Четвёртый месяц, ни так тяжело. Впереди было пять месяцев ожидания моих родов. Старалась осторожно передвигаться, чтобы не навредить нашим деткам вовремя своей беременности. Слуги постоянно были дома рядом со мной.

– Ну, ты, прямо как мой папа, – улыбаясь, сказала, Фёдору. – Он всегда называл меня Маней и постоянно порхал вокруг меня, как бабочка вокруг цветка. Папа каждое утро целовал меня и называл «ты мой беленький цветочек». Мама и папа искренне заботились о здоровье своих детей.

– Ты и вправду выглядишь, словно беленький цветочек, – заметил Фёдор. – Ну, прямо, как белая ромашка. Которой можно любоваться вовремя её цветения.

– Вот, ты, даёшь! – весело, засмеялась. – Осталось меня общипать, как белую полевую ромашку.

До самого дома мы оба смеялись и подшучивали друг над другом. Нам было хорошо и интересно вдвоём.

С моей беременностью мы ещё больше стали привязаны друг к другу с любовью.

После рождественских праздников была не в силах часто ходить на уроки хорового пения, где мне надо много стоять. Мои будущие детки стали меня беспокоить.

Они с каждым днём все больше и больше напоминали мне о своём развитии. Первое шевеление. Первые толчки ножками. Фёдор настоял на том, чтобы прекратила свои занятия в школе и чаще могла уделять внимание нашим будущим деткам, прогуливалась на свежем воздухе и хорошо питалась. Сама подумывала о том, что надо искать себе замену в детском хоровом пении.

Ведь всё равно мне придётся оставить школу перед родами и позже, пока детки подрастут. Поэтому надо думать о нашем хоре, чтобы мне передать сводный детский хор в хорошие руки новому преподавателю пения.

Дети в школе прекрасно понимали моё состояние беременности. Они между собой тайно называли меня «наша мама». Мне это даже льстило. Приятно было слушать такое суждение от детей.

Ведь они по-настоящему могут понимать, что такое мама, которая всегда думает о них. Поэтому мне было трудно оставить уроки детского хорового пения.

Никак не могла найти себе замену в руководстве сводным детским хором. Дети не желали замену мне в руководстве детским хором.

– Мы сами будем учиться руководить хором, – заявили дети, когда вновь пришли к нам домой на уроки хорового пения. – Мария Афанасьевна! Вы только помогайте нам учиться руководить хором, а дальше мы сами. Пока вы вернётесь к нам после рождения своих деток, мы сохраним свой хор.

Так мы продолжили тесную связь с детским хором. Говорю, мы не случайно, так как мои детки в утробе тоже ощущали хоровое пение. Во время пения детского хора суета внутри меня утихала.

Мои будущие детки как бы прислушивались к детскому пению и сами прекращали толкаться. Детский хор и мы с детками подрастали. Моя беременность до родов проходила без особых проблем.

С первыми весенними лучами солнца у меня прибавилось много забот. Готовилась стать мамой.

По моим расчётам роды должны были начаться в конце мая, то есть, как раз в день моего рождения и рождения моего двойняшки-братишки Гурея, который болтается где-то в Европе.

Всячески старалась дотянуть до этого дня, чтобы мои двойняшки родились в день рождения старших двойняшек. Тем более, что рождение в знак Зодиака «Близнецов» (двойняшек).

Хороший признак, когда рождаются дети в своём созвездии. Будут счастливыми детство и вся остальная жизнь. Есть такая примета. Вот у нас с братиком Гуреем вся наша жизнь разбежалась в разные стороны.

Последние дни перед родами Фёдор, как бабка повитуха не отходил от меня ни на шаг. Поручил все свои дела доверенным лицам. Из дома никуда не выходил.

Все беспокоился за меня, что роды у меня будут проходить тяжело. Даже по ночам вскакивал со мной. Словно это он собирался рожать нашу двойню.

Двадцать седьмого мая, вечером, у меня живот резко опустился вниз. Стал сильно болеть низ живота. Поняла, что скоро буду рожать. Сразу забеспокоилась.

– Все, Федя, у меня роды начинаются, – тяжело вздохнув, сказала. – Зови быстро врача. Скоро рожу наших деток. Скажи слугам, чтобы готовили все необходимое к рождению наших деток.

Фёдор приказал слугам все готовить к моим родам и не сводить с меня глаз, а сам выбежал из дома.

Услышала скрип нашей коляски у окна и голос мужа, который сам погонял лошадей.

Помчался к нашему семейному врачу. Не прошло и полчаса, как в дом вошёл сухощавый старик, доктор Арон Якович Зельцер. Следом за ним вкатилась колобком Фёкла старушка-повитуха, которая принялась за дела.

Стала приготавливаться тазик с тёплой водой и белые простыни у кровати.

– Так, красавица, скоро будешь мамой, – сказал доктор, осматривая меня. – Мужиков, всех, вон из дома. Быстро! Фёдора тоже. Фёкла! Выгони всех и приготовься принимать деток от роженицы.

– Давай, давай! Быстрее вымётывайся, – поторопила Федю, бабка-повитуха. – Этого тебе смотреть не требуется. Ты ни баба и ни доктор. Деток своих скоро увидишь, а сейчас за дверь, там жди.

Фёкла поставила рядом с моей кроватью тёплую кипячёную воду в огромном медном тазике. Тем временем доктор надел белый халат и хорошо вымыл руки.

Закусив губы, следила за ними и думала, что у меня все сейчас начнёт рваться, скоро умру от сильной боли и кровотечения. Так страшно рожать своих деток. Представила, как мама рожала нас двенадцать человек и двойняшек.

– Вот, молодец, хорошо, – заглядывая мне между ног, сказал доктор. – Воды пошли. Скоро малыши будут проситься на белый свет. Тебе надо, красавица, сильно натужиться. Надо орать, как можно сильнее, это поможет тебе снять напряжение. Можешь крыть матом мужа и весь белый свет.

– Не умею матюгаться, – удивлённо, ответила. – За что должна материть своего мужа? Он хороший. Люблю Фёдора! Он не заслуживает плохого слова от меня.

– Вот, наивная душа! – засмеялась Фёкла. – Так тебе будет легче рожать. Давай! Помогай, деткам появится! Ори во всю глотку и матюгайся на чем белый свет стоит. Рожай быстрее! Тужься!

– Ой! Ой! Мамочка! – стала причитать, когда у меня внизу все стало растягиваться. – Ой! Не могу, как больно мне! Боже мой, зачем, родилась женщиной? Помогите! Больше не могу терпеть! Ой! Скоро помру от боли. Прости меня, Федя! Да чтоб ты провалился, чтобы ещё раз легла под тебя!

– Молодец! Ори громче! Матюгайся! Давай! Давай! Тужься сильнее, красавица, – стал подгонять меня доктор. – Головка начинает выходить. Сейчас мы примем твоего прекрасного первенца…

У меня была такая сильная боль во всем теле, словно меня раздирали на две части. Орала, как резаная собака. Вся извивалась на кровати, которая превратилась в кучу окровавленных простыней.

Меня держали за плечи и за руки. Торопили своими словами, чтобы быстрее рожала. Чувствовала, как что-то круглое выбирается между моих ног. Мне этого не было видно.

Но движение первого ребёнка чувствовала хорошо. Едва сдерживала себя, чтобы не потерять сознание.

– Ва! Ва! – услышала, первый детский плачь.

Мне было немного легче, но вскоре опять всюду по моему телу стало ужасно сильно больно.

– Мальчик родился! – радостно, сказала Фёкла. – Поздравляем тебя, красавица. Теперь постарайся немного. Давай, красавица, давай, натужься сильнее! Вот молодец, помогай сама себе. Скоро второй ребёнок будет. Как можно сильнее раздвинь ноги. Ребёнок крупный. Может задохнуться…

Так сильно тужилась, что мне казалось, у меня изнутри скоро кишки все будут вылезать. Второй ребёнок не спешил появляться, у меня все силы были на исходе.

Чувствовала, что скоро потеряю сознание. Перед моими глазами поплыли круги. Все кругом закачалось, поплыло.

Стала вскоре терять саму жизнь. Мелькнула мысль, что умру во время родов и не увижу своих деток.

– Нет! Дорогуша! Так дела не пойдут! – услышала, строгий голос доктора, почувствовала, как меня шлёпают ладонью по щекам. – Ты сильная женщина. Открой глаза. Тебе приказываю! Посмотри сюда, на меня. Ты должна жить! Думай о своих детках, а не о себе. Ты должна родить!

С большим трудом открыла глаза. В этот момент второй ребёнок покинул моё измученное нутро.