Но поворотной точкой стало не это. То, что Бредмор озвучил свой вывод по поводу эмоций, конечно, дало результат — но совсем не тот, на какой привык Карлтон за годы своей деятельности.

Уоллиш не оскалилась, не разозлилась, не стала отрицать или сменять тему, она… заинтересовалась.

Джоанна чуть расширила глаза и, к сожалению, Карлтон в темноте не разглядел ее зрачков, но был уверен, что те расширились. Уоллиш тогда неосознанно подалась вперед всем телом. Явные признаки заинтересованности и любопытства.

А еще интонации голоса…

Понизившись на полтона ниже, ее и так низкий голос словно стал обволакивать Бредмора, пытаясь словно задобрить и успокоить дикого зверька.

Карлтон копался в своих мыслях и не сразу заметил, как дверь палаты открылась и рядом с кушеткой сел посетитель.

— Как тебе отпуск, братишка?..

~оОо~

Маргарет принесла досье на Джоанну Уоллиш, погодя рассказывая о том, в какой клинике сейчас Карлтон находился. Тот не был совсем удивлен, учитывая пижонство и современное оборудование больницы, но все равно поморщился, понимая, что сестра снова решила все за него. Бредмора больше интересовало то, что тут работал такой человек, как Джоанна Уоллиш.

Услышав вопрос о моем лечащем враче и почему именно она, Маргарет странно свернула тему, сообщив только то, что как врачу, она ему доверяет целиком и полностью, тотчас же исчезнув по своим наверняка великоважным делам. А уточняющий вопрос о доверии к ней, как к не врачу, Карлтон задать так и не успел, уткнувшись в досье.

Маргарет была тем самым теневым правительством Великобритании. Будучи секретаршей («Пардон, братиш, правой рукой, зачем все опошлять?») нынешнего премьер-министра, она вертела им как могла, проталкивая различные законопроекты и будучи в курсе всех телодвижений практически каждого человека. В Лондоне так точно. Как она с простого студента университета Йорка поднялась до секретарши премьера – не в курсе даже ее родители.

Да, Карлтон и Маргарет не родные брат и сестра. Карлтона усыновили, когда ему было пять лет. Как рассказывала мама, они сразу обратили на него внимание, когда тот сказал, что она неправильно размешивает покупной кофе.

— Тот дулак, котолий плитумал делжатся за шилокую часть палочки, шоб помесивать, не знаеть плавил помесивания житкости. — Заявил тогда крайне важно вскинувший голову пятилетний кудрявый малыш.

Хотя Маргарет крайне уверенно утверждала, что его взяли просто потому что он был там единственный с рыжими волосами. Да, вся семья Бредмор были рыжие и голубоглазые, так что никто даже и не подозревал о том, что Карлтон неродной.

Мужчина с головой окунулся в бумаги, принесенные сестрой. Все же то предчувствие по поводу Уоллиш никак его не отпускало, и Бредмор надеялся его развеять. Ему крайне претило ощущение недосказанности,которую, кстати, он сам же себе и надумал.

Работа в клинике Святого Томаса, где Карлтон сейчас находился, была очень престижной. Она занимает первое место в рейтинге клиник Великобритании и входит в число лучших всей Европы. В ее состав входят две многопрофильные клиники, осуществляющие новаторские исследования в области здравоохранения. Просто так сюда не попадают.

У Джоанны было хорошее досье. Не идеальное, но хорошее. Обученная изначально на кардиохирурга, Уоллиш была настолько жадна до знаний, что ее рвение было вознаграждено очень и очень щедро.

Клиника еще с шестнадцатого века служит базой для подготовки медицинских кадров Великобритании и Джоанне повезло проходить интернатуру именно здесь. Ее предложение в изменении системы лечения стало шаблоном для аналогичных отделений по всему Соединенному Королевству[4] и благодаря этому ее сразу взяли на работу в местное отделение кардиохирургии. А дальше быстрый взлет по карьерной лестнице, парочка судов, которые с блеском были выиграны больницей и в итоге мы видим то, что видим — лучшего хирурга и кардиохирурга Лондона, если не всей Великобритании.

Что интересно, клиника специализировалась на инновационных моделях оказания помощи. Поэтому команды, которые были вызваны на операции, были междисциплинарными и не совсем соответствующими общепринятым операционным командам. И Джоанна это активно поощряла и сама всячески участвовала в таких экспериментах.

Суды, которые проводились, были не сколько над самой Уоллиш, сколько над интернами и рядовыми хирургами под ее началом, но так как она была их куратором, все их косяки брала на себя и просил записать не в их, а в ее дело. Это было единственное, что очерняло ее репутацию.

В досье помимо судов был указан еще один примечательный факт — не только отсутствие мужа и детей, но и даже частое посещение борделей, где периодически снимались мальчики. Судя по всему, Джоанна в ее тридцать два года любила качественный секс и ходила за этим к профессионалам, даже не пытаясь найти себе постоянного партнера.

Единственный ребенок в семье, при живых родителях, но связь Джоанна держит только с отцом, проживающим в Кардиффе и балующимся алкоголем. Его история была еще более скучна, чем ее, так что там Карлтон не стал задерживаться, поподробнее уткнувшись в описание судов.

Первый суд был не особо интересным. На тот момент под крыло Уоллиш попала большая группа интернов, среди которых был будущий анестезиолог Энтони Фоккарт. Он в июне позапрошлого года в рамках практики в стоматологическом отделении ввел мужчине местную анестезию, в результате чего мужчина умер. По факту, пока анестезиолог вводил препарат, у пациента остановилось сердце, а интерн не обратил вовремя внимание на изменившийся цвет кожи пациента и на то, что у того нет сердцебиения. Когда время было упущено, Энтони спохватился и начал проводить реанимационные мероприятия, вызвав скорую.

По версии следствия, Фоккарт не провел необходимых обследований перед операцией и из-за этого ввел пациенту слишком высокую дозу пропофола. Сам интерн свою вину не признал и обвинение вписало этот инцидент в дело Джоанны, ответственного за Энтони на протяжении всей интернатуры. В итоге вина ни первого, ни второго так и не была доказана — в январе этого года Скотланд-Ярд завершил расследование из-за истечения срока давности. Родственники претензий не предъявили, а в деле Уоллиш не осталось ни пометки от той ситуации.

А вот второй суд был поинтереснее. Девять месяцев назад в клинику поступила Анна Камиер — беременная женщина с пулевым ранением в бедро. Пуля не задела ни одной жизненно важной артерии, но застряла в кости, поэтому проводить такую пустяковую операцию отправили интернов под присмотром дежурного хирурга, так как Уоллиш в тот момент оперировала пациента с более опасной травмой. К шоку всей руководящей верхушки, пациенка скончалась после операции. Обвинение считает, что проводивший операцию интерн Джерар Паркидж не убедился в полной мере в остановке кровотечения, которое и стало причиной смерти больной. Дежурный же хирург не предвидел такого исхода, хотя мог, имея необходимые квалификации и степень кандидата медицинских наук, считает обвинение.

Ворвавшаяся тогда в операционную Уоллиш так и не смогла откачать ни мать, ни ребенка на последнем месяце вынашивания, которого вынули через кесарево, но слишком поздно.

Опять же всю вину тогда она взяла на себя.

Не просто погибла женщина, а беременная. Плюс ребенок. На ее операционном столе. Руками вверенных ей врачей.

Через месяц городской суд вынес оправдательный приговор. Судья не увидел в действиях ни интерна, ни хирурга состава преступления.

Почему второй суд показался Карлтону интереснее? Потому что именно к этой графе была пометка рукой Маргарет:

«Анна Камиер, пострадала третьего января этого года при ограблении Сантандер-банка на Тритон-сквер бандой Жукунова.»

Так вот в чем дело…

Почему-то Бредмору показалось, что это так в стиле доктора Уоллиш — докопаться до виновников смерти матери и ее нерожденного ребенка любыми путями и способами. Вряд ли она винила в этом неокрепшие врачебные умы.