Тем временем во дворце Каиафы, несмотря на глубокую ночь, царило сильное оживление. Готовились к чрезвычайному заседанию Синедриона. Первосвященник решил во что бы то ни стало этой ночью добиться приговора Иисуса к смерти и как опасного преступника выдать римским властям на казнь. Но для этого нужны были серьезные обвинения. Срочно искали лжесвидетелей. Наконец Синедрион открыл свое беззаконное заседание. Явились все первосвященники, старейшины, книжники и начальники храма, жившие в Иерусалиме. Собрание было торжественным и многолюдным. Уклонились в Иерусалиме. Собрание было торжественным и многолюдным. Уклонились только Иосиф Аримафейский и, вероятно, Никодим, непожелавшие участвовать в этом позорном для евреев деле. Председательствовал сам Каиафа.

Когда ввели Христа, все члены Синедриона сразу пришли в большое возбуждение. Какая радость и торжество! Ненавистный Пророк из Галилеи стоял перед ними связанный, униженный и бессильный! Все наперерыв хотели задавать Ему вопросы, и Каиафа, по-видимому, с трудом удерживал порядок собрания. Один за другим стали входить лжесвидетели, которые возводили на Иисуса всевозможные обвинения, но для смертного приговора этого было недостаточно. Христос молчал и не произносил ни слова в Свое оправдание. Это приводило Синедрион в ярость. Было ясно, что удачно начатое дело против Иисуса Назарея могло кончиться ничем. В конце концов Каиафа не выдержал. Он встал со своего почетного места, подошел ко Христу и с негодованием сказал Ему: «Что Ты ничего не отвечаешь? что они против Тебя свидетельствуют?» Но и на этот взрыв негодования Спаситель не отвечал ни слова. В Синедрионе воцарилась тишина.

Тогда Каиафа спросил Подсудимого в упор: «Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?» — «Ты сказал, — ответил ему Христос, — ... отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных». Так униженный и оскорбленный Мессия еще раз свидетельствовал о Себе духовным руководителям еврейского народа, которые сами и притом первыми должны были признать и принять своего Мессию. Но слепые вожди духовно ослепшего Израиля не смогли увидеть в Иисусе истинного Мессии. Их глаза откроются лишь тогда, когда Христос во славе Отца Небесного придет судить живых и мертвых, но тогда уже будет поздно. Теперь же, ослепленные ненавистью к Спасителю, члены Синедриона увидели в ответе Христа хулу на Бога, и все пришли в возмущение. В порыве притворного негодования Каиафа разорвал переднюю часть своей одежды и воскликнул, обращаясь к судилищу: «На что еще нам свидетелей?.. вы слышали богохульство! как вам кажется?»

«Повинен смерти?» — единодушно решил Синедрион. Цель Каиафы была достигнута.

Но Синедрион не имел права казнить преступников. Приговор должен был идти на утверждение римскому правителю Понтию Пилату. И еще было неизвестно, как римская власть отнесется к их приговору.

Члены Синедриона начали расходиться, чтобы через несколько часов опять собраться для завершения своего беззаконного деяния. Связанного Христа отвели во двор, где Он, охраняемый стражей, должен был дожидаться утра. Остаток ночи Иисус терпел самые низкие издевательства от слуг первосвященника. Они плевали Ему в лицо, били Его по щекам и с насмешкой спрашивали: «Прореки нам, Христос, кто ударил Тебя?» И много иных хулений произносили против Него.

Ни жалобы, ни упрека не было слышно из уст Спасителя.

Рано утром члены Синедриона, повторив над Христом свой страшный и беззаконный приговор, повели Его к римскому правителю Понтию Пилату.

Иуда был где-то поблизости от Синедриона и следил за ходом суда над Иисусом Христом. Он, вероятно, не думал, что первосвященники осудят Христа на смерть, и еще как-то оправдывал свой поступок. Но когда он увидел, что Иисуса поруганного и осужденного на денного на смерть выводят из дома первосвященника, он понял весь ужас своего предательского поступка. Иуда понял, до чего довело его сребролюбие. Мучительное раскаяние овладело его душой. Терзаемый совестью, он поспешил к тем, кто предложил ему деньги за измену. «Согрешил я, предав кровь невинную», — сказал он им. Но старейшин и первосвященников не тронуло его раскаяние. «Что нам до того? смотри сам», — услышал предатель равнодушные слова. Иуда им уже не был нужен. Холод отчаяния и уныния охватил его душу. Он бросил к ногам первосвященников тридцать сребреников, выбежал вон и вскоре повесился (Деян. 1: 18-19). О его смерти еще долго ходили страшные слухи.

А первосвященники решили купить на брошенные Иудой деньги участок земли для погребения странников. Так исполнилось пророчество Иеремии, который сказал: «И взяли тридцать сребреников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь».

Тем временем первосвященники и их слуги привели Христа к воротам крепости Антония, где находилась резиденция правителя Пилата. Пилат был язычником, и потому члены Синедриона не вошли в его дворец, боясь осквернения в пасхальные дни. Огромная шумная толпа теснилась у ворот крепости. Нужно было произвести сильное впечатление на римского прокуратора и во что бы то ни стало добиться от него утверждения смертного приговора, который первосвященники уже вынесли ненавистному им Галилеянину. Члены Синедриона сговорились, прежде всего, обвинять Христа в политической неблагонадежности Его для римской власти, так как религиозные мотивы их приговора могли показаться римскому правителю непонятными и недостаточными.

Недовольный неурочным приходом иудеев, Пилат вышел к толпе на лифостротон. Это был человек, правление которого сопровождалось многочисленными кровавыми столкновениями с евреями и самарянами. Он ненавидел Иерусалим, этот город бунтовщиков, ненавидел и иудеев, которые в свою очередь относились к нему еще с большей ненавистью.

Увидев в толпе связанного Пленника, Пилат холодно спросил членов Синедриона: «В чем вы обвиняете Человека Сего?» На это иудеи дерзко ответили правителю: «Если бы Он не был злодей, мы не. предали бы Его тебе». Оскорбленный таким ответом, Пилат сказал иудеям: «Возьмите Его вы, и по закону вашему судите Его». Этими словами Пилат смирил своих противников. Он как бы с насмешкой напомнил иудеям о их политической зависимости от римской власти. Тогда первосвященники смиренно ответили правителю, что они не имеют официального права предавать кого-либо смертной казни. Но чтобы Пилат понял, что это судебный случай требует именно смертной казни, они начали обвинять Спасителя в том, что Он развращает народ, запрещает давать подать кесарю и провозглашает Себя Христом-Царем. Это заставило правителя прислушаться. Он повелел ввести Обвиняемого в судебную палату и спросил Его наедине: «Ты Царь Иудейский?»