Ничего не поделаешь! Тогда овца вынул из ранца ещё один пончик и, предварительно раскрутив его «косичку», подал скрученнолицему.

— Смотри! Видишь, он прямой! Ешь, не бойся! Он вкусный!

Скрученнолицый взял пончик, тут же, причмокивая, съел его, но плакать при этом не перестал.

Пока он, плача, поедал пончик, овца взял свечку и осмотрел дно ямы, которое представляло собой широкую комнату с кроватью и столом для сторожа.

"Раз есть страж ворот, значит, где-то должны быть и сами ворота. Иначе, если нет ворот, зачем тогда стража".

Как и предполагал овца, сбоку от кровати оказался маленький лаз, нырнув в который, он очутился в тёмном и извилистом коридоре.

"Все эти беды из-за какого-то несчастного пончика с дыркой. Угораздило же меня съесть его в канун Рождества?" — сказал сам себе овца.

Пройдя вперёд минут десять, он заметил, что вокруг посветлело. Откуда ни возьмись, показался выход из ямы — на улице ярко светило солнце.

"Странно! Я упал в яму во втором часу ночи, а уже день. Не может этого быть!" — покачал головой овца. Там, снаружи ямы расстилался широкий окружённый невиданными прежде высокими деревьями пустырь. По небу плыли белые облака, слышалось пение птиц.

"Что мне теперь делать? В книге написано, что проклятие будет снято, как только я упаду в яму. А теперь, когда всё так получилось… ничего не понимаю!" — сказал овца.

Он слегка проголодался, поэтому решил присесть и съесть один пончик.

Овца уже жевал пончик, когда за спиной послышалось: "Здравствуйте, дяденька-овца!" "Здравствуйте!" Он оглянулся и увидел двух сестёр-близнецов. Одна была одета в майку с номером «208», у другой на майке виднелся номер «209».

За исключением отличавшихся номеров они были похожи, как две капли воды.

— Привет, сестрёнки! — сказал овца. — Давайте вместе есть пончики!

— Ух, ты, классно! — воскликнула сестра с номером 208.

— Да, выглядят аппетитно! — подхватила та, что с номером 209.

— Конечно, аппетитно! Я ведь их сам делал!

Тогда сёстры сели рядом с овцой, и они вместе, причмокивая, ели пончики.

— Спасибо, — сказала 209-я.

— Первый раз в жизни ем такие вкусные пончики! — 208-я.

— Вот и хорошо! Кстати, вы случайно не знаете способ, как снять с меня проклятие? Я слышал, что стоит только сюда прийти…

— Бедненький! — воскликнула 208-я.

— Наверно, нелегко жить с проклятием? — спросила 209-я.

— Жутко тяжело! — вздохнул овца.

— Что если спросить у тётушки-кайры? — предложила 208-я 209-ой. — Тётушка-кайра, пожалуй, должна знать!

— Точно! Кому же, как ни ей знать про проклятия? — поддержала 209-я.

— Тогда отведите меня скорей к этой самой тётушке-сайре? — попросил овца.

— Не сайре, а — кайре! — хихикнула 208-я.

— Тонкоклювой кайре! — 209-я.

— Не путай, кайра и сайра — совсем разные вещи! — 208-я.

— Вот именно! — 209-я.

— Простите, простите! — извинился овца. — Не могли бы вы отвести меня к этой тётушке-кайре?

— Запросто! — воскликнула 208-я.

— Идите за нами, — обратилась к овце 209-я.

И овца с сёстрами-близнецами зашагали втроём по лесной тропинке. По пути сёстры запели песню.

Так они прошли минут десять-пятнадцать, пока не закончился лес, и, насколько хватало глаз, не раскинулось синее море.

— Видите избушку на вершине вон той скалы? Это — дом кайры, — показала пальцем 209-я.

— А нам дальше нельзя — мы не можем выходить за пределы леса.

— Большое вам спасибо! Вот уж выручили! — поблагодарил овца, и достал из ранца по одному скрученному пончику.

— Спасибо и вам, дяденька овца! — сказала 208-я.

— Хорошо, если получится снять проклятие, — добавила 209-я.

Непростая это была задача — взобраться к дому кайры. Неприступно возвышались скалы, от дороги было одно лишь название. Вдобавок ко всему, сильный ветер норовил сдуть изо всех сил цеплявшегося за скалы овцу.

— Хорошо кайре — она умеет летать. Ей бы побывать в шкуре тех, кто ходит пешком, — бурчал себе под нос овца.

Он с грехом пополам взобрался на вершину скалы и постучал в дверь дома кайры.

— Что нужно? Деньги за газеты? — послышался из дома раскатистый громкий голос.

— Нет. Меня зовут человек-овца…

— Надеюсь, тебе от меня ничего такого не нужно? — сказал резкий, похожий на крик кайры голос.

— Сущий пустяк. Откройте, пожалуйста, дверь!

— Что, правда, не за деньгами?

Внезапно распахнулась дверь, и выглянуло лицо тётушки-кайры. Она была очень высокого роста с заострённым, как подвесной мост кончиком клюва.

— Сёстры-близнецы сказали мне, что тётушка-кайра знает способ снятия проклятий, — промолвил, дрожа от страха, овца.

Ещё бы — стоило кайре слегка клюнуть его таким огромным клювом в макушку, как дух сразу вон.

Тётушка подозрительно посмотрела на овцу в упор, а затем сказала:

— Ну, заходи. Выкладывай, что там у тебя.

— В доме царил жуткий беспорядок. Весь пол в пыли, на столе — толстый слой соуса, в углу — переполненное мусорное ведро.

Овца рассказал по порядку всё, что с ним приключилось до сих пор.

— Хорошего мало, — сказала кайра. — Ты вышел не из того выхода.

— Что ж мне, возвращаться обратно?

— Бесполезно! Обратной дороги уже нет, — покачала клювом кайра. — Но я могу посадить тебя себе на спину и отвезти в то место, где у тебя снимется проклятие.

— Вот было бы хорошо! — обрадовался овца.

— Правда, ты тяжеловат для меня, — осторожно заметила тетушка-кайра.

— Я не тяжелый! Всего-навсего сорок два килограмма, — уменьшив свой вес на три кило, сказал овца.

— Ладно, давай сделаем так, — предложила кайра. — Приберешься в этой комнате, отвезу тебя в нужное место.

— Согласен.

Но овце потребовалось немало времени, чтобы навести порядок в комнате. Еще бы — если в ней не прибирались уже несколько месяцев! Овца вымыл грязную посуду, протёр стол, помыл пол моечной машиной, выстирал полотенца, собрал и выбросил мусор. А когда закончил работу, почувствовал, что сильно устал.