— Хе, — хохотнула старуха, — чем оно тебе не глянется? По такой вот весенней погоде самое то. И не жарко в нём, и от ветра спрячет.

— Это точно, что не жарко, — пробурчала внучка, — всё равно, что рогожей прикрылась. Давай, я тебе новое куплю?

— У тебя что, других забот нет? — отмахнулась та, — чайку мне налей, да пойдём, поговорим. Здравствуй, Алла! Худая ты стала, как кошка ободранная. Ну, бог даст, поможем твоему горю.

Расширившимися глазами, прижав кулаки к груди, Аллочка смотрела на Прасковью Агафоновну. Потом тихо сказала: — я уж ни на что не надеюсь, баба Паня. Лишь бы Олежек ничего с собой не сделал, а то порой он в таком отчаянии бывает… — Она перевела взгляд на хозяина дома: — Айк, позвони ему, пожалуйста. Скажи, что я у вас, а то он, наверняка, всякие глупости придумывает.

Пожав плечами, Айк набрал знакомый номер: — Олег, Аллочку не теряй, она у нас. Скоро я её привезу.

***

Пока Прасковья Агафоновна пила чай из блюдца вприкуску с колотым сахаром, который она очень уважала, Гранецкие и Аллочка, терпеливо ждали, сидя рядышком на диване. По взгляду матери Ольга и Надя сгребли в охапку отбивающихся братцев и потащили их, возмущённо пыхтящих, на второй этаж.

Старая женщина отодвинула от себя пустую чашку, тяжело вздохнула: — ну, не знаю, получится ли у вас старика уговорить или нет, но попробовать можно.

— Какого старика, бабуля? — тихо спросила Софья.

— Да Прошку Селивёрстова, кого же ещё! — с досадой ответила та.

— Хм, мы его точно не знаем, — улыбнулся Айк, — так что рассказывайте!

— Расскажу, куда я денусь, затем и приехала, — огрызнулась вредная старуха. — Прохор-то Селивёрстов наш, ветлужский. Сызмальства всё травки — цветочки собирал, около старух штаны просиживал, в тетрадку записывал заговоры какие-то, да как настои варить и мази составлять. Это счас вы в интернете всё посмотреть можете, а раньше ведь кто что расскажет. Ну, лечил людей помаленьку. Кому помогало, кому нет, а потом случилась беда: в вашей Стае, — она взглянула на Айка, — вожак погиб. Волки как взбесились. Такая резня была — вспомнить страшно.

Они напряжённо слушали Прасковью Агафоновну, хотя о событиях, бывших более сорока лет назад, знали все в Междуреченске.

— Ну вот, — вздохнула она, — Прошка-то к этому времени уже женат был и двое сыновей у него подросло. Он постарше меня, да и женился рано, так что мальчишкам лет двенадцать — тринадцать было. Они отца с матерью не послушались, в тайгу ушли со взрослыми мужиками. Да где им, мальцам, против оборотней, — она осуждающе взглянула на Айка. Тот скривился, но промолчал. — Погибли у Прохора сыновья, что тут сделаешь. А жена… тоже вскорости за детьми ушла, не выдержало материнское сердце. Сам Прохор ушёл в тайгу. Говорят, избу построил, так и живёт там с того времени. Раньше хоть иногда в Малую Ветлугу наведывался, муки, соли купить, Но что-то давненько я его не видела, не знаю, жив ли. Хотя, лет пять назад, к нему в тайгу мужика носили с нашего посёлка. Его медведь помял, думали — не жилец Григорий, сильно был изломан. А нет, глядим, а он на своих ногах домой пришёл. Бледный, худой, а пришёл. Вот я и подумала: может, Прошку попросить — вдруг вылечит вашего Олега? Только вот волков-то он ненавидит лютой ненавистью, а кто его уговорить сможет — не знаю.

— Я уговорю! — Аллочка подскочила, как подброшенная пружиной, — баба Паня, вы только расскажите, как его найти, а я уж уговорю его Олежку вылечить!

— Погоди, Алла. Я ведь и сама не знаю, где его в тайге искать. — Прасковья Агафоновна жалостливо посмотрела на женщину. — Он ведь в какую-то глухомань забился. Туда только пешком идти. Ни дорог, ни тропинок нет.

Аллочка растерянно посмотрела на подругу. Большущие голубые глаза неумолимо наливались слезами: — Сонь…мы найдём, да??

— Только не реви! — Софья решительно обняла её: — конечно, найдём! Айк сейчас же позвонит Денису, и завтра с утра волки уйдут в тайгу. Он же не может жить где-то далеко, да, бабуль?

— Не может, — Прасковья Агафоновна задумчиво качнула головой. — Пешком ведь ходил, да и не молоденький уж был.

Все враз подумали об одном и том же. Женщины испуганно переглянулись. Айк решительно хлопнул ладонью по колену: — гадать не будем! Я сам пойду в тайгу с ребятами. Найдём старика, и я попробую с ним поговорить. Может, ему денег предложить или ещё что. На месте посмотрим.

Прасковья Агафоновна усмехнулась: — хороший ты парень, Айк! Был бы ты человеком, цены бы тебе не было! Ты оглох, что ли? Я ведь сказала: ненавидит Прохор волков лютой ненавистью. Кто из твоих ему в зверином обличье покажется — пристрелит и всё, разбираться не будет.

— А я к нему человеком приду, — улыбнулся Айк, — неужто тоже стрелять будет?

— Да кто ж его знает-то! — всплеснула руками старая женщина, — но уж разговаривать не будет, точно. Деньги ты ему предлагать вздумал! Да на что ему деньги в тайге, сам подумай?

— Никуда ты не пойдёшь, — спокойно сказала Софья. — Где старик живёт — и без тебя ребята найдут. А к нему мы вдвоём с Аллой пойдём. Одни. — Возмущённо встрепенувшегося мужа остановила одним строгим взглядом: — ты, однозначно, останешься дома, чтобы тебе не приспичило вмешаться, если вдруг покажется, что меня обижают.

Айк вскочил на ноги, недовольно прошёлся по гостиной, заложив руки в карманы брюк. Остановившись напротив сидящей Софьи, хмуро сказал: — я ни за что на свете не отпущу тебя без охраны. Ни за что!

Жена потянулась к нему, ласково привлекла к себе недовольного, упирающегося. Погладила по щеке: — если хочешь, отправь с нами всех гвардейцев. Представляешь: чуть не два десятка волков будут рыскать вокруг нас с Алкой! Мыши — и те разбегутся, не то что воображаемые тобой злоумышленники! Но ты не пойдёшь, Айк. Поклянись, что ты не пойдёшь!

Вожак отвернулся от своей пары, желваки ходили на скулах, в горле, чуть слышно, клокотало рычание волка. Но Софья была спокойна: — ну же, Айк! Ты сам знаешь, что я права. Ничего с нами не сделается. Ну, устанем, только и всего. Денис машину где-нибудь на дороге оставит. Обратно до неё дойдём и приедем домой с комфортом.

— Ладно, клянусь, — неохотно буркнул Айк. — Я к Олегу с детьми уеду, будем вместе за вас переживать.

— Спасибо, — шепнула Алла. — И тебе, баба Паня, спасибо. Я уж и надежду потеряла…

Старуха тяжело поднялась на ноги: — пойду я, пожалуй, на ребятишек посмотрю, давно их не видела. Мальчишки-то, эвон какие уж большие, а Олюшка с Надюшей вовсе невесты. Всех твоих волков, Айк, скоро с ума сведут.

Тот нахмурился: — близко ни один не подойдёт! Пусть только попробуют — голову оторву!

— Беда, — засмеялась Пелагея Агафоновна, — так и будешь девок около себя держать?

— Сами выберут, кто им понравится, — недовольно ответил Айк, — да и вообще, маленькие они, чтобы о парнях думать!

Женщины улыбались, глядя на расстроенного отца. Тот догадался, что над ним смеются, скривился и вышел вслед за гостьей.

Аллочка засобиралась домой. Подруга вышла вместе с ней в прихожую:

— Ты Олегу расскажешь, что мы тут придумали?

— Не знаю… А вдруг ничего не получится… Мне страшно, Сонька!

— Конечно, надо рассказать, — решительно ответил за жену подошедший Айк. — Олег мужественный и сильный человек, просто всё случилось неожиданно, поэтому он никак не может прийти в себя. Но я уверен, он найдёт в себе силы сопротивляться несчастью, даже если Прохор Селивёрстов уже умер или не сможет помочь Олегу, или вообще откажется что-то делать. Расскажи ему, Алла. Тогда Олег будет готов к любому исходу.

— Хорошо, расскажу, — понуро согласилась та, — а вдруг не получится? — она часто заморгала, удерживая слёзы, тяжело вздохнула: — как мы с ним тогда только и переживём такой страшный удар!

— Мы все сделаем всё возможное и невозможное, Алка! Мы ещё поборемся! — Софья грустно улыбнулась подруге, провожая её к выходу.

Глава 23.

После звонка Айка я чувствовал себя неловко. С неохотой был вынужден признать: моя ревность, подозрительность, недоверие наверняка очень обижают Аллочку, а я, как капризный избалованный ребёнок, получаю скрытое удовлетворение от её страданий.