Пронин неопределенно покачал головой. Кажется, он задал слишком наивный вопрос. Возможно, Эйтингон теперь будет считать его простодушным дурачком. Ну, да ладно, работа покажет.

– Что, ребятушки, может, все-таки пирожков? Или картошечки пожарю, с луком?

– А нарежьте-ка нам бутерброды, глубокоуважаемая Агаша, – предложил Эйтингон. – У тебя найдется сыр или ветчина?

– Есть свежайшая ветчина из Елисеевского, – ответила Агаша. – И свежих огурчиков порежу.

– То, что надо, отлично. Просто замечательно.

Ветчина действительно была свежайшая. Кухню тут же заполонил её сладковатый запах, перебивая аромат кофе.

– Ты хорошо начал. Наконечного нужно испугать. Он не годится на главную роль, но через троцкистов вполне мог стать агентов американской разведки. Это мои домыслы, уж прости. Но ты сумеешь его прощупать. Он просто начнет совершать ошибки. Мои люди следят за ним.

– А за мной?

– Я еще не получал отчетов. Сегодня что-нибудь случилось? – Эйтингон изучающе посмотрел на Пронина.

– Был один странный до полного идиотизма уличный разговор.

– К нашим делам не имеющий отношения?

– Имеющий. И самое прямое. Меня запугивали. Такое почему-то каждый раз случается, когда берусь за новое дело. Еще с Гражданской войны.

– Ладно, с угрозами мы разберемся. Да ты и сам разберешься. А вот одного помощника я тебе выделю. Он побудет недели три твоим водителем, вполне официально. Завтра познакомитесь. Молодой парень, но способный. Отличный стрелок, спортсмен, по боксу первый разряд и прочее. При этом – не дурак. Зайцев Никита. Завтра с утра он за тобой заедет. Думаю, вы подружитесь, и он тебе понадобится. Доверять ему можешь вполне. Как мне. Ты ведь доверяешь мне?

Пронин засмеялся.

– Эх, товарищ Эйтингон, любишь ты всех проверять… И психологией слегка злоупотребляешь. Извини, но мне так показалось.

После этого они разговаривали только на равных: Пронин показал ему, что вторым номером быть не собирается. И Эйтингон смирился. Слишком нужен был ему Иван Николаевич в этом деле.

– Завтра встречаться не будем. Осваивайся там. О послезавтра вечером – сбор. Я тебя найду. Где будешь, там и найду.

Перед сном Пронин долго ворочался на подушке. Ему казалось, что водителем Зайцевым окажется Иванов-Петров-Сидоров. Это было бы эффектно, во вкусе Эйтингона. И проверка, и намек на доверие… Спал Пронин беспокойно, всё ворочался.

А утром его действительно ожидала черная эмка (собственно говоря, они и бывают только чёрными). Пронин познакомился с водителем. Нет, это был не тот незнакомец из подворотни… Тоже спортсмен, но пониже ростом и другой масти: слегка цыганистый брюнет.

– Давай, Никита, в Генштаб. Там и подождешь меня, и пообедаешь. Часов в 19 будь наготове. Больше заданий на сегодня не будет.

– Хорошее дело! – Зайцев широко улыбнулся.

Они плавно двигались по полупустым утренним московским улицам. Изредка можно было увидеть гремящий трамвай или передвигавшийся рывками ранний троллейбус.

Этот день Пронин решил посвятить товарищу Скаченко. Он встретил товарища из НКВД пирогами с вареньем и крепким чаем. Всё правильно, так про него и говорили: хлебосольный, общительный. Но поседевший и располневший кавалерист поглядывал на Пронина с опаской, рассуждал осторожно, немного суетился.

Над письменным столом висела большая раскрашенная фотография, на которой Скаченко – молодой командир – гордо сидел в седле, подняв над головой шашку. С тех пор он порядочно изменился.

– Много у нас ещё неразберихи, товарищ Пронин. Освоение нового вооружения идёт медленно. Командиры не всё понимают. Нужны оперативные курсы – на месяц-полтора, не больше. Просто для изучения новых орудий. Технические моменты, тактические… Не удаётся! Текучка заедает. Вот и товарищ Пономарев предлагает полугодичные школы для артиллеристов. Но как на полгода оторвать людей от службы? Вы думаете это возможно?

– Трудно.

– Вот и я говорю, что трудно. Совершенно с вами согласен, товарищ Пронин.

Скаченко нервно улыбнулся.

– А что, у этого Пономарёва много новых идей?

– Да полно! Он не в нашем отделе работает, уж года два как в центральном аппарате. Говорят, друг самого Ворошилова.

– Любопытно.

– Влиятельный человек, образованный. Мы-то учились в спешке. Главный мой университет был на Кубани, под Харьковом – когда белых били. Ворошилова я тоже знаю, но его другом себя назвать, конечно, не могу. Я тогда мелкой сошкой был.

– Насколько я знаю товарища Ворошилова, он с чинами не считается.

– Это верно. Он внимательный командир, всегда узнает, руку пожимает.

– А Пономарёв, говорите, к нему близок?

– Говорят. Говорят, он сейчас его первый советник. Причем, неофициально. А это иногда важнее любых должностей.

Скаченко тяжело вздохнул.

– А вам случалось общаться с этим Пономарёвым в дружеской обстановке? Так сказать, за рюмкой чаю?

Карие, немного выцветшие, глаза Скаченко сверкнули:

– Не тот человек. Он даже на банкетах одну рюмку цедит по два часа. Это что касается водки или коньячку. Винами тоже не интересуется. Баптист. Или больной. Или, скорее всего, просто большая скотина. Извините, товарищ Пронин, за прямота. В вас-то сразу масштаб виден. А Пономарёв из штанов вылезает, чтобы начальству понравиться.

В эту минуту Скаченко и сам вылезал из штанов, чтобы понравиться Пронину – и откровенничал напропалую.

– У нас из пяти первых маршалов трое оказались врагами народа. Так? Это правильно, партия и народ проявили бдительность. Но Пономареву такая ситуация очень даже выгодна и он надеется ею воспользоваться. Не для страну или партии, а для себя лично, понимаете? – Скаченко всё больше и больше обвинений навешивал на своего недруга. Это вызывало сомнения в его объективности. И все-таки Пронин отметил, что завтрашний день имеет смысл посвятить товарищу Пономареву – как говорил Скаченко, без пятнадцати минут красному маршалу.

На всякий случай, ближе к вечеру, Пронин осторожно порасспрашивал о Пономареве еще двоих штабистов. Один из них, судя по всему, почти ничего не знал об этом «великом интригане» – или слишком сильно шифровался. Второй назвал Пономарёва способным военачальником, высоко отозвался о его эрудиции:

– Он не сидит на месте, как многие из нас. Пономарёв всегда в работе. У него по каждому вопросу готово предложение. И ведь действительно Красную армию нужно реформировать. К большой наступательной войне мы ещё не готовы, об этом и товарищ Сталин говорил. А Пономарёв и в задачах промышленности разбирается. Грамотный товарищ, грамотный. Жаль, мало у нас таких.

Пронин нисколько не удивился столь противоположным оценкам. Скаченко – парень горячий, эмоциональный. Он и танцует от своих субъективных впечатлений. А молодого полковника больше интересует профессионализм Пономарёва. При этом оба могут ошибаться. Потому что, если Пономарёв работает на врага – он знает толк и в конспирации. То, что он – не дурак, уже ясно. Даже по завистливым монологам Скаченко.

Пономарёв принял Пронина не сразу. Иван Николаевич, по обыкновению, явился неожиданно – и адъютант продержал его в приёмной минут пятнадцать. Что ж, тут обижаться не приходилось. Зато Пономарев с открытой улыбкой вышел навстречу Пронину по ковровой дорожке своего внушительного кабинета.

– Вы – Иван Николаевич, а я – Николай Иванович. Интересное совпадение, не так ли? И запомнить легко.

– Хороший знак! – Пронин улыбнулся в ответ.

Принесли чай в высоких стаканах с серебряными подстаканниками. Баранки. Пронин постарался перевести разговор в нужное ему русло…

– Извините за рассуждения дилетанта, но мне интересно ваше мнение. Армия – такой организм, который нужно постоянно реформировать. Нужны новые идеи! Иначе мы просто не поспеем за противниками. Вы согласны?

Пономарев, с удовольствием попивая чаёк, ответил почти равнодушно:

– Изменения, конечно, всегда нужны. Иначе не будет движения вперед. Но армия – сложный механизм. Каждое преобразование нужно загодя готовить. На то мы и штаб. Мы отстроили Красную армию на новых принципах с 1918 года. Это колоссальные изменения, которые вооруженные силы ещё не успели до конца переварить. Нужна ли в такой ситуации новая череда перемен? Можно развивать то, что имеется. А главная задача сегодня, на мой взгляд, повышать образование командиров. Они должны куда лучше разбираться и в тактике, и в технике. И вообще – с низким культурным уровнем выиграть современную войну почти невозможно. Кстати, призывники стали грамотнее. Школы у нас работают неплохо, это нужно признать.