— А он узнаёт..? — хотя зачем я спрашиваю? Кого папа может узнавать, если там он никого не знает? — А когда к нему пустят?
Не может же этот дурацкий карантин по гриппу длиться вечно!!
— Я думаю, на следующей неделе тебя к нему уже пустят…
На следующей неделе? Это очень хорошо…
Нет, я разумеется, звоню в больницу каждый день и со мной вроде как охотно общаются и рассказывают, что есть положительная динамика или что-то в этом роде, но… То ли не считают нужным сообщать промежуточные результаты, то ли не хотят расстраивать… И с папиным лечащим врачом я столько раз говорила. А всё как-то ни о чём… Понимаю, что врачи не могут также переживать за пациентов, как переживаю я за папу — иначе они просто не смогут их лечить. Им нужно абстрагироваться от эмоций и просто выполнять свою работу…
— Я тогда… А когда? — да я-то прямо сейчас готова сорваться и ехать в Питер!
— Неж, мне позвонят и мы сразу… Но видишь… Сейчас этот грипп… Мы ж почему приехать смогли всей компанией — карантин в школе… На три недели сказали… И тут тоже… — дядя Арам трёт переносицу пальцами. — Но ты должна быть готова, Неж…
— Да я готова! Я хоть сейчас!!! — только бы мне разрешили увидеть папу…
— Не ехать, Неждан… Готова к тому, что он тебя не узнает…
++++
— Мозг — странная штука, Дан… — Богдан практически перетягивает меня на себя и пытается накрыть нас одеялом… — Но как только скажут, что посещения разрешены, мы сразу поедем…
— Ты поедешь со мной? — устраиваюсь поудобнее.
— Нет, одну тебя отпущу!! — тут же возмущается муж.
— А работа? — спрашиваю я, понимая, что на Богдане теперь все наши предприятия и вот так просто сорваться он не может.
— А семья? — отвечает вопросом на вопрос Богдан. — Несколько дней я смогу… Там всё очень хорошо у папы твоего отлажено и настроено… Ну, и я же на связи буду… Устала? — убирает прядь волос с моего лица…
Если честно — то очень… Дети — это не только весело и интересно, это ещё и шумно и беспокойно… Нет, тоже в хорошем смысле слова, но сразу такой детский сад… Хотя… Может, у нас с Даном чуть попозже будет такой же из своих?
— Смотря для чего ты спрашиваешь? — закусываю губу…
— Ну… Скажем так… — Богдан щёлкает меня легонько по носу. — Я могу сейчас дать тебе поспать… Но поднять… Часа в четыре или в пять… Согласна?
— И зачем мне так рано вставать? — делаю очень удивлённые глаза.
— На утреннюю зарядку… — хмыкает муж..
— А если… Если я не хочу так рано вставать? — провожу пальцами по его щеке…
— Думаю, я смогу тебя убедить… Впрочем… Я могу начать приводить аргументы прямо сейчас… — перехватывает мою руку и тянет вниз по своему телу…
— Сейчас так сейчас… Только в пять утра не буди… — шепчу ему в губы…
НЕЖДАНА
Любая, самая комфортабельная, палата в самой лучшей клинике — всё равно больничная палата…
И в такой обстановке никому не может быть спокойно и комфортно…
Мне разрешили увидеть папу буквально на несколько минут…
И вот я стою возле двери его палаты и считаю до десяти в уме, одновременно пытаясь "настроить лицо"…
Не хочется, чтобы он увидел, как я боюсь… Нет, не того, что с ним случилось и как он выглядит. Как я боюсь, что он меня не узнает…
Увидел…
Но папа же не видит…
Стираю катящуюся по щеке слезу…
Я так хотела, чтобы меня пустили к нему, а теперь боюсь сделать это — открыть дверь и войти.
Всё, как с мамой Галей…
Хотя…
К маме я уже захожу… После того, как мне сказали про "снять с аппаратов", весь мой страх того, что если я войду к ней в палату, то она умрёт, куда-то делся… Не знаю, слышит ли она меня, чувствует ли моё присутствие? Но я захожу и говорю с ней… Недолго… Да и карантин у нас тоже сняли всего пять дней назад…
А недолго, потому что мне кажется, что она устанет от длинных разговоров…
Глупо?
Ну, наверное…
Но я так чувствую…
И я сказала ей вчера, что еду к папе…
И сказала, что передам от неё привет…
Не знаю, можно ли так, но, вот, если бы их положить рядом в одной палате, может, они бы быстрее поправились — всё же почти всю жизнь вместе…
Но так, скорее всего, нельзя…
Снова вытираю щеку…
Плакать тоже нельзя!
Решительно открываю дверь…
— Я люблю тебя, пап… — начинать нужно именно с этого. С самого главного…
Губы папы чуть вздрагивают…
Подхожу к его кровати. Я бы не узнала его на улице…
Лицо… Это словно маска…
Вот, мама Галя — она будто просто спит, а папа…
Кожа, как пергамент и этот взгляд, которого нет…
Пододвигаю стул с лёгким скрипом и папа морщится.
— Извини, пожалуйста… — ловлю его руку. Капельницы в ней нет, но в руке катетер. Бабочка, кажется? Это, чтобы не колоть каждый раз, а просто подсоединять капельницу, как я понимаю.
— Пап… — сползаю со стула на колени возле кровати и прижимаюсь щекой к папиной руке. — Поехали домой…
Его ладонь дёргается под моей щекой.
— Дома… Мы все тебя ждём… — глажусь об его руку, целую её. — Ты же знаешь, что это я, да, пап?
Папа слегка сжимает своими пальцами мои…
— Ты ведь слышишь меня, узнаешь мой голос, да? — поднимаю глаза, сталкиваясь с его пустым взглядом. Его ладонь дрожит в моих руках.
— Я знаю, что ты скоро поправишься…
Я, действительно, это знаю. Как бы папа сейчас не выглядел, признаков того, что он скоро уйдёт, нет. И да, такие признаки можно увидеть… У него не заострились черты лица и не ввалились виски… Он просто ещё не оправился после травмы…
— И мы поедем домой… — продолжаю я, снова прижимаясь щекой к его пальцам. — А дома… Мы заберём из больницы маму Галю, когда она придёт в сознание… А она придёт, да, пап? И вы с ней будет поправляться вдвоём… Вдвоём же легче…
Папины пальцы снова легко сжимают мои…
— А ещё… Пап… Ну, ты же обещал мне, что ещё внуков моих няньчить будешь… А ты всегда выполнял свои обещания…
Мне кажется, или его губы чуть дёргается в улыбке… Нет, кажется, наверное…
— Пап, ты слышишь..? Мне очень не хватает тебя…
По папиной щеке скатывается слеза…
++++
Из больницы выхожу в каком-то странном настроении: вроде бы нужно радоваться тому, что я смогла увидеть папу и что я не увидела признаков его скорого ухода, но… Но он такой беспомощный сейчас… И мне так хочется забрать его домой… Ухаживать, помогать, просто быть рядом… Здесь же всё для него чужое! Самое лучшее, самое современное, но чужое…
А дома… Не знаю, мне кажется, людям для полного выздоровления мало просто медицинских процедур. Нам нужна какая-то верёвочка, что ли, которая будет держать нас здесь, не давая уйти туда…
Наверное, нужно поговорить с дядей Арамом — может, папу можно перевезти хотя бы назад к нам в город, пусть и больницу… Или…
Я ведь могу переехать пока сюда…
Но мама Галя…
Тогда я не смогу приходить к ней…
И Богдан… Нет, я уверена, он поймёт, но…
Всё же, может, можно перевезти папу? Если, конечно, ему такие передвижения не повредят и если у нас ему смогут помочь…
Как всё сложно-то, Боже…
Оглядываюсь в поисках машины Богдана…
Он не пошёл со мной к папе, конечно — его бы и не пропустили: всё же зять в круг ближайших родственников не входит. Да и мне-то разрешили побыть с ним минут пятнадцать… Или просто время так пролетело…
Достаю из сумки телефон, чтобы позвонить Дану. Ах, да, он же выключен — в больнице же нельзя, мне сказали…
Включаю телефон и вижу, что муж звонил мне три раза. И оставил голосовое…
Говорит, что отъехал за кофе и пышками и встал в пробку. Просит зайти внутрь и не ждать его на улице — сегодня в Питере дождь и довольно холодно…
Но в Питере, сколько бы раз я здесь не бывала, всегда дождь и довольно холодно…
Ладно, захожу в больницу и усаживаюсь в холле. Пока Богдан не приехал, звоню дяде Араму и подробно рассказываю про папу и про то, что хотелось бы забрать его домой…
Потом звоню Алексии, потом захожу в универский чат…
