Бугай воткнул отцу Василию между ребер блестящий скальпель и попытался его провернуть. Не вышло. И сразу стало ясно, что он в этом деле новичок.

«Господи, благодарю!» – возликовал отец Василий. С таким палачом, как этот Пекарь, он мог продержаться долго… очень долго.

– Мне незачем лгать, – сказал отец Василий старшему, не обращая внимания на острую боль.

– Да ну? – не поверил старший.

– Мне запрещено лгать! – уже настойчивее сказал отец Василий.

– Кем?

– Отец Небесный заповедал… Не убивай, не прелюбодействуй, не кради и не лжесвидетельствуй!

– Да ну? – снова не поверил старший.

– Не веришь?

– Нет, – холодно сказал старший. – Знаешь, сколько я таких видел? А ковырнешь поглубже – все лапша!

Бугай воткнул отцу Василию в грудь что-то еще, но рука соскользнула с гладкой блестящей поверхности инструмента. Он зашипел от боли и быстро сунул поврежденный палец в рот. Отец Василий поморщился – ему было больно. Действительно больно.

– Зачем я буду служить ментам, если выбрал Бога? – спросил он старшего.

– Мне это неизвестно, – усмехнулся тот. – Может, тебе власти недостает или ты по жизни стукач.

Бугай вытащил кровоточащий палец изо рта, поджал его к ладони и снова принялся чем-то ковырять. Послышался треск, и все тело отца Василия снова пронзила острая боль, а кровь обильно потекла по животу вниз, к ногам.

– Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? – еле удерживаясь от стона, гнул свое священник.

– Меня интересует одно: что тебе сказал Корявый? – устало вздохнул старший.

– Он ничего не сказал.

– Тогда зачем он к тебе в церковь приходил?

– А ты не знаешь, зачем в храм Божий приходят? – спросил отец Василий.

– Продолжай, Пекарь, – махнул рукой старший, присел на ящик и опустил глаза вниз.

Лицо Пекаря уже покрылось каплями пота. Он даже высунул от напряжения язык, но по всему было видно, что не умеет он с деликатными орудиями обращаться, ему бы кулаками помахать. Из его рта воняло чем-то пронзительно-кислым! Отец Василий отодвигался, сколько позволяло положение тела, а потом не выдержал и коротко и резко двинул бугая лбом в нос. Пекарь взвизгнул, взмахнул руками и повалился на спину, прямо к ногам своего шефа.

– Гнида! – по-детски изумленно и обиженно возмутился он. – Ты мне нос сломал!

– В следующий раз будешь зубы чистить, – через силу усмехнулся отец Василий – боль в ребрах была невероятная.

Старший досадливо пнул бугая ногой, поднялся и подошел к священнику.

– Вот что, святой отец… – начал он.

– Зови меня отец Василий, – поправил его священник.

– Чем дольше я на тебя смотрю, тем лучше вижу, – не обращая внимания на поправку, продолжил старший. – Ты – не простой поп. Вы и так все стукачи, но ты – стукач особый!

– Я истину говорю, а ты не веришь, – покачал головой священник.

– Проверять мне тебя некогда, – словно и не услышал его старший. – Или ты прямо сейчас рассказываешь мне все про Корявого, или ты прямо сейчас умрешь. Выбирай.

Отец Василий снова оглядел всех, кто сидел и стоял вдоль стен подстанции, одного за другим, но ни сочувствия, ни сожаления не увидел. Правда, с их лиц уже сползла маска злорадного любопытства, но и только. Его судьба их ни в малейшей мере не интересовала.

– Грех на тебе, – покачал головой отец Василий. – Великий грех. В аду ведь гореть будешь!

– Не пугай, – устало сказал старший. – Лучше о себе подумай.

Отец Василий склонил голову на грудь. По груди и животу так и текла тонкими полосками застывающая по краям «ручейков» кровь.

– Ну что, решил? – поинтересовался старший.

– Я приму от Господа моего все, что ни положит, – тихо сказал священник. – Решит, что кончился мой земной срок, значит, так тому и быть.

– Дурак, – усмехнулся старший. – Не Бог тебя убивать будет, а я. Ты что, не понял?

– Это ты не понял, – тихо возразил священник. – Ты и волоса на моей голове сделать седым не сможешь – нет у тебя такой власти.

– Пекарь! – зло дернул головой старший. – Кончай его.

Бугай подошел, утирая кровь с верхней губы кулаком.

– Прямо здесь?

– А то где?

– Ла-адно, – протянул бугай и вытащил из-за пазухи пистолет.

– Или нет! – остановил его старший и повернулся спиной к отцу Василию. – Мамай! – ткнул он пальцем в одного из стоявших у стены.

– Я?! – испуганно отреагировал тот.

Отец Василий вгляделся в своего будущего палача. Это был тот самый парень, что отводил от него глаза. И он определенно боялся. «Слабое звено»… Это было хорошо.

Давно, еще в миру, он встречал похожую ситуацию. Трое хотели взять сберкассу, но не уложились по времени, и ОМОН обложил их со всех сторон.

Ситуация была патовая. С одной стороны, сберкасса находилась на первом этаже жилого дома, что омоновцам совершенно не нравилось. С другой, уже гулявшие с полгода на воле грабители не имели никакого желания возвращаться в зону. И тогда два отморозка решили повязать кровью своего молодого напарника, а уж затем с боем прорываться. Но вышло иначе.

Потом выяснилось, что, когда они только шли на дело, молодому обещали, что никакой мокрухи не будет. Только поэтому тот и подписался. Но теперь все повернулось другой стороной, и отчаявшийся парень, вместо того, чтобы замочить охранника и кассиршу, расстрелял своих подельников и сдался.

Конечно, такая удача случается редко, но все в руках Божьих… Какой-то шанс теперь появился.

– Не делай этого, – попросил отец Василий Мамая. – Пожалуйста, не делай!

Старший с интересом на него посмотрел.

– Кажется, дело пошло! – довольно усмехнулся он. – А ты, попик, не такой крутой, как строил из себя!

– Я – не крутой, – признал отец Василий. – Я хочу жить…

– Так что же ты, падла, не колешься?! – заорал старший. – Что же ты, сучара ментовская, битый час целку из себя корчишь?!

«Нет, это не бандит! – еще больше уверился отец Василий. – Покруче будет! Как бы не из бывших наших…»

– Снимите меня, пожалуйста, – смиренно попросил он. – Рук совсем не чую…

– Давно бы так, – хмыкнул старший и скомандовал. – Сними его, Пекарь!

Бугай подошел, стараясь не испачкаться в крови, оторвал тело отца Василия от пола и снова опустил. Омертвевшие кисти безжизненно ударили отца Василия по пояснице.

– Спаси тебя Бог, – искренне пожелал бандиту отец Василий.

– Так что тебе сказал Корявый? – продолжил допрос старший.

– Плохо мне, – пожаловался отец Василий. – На воздух бы…

Старший вдруг развеселился.

– Если кричать надумаешь, вспомни, что вокруг на тридцать километров никого нет, – засмеялся он. – А смерть твоя совсем рядом стоит… Мамай! – резко скомандовал он. – Открой дверь, пусть подышит! Да сам снаружи встань.

Мамай толкнул железную дверь, и внутрь кирпичной коробки мощно пахнуло пряным духом зреющей кукурузы.

Отец Василий, качаясь, подошел к выходу и облокотился на косяк. Это действительно была трансформаторная будка, через поля тянулась долгая череда опор ЛЭП, еще без проводов. Наверное, не достроили.

Отец Василий смотрел на эту красоту и думал. Умирать не хотелось. Наверное, он мог что-нибудь придумать, чтобы выкрутиться, но врать тоже не хотелось. Настолько не хотелось, что ему казалось, будто проще умереть. Михаил Шатунов никогда бы не позволил себе попасть в такую ситуацию, он обязательно что-нибудь придумал бы. Сбил бы плечом этого щуплого Мамая и ломанулся в заросли молодой, по пояс, кукурузы. Священник быстро оглядел железную дверь, попытался вспомнить, каким был раньше, еще в миру, но понял, что пропасть, которая отделяет прежнего Михаила Шатунова от сегодняшнего отца Василия, слишком велика, практически непреодолима.

– Ну что, поп, надумал? – поинтересовался из-за спины старший.

– Врать не хочется, – тихо произнес отец Василий.

– Тогда скажи правду.

– А правда вам не нужна.

Отец Василий развернулся и посмотрел на молча стоящих вдоль стен людей. Это было странно, но до сих пор ни один из них практически не произнес ни слова. Дисциплина, установленная старшим, была весьма жесткой. Не бандитский подход, скорее армейский.