– Пей, – всучил Ганга здоровую бутылку мальцу в руки.

– Да я не хочу.

– Хочешь! – повысил голос доведенный до отчаяния курсант.

Пацан хлопнул глазами на взбесившегося пятнистого негра-амбала.

Страх незаметно подкрался и вцепился мертвой хваткой в сердце мальчонки.

Паника вселилась в его душу, и он сказал судьбоносную для Федора фразу:

– Я сейчас описаюсь.

Федя чуть не подпрыгнул от радости. Он отвел малыша в сторонку, за дерево. Не делать же это у всех на виду на пешеходной части. Достав заготовленную заранее семисотграммовую стеклянную банку, Федя нагнулся к малышу, чтобы стянуть с него мешающие сбору ингредиента шортики.

– Извращенец, – раздался визгливый женский голос с нотками истерики прямо над бедной головой курсанта.

Стоило только Ганге поднять голову, чтобы взглянуть на обладательницу неприятного голоса, как звонкая пощечина влепилась в его физиономию.

Интересно, карается ли покушение на почти сотрудника милиции почти при исполнении?

– Я ему покажу, как над детьми издеваться, – басовито проревел здоровенный амбал, не уступающий Феде в росте, но гораздо шире в плечах. Вероятно, дядя Семен.

«Нет, не карается», – решил Ганга и по-английски, без объяснений слинял.

Все! Терпение его лопнуло. Он больше не может преследовать ускользающих прямо из рук детей. Пусть сифилис сожрет молодое, здоровое тело Ганги. Пусть подавится, если такое возможно. А он больше ни за что не будет приставать к малолетнему контингенту.

Так думал Федор, выходя из ворот парка и решительным шагом направляясь в сторону остановки. По привычке Ганга шел, опустив голову вниз и изучая ноги. Это приводило к тому, что парень не всегда вписывался в повороты, промахиваясь мимо них или натыкаясь лбом на стены. В очередной раз соприкоснувшись с каменной кладкой, Федор поднял глаза, чтобы обматерить строителей, понастроивших дома где ни попадя, и наткнулся на объявление. Детскому саду, которому принадлежала вышеозначенная стена, требовался дворник. Решение нашлось само собой. Оно было простым, а, следовательно, обещало оказаться логичным.

Воспрянув духом, не сдающийся ни перед какими трудностями курсант решительно толкнул калитку и вошел во двор сада.

Тем временем в общежитии школы милиции учащиеся третьего курса времени даром не теряли. Стоя кружком над обеденным столом, курсанты склонили свои головы и о чем-то напряженно спорили.

– Первым делом нужно прочесать все рынки. Там этой мелкой шушеры много. Может, и дурковеды затесались.

– На рынках карманники в основном, а вот сумки тащат на вокзалах и в аэропортах.

– Ага, хозяйственные и чемоданы. Речь идет о дамских сумочках.

– Может, в мундире приготовим, чтобы долго не возиться?

Все взглянули на Пешкодралова, прервавшего умную беседу, и хором ответили:

– Готовь.

Причем лица у них были совсем не доброжелательные. Леха пожал правым плечом, не понимая, чем он так разозлил однокурсников, и занял пост у плитки. Его немного злило то, что «дежурным по кухне» чаще всего назначался он. Но, с другой стороны, если так надо для общего дела, то он готов и потерпеть.

– Нечего гадать, – возобновил обсуждение плана действий Кулапудов. – Давайте посмотрим, что нам предоставила милиция. – Он зашуршал бумагами. – Судя по количеству краж, мы имеем дело не с дилетантом. Чтобы совершить столько грабежей и не попасться, требуется опыт. А у всех закоренелых преступников есть свой почерк, излюбленные места совершения преступлений. Нам только нужно разгадать, в чем же он заключается.

Итак, заявили о пропаже сумочек шесть потерпевших, двое из которых – пенсионерки, возраст же остальных колеблется от восемнадцати до тридцати пяти лет. Довольно-таки большой диапазон. Значит, преступник выбирал своих жертв, не глядя на возраст. Смотрим дальше. Места краж: городской парк, рынок Привокзальный, пересечение улиц Вертикальной и Горизонтальной, троллейбус девятого маршрута… – Кулапудов молча пробежал глазами по строчкам, промычав что-то себе под нос с перечислительной интонацией. – Разброс по всему городу. Это усложняет задачу.

– Может быть, у них манера воровать одна и та же?

Например, вырвать сумку из рук, проезжая мимо на мотоцикле, – предположил Антон Утконесов.

– Маловероятно, – возразил Кулапудов. – В троллейбусе это сделать практически невозможно.

– А что по этому поводу говорят потерпевшие?

– Гражданка Куролесова, будучи на массовом гулянии по случаю Дня молодежи, в двадцать три ноль-пять выпустила сумочку из рук всего на пару минут, чтобы сделать особо сложное па с одним из новых знакомых. Когда Куролесова вернулась за ней, сумочки уже и след простыл.

Зайцева О. А. утеряла свою сумку в троллейбусе. В какой момент это произошло, она не помнит. Была давка, сумочка висела на плече. Обнаружила же пропажу пострадавшая только перед выходом из транспорта. Беглый осмотр вещей пассажиров результатов не принес.

Вору удалось скрыться.

А вот и твой, Антон, случай. Придорожная Н. П. возвращалась с работы домой, когда неизвестный на мотоцикле сорвал сумочку с ее плеча и скрылся.

Однозначно, здесь нет никакого общего почерка. Напрашивается вывод: либо в городе действует не один вор подобного профиля, либо он умнее, чем мы думаем, и ведет тонкую игру, стараясь не засвечиваться на таких общеизвестных моментах, как почерк преступления.

– А может, наоборот, слишком глуп, чтобы выработать какой-то определенный собственный метод? – предположил Санек Дирол.

– Тогда бы он попался.

– Да ладно. Скажи лучше, что менты не захотели время тратить на такую шушеру, а потому просто не занимались этим делом, сплавив его нам, чтобы глаза не мозолило.

– Это кого ты назвал ментами? – возмутился из своего угла Леха, вскипев не хуже кастрюли на плитке, которая выплеснула наружу изрядное количество бурлящей воды.

– Не будем спорить, горячие парни, – прервал намечавшуюся распрю Кулапудов. – Возможно, Дирол и прав.

Но первое правило настоящего следователя по словам полковника Подтяжкина звучит так: «Лучше противника переоценить, чем остаться без зарплаты».

А полковник мужик дельный, зря советов давать не будет.

Не удовлетворенный результатом спора, Пешкодралов насупился, сдвинув брови у переносицы и, подхватив неотстирывающимся серым полотенцем кастрюлю, вышел из комнаты сливать воду.

– С чего нам стоит начать? Не прочесывать же весь город, выискивая в толпе личностей, подозрительно смотрящих на дамские сумочки, – возобновил совещание Андрей Утконесов.

– Думаю, не стоит. – Венька опять взял инициативу в разговоре в свои руки и повернулся лицом к Андрею. – Здесь нужно знание психологии преступника. Вот я бы, будь на его месте, ни за что не стал совершать повторного преступления в одном и том же районе. Как знать, может, там уже засада и опера ждут меня, чтобы поймать с поличным.

– То есть в ближайшее время дурковеда не стоит ожидать в тех местах, где он уже совершал кражи? – уточнил Санек.

– Вот именно. И теперь наша задача – выделить на карте районы краж и определить пункт, наиболее подходящий для следующего правонарушения.

Все склонились еще ниже над столом, прошелестев листами.

Венька поднял руку над головой, не глядя нащупал книжную полку, с которой стянул черный маркер. Заскрипел кончик маркера по бумаге.

Несколько секунд все напряженно молчали, следя за действиями Кулапудова, а потом, как по команде, откинулись назад.

– Что-то не то у нас получается, – озадаченно произнес Зубоскалин, с сомнением почесывая пятерней коротко стриженный затылок. – Преступник или группа преступников уделяют свое внимание как людным местам – рынкам, вокзалам, центральным улицам, – так и ничем не примечательным улочкам. Не похоже на то, чтобы занимался кражами один человек. Ничто, ни одна мало-мальски стоящая зацепка не связывает эти преступления.

– А у меня все готово, – раздалось из дверей, и в комнату вошел Леха с изысканно перекинутым через руку все тем же серым полотенцем и дымящейся кастрюлькой.