник наших работ и остатки которого, в столбцах и книгах, сохраняются в бывших архивах Оружейной палаты и Московской Дворцовой конторы. Все это служит подтверждением или пояснением наших разысканий, а во многих случаях значительно дополняет их, представляя новые подробности, которыми мы не успели вовремя воспользоваться. Питая вообще мало доверия к голословным рассказам и описаниям, мы старались каждый мелочной предмет старого быта объяснить и подтвердить современным ему текстом.
