Я взяла неоплачиваемый отпуск, чтобы побыть дома с детьми и восстановить силы. Мне было из-за этого стыдно (хотя я и была очень благодарна за то, что у меня в принципе есть такая возможность), но какой-то подсознательный инстинкт подсказывал, что, если я хочу снова эффективно и с радостью работать – если я вообще хочу снова работать, – мне нужно подлечить себя.

В 2006 году к моим двоим маленьким детям добавился еще один – я родила третьего сына. Но тот двухлетний период запомнился мне как положительное – и, заметьте, беззаботное – время по сравнению с работой. Даже с новорожденным ребенком на руках и двумя тоддлерами жизнь казалась легче и спокойнее, и спала я больше, чем во время своей консультантской «каторги». Это на самом деле был период серьезного обновления.

Но вскоре я начала понимать, что совсем не работать – не вариант. Проводить целые дни с выводком детей трех лет и младше – это, конечно, прекрасно, но вот интеллектуальной стимуляции мне явно не хватало. Я вернулась на работу в 2007 году с твердым намерением делать все иначе. Я защищала свое свободное время, не работала по выходным, наладила хорошие отношения с членами команды. Я обожала свою новую должность – главы отдела подготовки новых сотрудников и новых руководителей – и снова полюбила работу.

По иронии судьбы начальство оказалось мной настолько довольно, что снова меня повысило – а это опять-таки значило больше работы, больше обязанностей, больше поездок. Рабочее время постепенно увеличивалось, а с ним поднимался и уровень стресса. Но я не хотела никого подвести. В конце концов, мне же оказали такое доверие.

Медленно, но верно я вернулась в прежнюю «мясорубку». И продолжала бы работать в таком же режиме, если бы тело в 2011 году не подало сигнал SOS.

Дома, уже лежа на диване и соблюдая постельный режим, я чувствовала себя довольно спокойной после дозы «Ксанакса», и только тут меня озарило. «Черт побери! – подумала я. – Я же чуть не убила себя! Надо что-то менять. Надо что-то менять в себе».

В эти несколько дней дома я наконец-то всерьез задумалась о своем стрессе, о нездоровых отношениях с работой и успехом, о разрушительных механизмах преодоления. В течение всей своей карьеры я была слишком занята, чтобы остановиться и задуматься, что же так гонит меня вперед и почему я настолько готова пожертвовать всем, кроме работы: временем, проведенным с семьей и друзьями, сном, физическими упражнениями, досугом – в общем, всем, что придает жизни смысл. Лишь когда мне наконец пришлось полностью остановиться, я осознала, каким же сильным было мое выгорание, хотя я по-прежнему любила работу с клиентами и верила в миссию фирмы.

Потом я поняла еще кое-что: ужасное напряжение, которое я всеми силами пыталась игнорировать, связано не с нагрузками на работе и даже не со страшным утомлением. Все дело в том, что я постоянно преследовала чужие цели, а не свои.

Я залилась слезами, когда наконец призналась себе, что чувствую полную оторванность от своего истинного призвания – и, хуже того, я настолько увлеклась достигаторством, подстегиванием себя и попытками угодить другим, что уже и не представляла себе, каково оно, это призвание.

Прямо там, на диване, я твердо решила, что нужно многое серьезно менять. Какой смысл во всех этих успехах, если я умру от инсульта вскоре после сорока?

Как только доктор разрешил мне, я занялась фитнесом. Одновременно с этим начала практиковать осознанность – об этом я вообще ничего не знала, пока не прочитала книгу «Ищи в себе» Чад-Мень Тана. Описанные им «ленивые медитации» (больше всего я люблю «кроватные медитации») изменили мою жизнь. Я начала уходить в отпуск. Настоящий отпуск, когда я забываю о работе и устраиваю себе цифровой детокс. Я начала обозначать свои границы и защищать их. Больше никакой работы по выходным. Никаких беспрерывных поездок. Никаких «да» на любую просьбу из страха кого-нибудь разочаровать.

Потом я нашла на работе неожиданное сокровище. Одна из моих должностных задач – готовить новых сотрудников, в то время в корпоративной среде была очень популярна тема эмоционального интеллекта (ЭИ). Направлений в исследовании ЭИ есть несколько, одно из них, наиболее распространенное и глубоко повлиявшее на современные представления о менеджменте и лидерстве, разработал доктор Дэниел Гоулман, психолог и научный журналист. Гоулман определил ЭИ как «умение распознавать свои и чужие чувства, мотивировать себя и хорошо управлять эмоциями в себе и в отношениях»[1]. По словам Гоулмана, ЭИ – это совершенно необходимый навык для любого лидера и главный фактор профессионального успеха. Я с удивлением обнаружила, что тысячи исследователей пришли к выводу, что разница между выдающимся лидером и средним управленцем именно в уровне развития ЭИ. Поэтому я включила в наш курс подготовки новых сотрудников тренинги по развитию ЭИ, что всем очень понравилось.

И мне самой – тоже. Пять компонентов эмоционального интеллекта, предложенные Гоулманом – самосознание, саморегуляция, мотивация, эмпатия и социальные навыки, – заставили меня всерьез задуматься о моей собственной манере управления и о том, как повлияли на мой стресс отсутствие самосознания и плохая саморегуляция. Я работала на автопилоте, игнорируя все сигналы организма о зашкаливающем уровне стресса, до тех пор, пока не заболела и не пережила сильнейшее выгорание. Раньше я думала, что выгорание – это чувство глубокого изнеможения, когда у вас такой стресс и так все достало, что хочется все бросить. Но на самом деле оно включает в себя широкий диапазон физических, умственных и эмоциональных симптомов и у разных людей может проявляться очень по-разному. Я не распознала выгорание у себя отчасти потому, что плохо понимала себя, а отчасти – потому, что мое ощущение выгорания не укладывалось в мои ограниченные представления о нем. Выгорание – это исключительный и уже хорошо изученный феномен, которому посвящены отдельные исследования. Согласно Всемирной организации здравоохранения, для выгорания характерны три признака:

1) утомление и потеря энергии;

2) негатив или цинизм по отношению к работе;

3) снижение профессиональной самооценки (чувство, что вы неэффективны или работаете не на все сто процентов)[2].

Все три пункта идеально мне подходили. И я задумалась: если мне удастся каким-то образом развить эмоциональный интеллект, смогу ли я воспользоваться этими навыками для борьбы со стрессом? А если бы я обладала развитым самосознанием и навыками борьбы со стрессом, когда только начинала работать, смогла бы я вообще избежать выгорания?

Рис. 1.1. Компоненты и компетенции эмоционального интеллекта[4]