Ворохватов всегда чувствовал за собою эту подмену в фамилии, оттого часто смущался, а смущаясь, заикался.

– Ту-т-тут такое дело, – начал он, густо покраснев. – Весна. Сами понимаете, эта пора делает людей активнее не только по л-любовной части, – краска залила уши и шею, – но и во всех остальных с-сферах деятельности. Преступность повышается, понимаете, а милицейские кадры и их з-зарплаты остаются на месте. Понимаете, к чему я клоню?

Ребята не понимали, о чем честно промолчали.

– Вы-в-вы уже многое прошли, о многом узнали на с-своих занятиях. Самое время применить знания на деле. А дело очень ответственное – поимка д-дурковедов, понимаете.

Курсанты опять же не понимали и напрасно старались выудить из памяти это странное слово «дурковеды». Особенно грустно было смотреть на Пешкодралова. Его не обремененный особенными знаниями ум в данном случае совершал титанические усилия, вороша весь словарный запас, достойный Эллочки Людоедки. Мыслительный процесс отражался на лице невероятными муками.

– В н-нашем славном городе этих н-недостойных граждан нынешней весной словно кто разводит. Каждый день в участки обращаются за помощью пострадавшие горожане, по большей своей части женского полу – что понятно, – но сил и времени на них у доблестной милиции не х-хватает. – Лейтенант еще раз смутился, сообразив, что последнее говорить не следовало, и решил быстренько закруглиться, пока еще чего не разболтал. – В общем, дерзайте. Если возникнут какие вопросы, обращайтесь к капитану или лично ко мне. В-всегда рад буду вам помочь.

На этой ободряющей ноте официальная часть занятия закончилась, и Ворохватов смущенно удалился. За ним, на прощание бросив: «Я рад за вас», – последовал и полковник Подтяжкин. Курсанты с замиранием сердца следили за Мочиловым, ожидая дальнейшей своей участи. Это странное слово «дурковеды» нервировало своей неопределенностью. Действительно, кто они такие?

Судя по тому, как слово звучит, можно предположить, что дурковеды – специалисты по людям не совсем умным.

Мочилов, придумывая свою следующую фразу, перекатился с пяток на носки.

Затем обратно. Понравилось.

– Завидую я вам, господа курсанты, – сказал капитан. – В мое время учащимся не доверяли серьезных дел. Чтоб не наворотили.

Ну, да ладно. Разговор не о том. Сейчас же наша первоочередная задача – выявить лучшего курсанта, которому можно было бы доверить ответственную обязанность старшего группы, кто смог бы разработать стратегический план по поимке преступника и помочь привести его в действие, – лицо Мочилова изобразило хитрую прищуренность. – Чувствую, всем вам хочется попробовать себя на месте командира.

Курсанты со своей стороны подобного не ощущали. Ловить неизвестно кого, возможно, преступников очень опасных, им не улыбалось.

– Мне и самому хотелось бы тряхнуть стариной да включиться в дело, но… Годы уже не те. Чтобы быть объективными, ответственного за операцию назначим по результатам контрольной, которую вы сейчас и напишете.

Утконесовы переглянулись.

– Думаю, не стоит слишком хорошо контрольную писать, – шепотом предложил Андрей.

– Угу, – согласился Антон. – Предоставим занять почетную должность другим.

По случаю необычного задания на всех занятиях преподаватели особенно пристально следили за уровнем знаний курсантов, отрываясь на них за все те бесцельно прожитые годы, которые они провели за штудированием учебников в пыльных библиотеках. К вечеру учащиеся третьего курса чувствовали, что багаж знаний в них пополнился под завязку и скоро попрет через край, дивя окружающих феноменальной для простого мента эрудицией. После пятой пары Пешкодралов готов был плюнуть на все и вернуться домой на своих двоих, так же, как пришел сюда три года назад.

Он мог бы и на автобусе, но денег у бедного студента, как и тогда, не было.

Один Зубоскалин сохранял бодрость духа и ясность мысли, поскольку этого добра у него было завались, с избытком на весь третий курс.

Именно благодаря сему факту Санек просто не мог забыть об обещанном Федору Ганге содействии в нелегком деле очарования тети Клавы. Но то ли по странной случайности, то ли еще почему Зубоскалин об этом деле сперва заговорил не с Федором, а с Утконесовыми.

– Надо бы парню помочь. Влюбился в нашу повариху по уши, а как подойти к ней, сказать, не знает.

– Не волнуйся, Дирол, проконсультируем, – заверили братья.

– Я не о том. Красиво все нужно обставить, чтобы сочинители «мыльных опер» позавидовали.

– Амнезию, что ль, устроить?

– Нет. Захват с последующим счастливым избавлением.

День клонился к вечеру, украшая горизонт и крыши домов красками заката, когда над зеленым забором с полинялыми красными звездами появились две коротко остриженные головы, одинаковые до безобразия, и огляделись. В поле их зрения никаких нежелательных личностей, как то патруль или вышестоящие чины, не наблюдалось. Удостоверившись в том, что путь безопасен, личности, мало походящие по своему прикиду на курсантов, перемахнули через забор и, воровато оглядываясь, скрылись из виду.

Почти одновременно с ними из общежития, находящегося при школе милиции, вышли опять же двое, но примеру первых не последовали, а прошли, как и положено, через ворота. Этих спутать ни с кем нельзя было – настоящие курсанты, – поскольку на них была форма, а в глазах решимость ловить преступников всех калибров и специальностей.

Но и они, отойдя недалеко, выбрали лавочку, замаскированную зеленью, чтобы присесть на нее никем не замеченными.

Через те же ворота минуту спустя прошагал еще человек, на этот раз в единичном экземпляре и женского пола.

– До завтра, тетя Клава, – попрощался с нею дежурный, стараясь быть особенно любезным и надеясь за это назавтра получить кусок повкусней.

Нагруженная сумками с нечестно заработанными синими курами, не успевшими отойти еще от заморозки, повариха, тяжело пыхтя и отдуваясь, отправилась домой пешком. Пройти предстояло совсем немного, каких-то пару остановок, потому тетя Клава общественным транспортом принципиально не пользовалась, экономя Миньке на кроссовки, а себе на губнушки.

Об опасностях такого пути женщина как-то не задумывалась, а следовало бы. Дорога ее лежала все дворами, в которых фонарей не было.

Парочка, облюбовавшая замаскированную скамейку, тихонько снялась с места и, крадучись, последовала за поварихой. Стороннего наблюдателя привел бы в изумление случившийся факт, и он решил бы, что курсанты милиции затевают что-то ужасное по отношению к несчастной женщине. Так оно и произошло. От зелени, которая оккупировала скамейку, отделилось трико того же цвета, в котором находился пожилой гражданин с блокнотом в руках. Он набросал что-то на листке и, стараясь сливаться с окрестностью, двинулся в ту же сторону.

– А если на нее никто не нападет? – полушепотом спросил один из двоих преследовавших курсантов, тот, что повыше. Насколько смогло определить зеленое трико, на голове у этого преступника был черный чулок. Без сомнения, здесь намечается кража. Возможно, ограбление века.

– Будь спокоен, Дирол свое дело знает, – ответил второй, и оба замолкли.

Ничего не подозревающая беспечная женщина шла совершенно безбоязненно, думая о том, что ноги у нее опять отекли и вытащить их из туфель будет довольно проблематично. К тому же неизвестно, что еще Минька принесет из школы. Уж больно неуправляем стал со своим переходным возрастом. Да и вообще, жизнь не удалась, ребенок хамит, одиночество заело. Хоть бы мужичонку какого завалящего для успокоения души.

Впереди возникли и материализовались граждане мужского пола.

Причем в двух экземплярах, словно на выбор. Граждане выглядели крайне недружелюбно. Пышные гусарские усы нисколько не вязались с современным прикидом, зато добросовестно прикрывали добрую половину лица. Нижнюю половину. Верхнюю же маскировали солнцезащитные очки, непонятно для какой надобности напяленные в столь темное время суток. Неформалы пристально всматривались во мрак, тщетно стараясь рассмотреть что-то сквозь очки. Это тетю Клаву насторожило. Спрятав на всякий случай сумки за спину, женщина боком постаралась прокрасться мимо сомнительной молодежи. Но не тут-то было.