– Аббас с тобой на связи? – Петр попытался поймать взгляд Бахрама, но тот избегал смотреть в глаза. – Как же ты объясняешь это вашим соратникам? Ведь он, по-вашему, предатель.
– Он мне как брат, – с угрозой в голосе процедил курд. – После гибели Дилар его никто не осуждал за этот поступок.
Петр не поверил, что все дружно посочувствовали. Он знал многих местных курдов. Все-таки в большинстве своем они ребята вменяемые, патриотичные и не могут не понимать, что в случае поддержки ими ИГИЛ и, не дай Бог, торжества ИГИЛ, курдов перережут первыми же, что и делали уже радикальные исламисты. Они легко, без зазрения совести расправлялись с теми, кто добровольно сдавался в плен, с союзниками, чем-то им не угодившими. А уж тем более не потерпят тех, кто захочет в рамках завоеванных ИГИЛ территорий выделить собственное государство Курдистан. Нет, Аббаса никто из РПК не одобрил бы – это факт. Бахрам просто действительно по-братски любит Аббаса, всегда смотрел ему в рот, готов был внимать любым исходящим от Аббаса постулатам и целеуказаниям.
Однако же история с гибелью Дилар мнилась Петру совсем мутной. Выгодная моральная отмазка для Аббаса перед соратниками. Если бы убийство не случилось, нечто подобное ему стоило придумать, чтобы оправдать свой уход в ИГИЛ.
– Бахрам, давай ближе к делу. Что от меня хотел Аббас?
– Намекал, что ты, скорее всего, появишься. И сказал, дескать, он сделал все, чтобы ты появился. Велел свести тебя с одним человеком, который поможет. Но я не собираюсь вникать, зачем все это. Аббас приказал не трепаться и не расспрашивать тебя.
Петр теперь уже не был так уверен, стоит ли ему соваться в Сирию, учитывая все эти странности в словах Бахрама. Сомнений и до того хватало, но теперь прибавилось – насторожила «прозорливость» Аббаса относительно действий Поляка. Если он понимает, что Марек – российский разведчик, то зачем он ему в Сирии, в ИГИЛ? Не собирается ли Аббас продать россиянина задорого экстремистам? А затем по телеку в череде новостей о зверствах игиловцев покажут, как Горюнову режут горло, и выдадут информацию, кем он является на самом деле.
Такая вероятность велика и, прежде чем начать действовать, встречаться с человеком, с которым планирует свести его Бахрам, Петр решил связаться с Центром и посоветоваться.
– У тебя можно переночевать? – спросил он.
Курд пожал плечами, что означало согласие.
– Живи сколько хочешь. Аббас просил помогать. Оставайся в этой комнате. Тебе дадут одеяло и подушку. Зарифа накормит.
– Она тут? – Петр снял куртку и снова сел на подиум. – Не воюет? Она ведь так рвалась.
– Сам ее и спросишь.
Через десять минут пухленькая девушка на подносе принесла еду – креветки и рыбу в кляре, соус из йогурта. Рис и чечевицу. Чай и сласти.
Девушка в длинном платье и в легком платке нежно-сиреневого цвета поставила поднос на стол. Едва взглянула на Петра и собиралась уже уйти, когда он ее окликнул:
– Зарифа, дорогая, не узнаешь старых знакомых? Я бы сказал больше – своего учителя, – с улыбкой сказал Петр.
– Узнала, – коротко бросила она.
– И?.. – протянул вопросительно он. – Я, конечно, не ждал от тебя восторженных визгов, но могла бы хоть изобразить, что обрадовалась. Вроде я тебя не обижал…
– Эфенди Брожек, я… – Она оглянулась на дверь и сказала негромко: – Дилар погибла, Аббас уехал, а Бахрам сделал из меня тут прислугу. Мы с Дилар хотели в Сирию, а теперь Аббас подался к этим головорезам.
– Мы вроде на «ты» были. Что это еще за «эфенди»?
– Ты тоже собираешься к ним? – Зарифа поправила платок. Глаза у нее были подведены черным карандашом и оттого казались больше и чернее, грустные и полные ожидания, непонятного Петру.
– По-моему, о моих планах знают все, кроме меня. – Он взял креветку с блюда и закинул ее себе в рот.
Зарифа вдруг бросилась к нему и схватила за локоть. Он едва не подавился.
– Возьми меня с собой! Слышишь? Я все буду делать.
Петр с возмущением стряхнул девушку с себя:
– Ты в своем уме? Ты – курдянка! Тебя убьют только за это.
– Я могу притвориться, – она зашмыгала носом. – Не хочу здесь оставаться.
– Неужели ты не понимаешь? Это не война на стороне сирийского правительства, не на стороне курдов – это бойня, бессмысленная для тебя.
– Я хочу быть полезной. Знаю, что Аббас там не просто так. И ты такой, как он… Авантюрист, – добавила она, явно имея в виду нечто большее.
– Ага, – произнес Петр, подошел к двери и прислушался. – А что же Дилар? Она была в курсе о тебе и Аббасе?
Девушка молча кивнула. Он прикидывал варианты, насколько ему может пригодиться эта щекотливая информация о взаимоотношениях Аббаса и Зарифы. Это еще раз подтверждало догадку Петра, что Аббас в Сирии вовсе не из-за гибели Дилар. Она лишь повод. Весомый для многих, для большинства, но не для Бахрама и Зарифы.
– Так что? – напомнила о себе девушка.
– Ничего, – развел он руками. – Я пока сам не знаю, как сложатся события. Подождем, поглядим…
– Я могла бы выдать себя за твою жену, а по сути, стала бы твоим телохранителем.
Петр, как никто другой, знал, на что способна эта девушка, но, решив охладить ее пыл, улыбнулся:
– Свое тело я могу сберечь и сам.
– От тебя будут ожидать сопротивления, если нападут на тебя, а вот от меня вряд ли… – настаивала на своем Зарифа. Она шагнула к нему. – Я хочу увидеть Аббаса хоть раз и ради этого готова на все. На все, слышишь? Я знаю, кто ты, и, если ты меня не возьмешь, то расскажу всем.
– Ну, допустим, про меня ты ровным счетом ничего не знаешь, – на его лице никак не отразилось волнение, хотя Петра не устраивало подобное развитие событий. Такой вариант с Александровым они не обсуждали. – А если будешь болтать и выдавать свои фантазии за действительность… Мои способности ты видела, когда я вас обучал… Давай успокоимся и подумаем. Может, ты и впрямь понадобишься… Принеси одеяло и подушку. Спать хочу.
Зарифа взглянула на него с разочарованием, но с привычной покорностью исполнила просьбу.
Несмотря на то, что день едва перевалил за половину, Петр выключил свет, снял ботинки и лег под одеяло. В комнате было довольно стыло. Он укрылся до подбородка и постарался уснуть сразу же. Чувствовал себя совершенно разбитым и перегруженным кажущимися бессвязными и нелепыми сведениями. Но сон по приказу, даже самому категоричному, не шел. Беспокоили незнакомые запахи в комнате. Ковер под спиной кололся жестким ворсом. Источал смесь запахов одеколона, табака и еще чего-то тревожного.
Остаться в одиночестве ему хотелось и по другой причине – Дилар. В темноте комнаты он наконец согнал с лица маску равнодушия и самоуверенности. Если бы Бахрам видел его сейчас, то, по меньшей мере, удивился бы. Петр выглядел растерянным и… потерянным.
Увлекся он тогда этой смуглой девчонкой в камуфляже и полупрозрачном газовом голубом платке, с трудом удерживающем густые черные блестящие волосы, завивающиеся мелкими кудряшками. Петр увидел ее богатую шевелюру без платка гораздо позже…
А тогда Аббас привез его на карьер, где добывали мрамор, далеко от города. Тут собралась группа молодых курдов. Стайка девушек, среди которых были Зарифа и Дилар, держалась отдельно от парней. Шушукались и хихикали. Дилар смотрела на нового инструктора строго и с вызовом…
Петра волновали тогда только налаживающиеся взаимоотношения с Аббасом. Было необходимо показать себя с лучшей стороны, вызвать доверие. И когда Аббас предложил стать инструктором по стрельбе и рукопашному бою для молодых курдов – бойцов РПК, Петр не стал отказываться.
– Сам же говорил, что хорошо стреляешь, а мы без профессионалов задыхаемся, – сказал Аббас в первую же их встречу, едва они познакомились.
Петр разглядывал волевое, с жесткими чертами лицо Аббаса. Оно выглядело, словно бы он его накачал в тренажерном зале – крепкие скулы, большой, но тонкий нос, крупный подбородок, массивный лоб. Да и сам собой Аббас был крепким, здоровым мужиком. Петр не сомневался, что курд способен быть прекрасным инструктором по специальной и боевой подготовке. Однако предложил эту работу ему, малознакомому и, в общем, подозрительному типу непонятной национальности. Может, поскольку сам является командиром и ему быть инструктором негоже по статусу. Но Петр решил, что это предложение последовало из-за желания Аббаса держать Поляка поблизости и заинтересовать его финансово.
