– Нет. Пусть постоит, так прохладнее, – пролепетала между тем его краля, даже не глядя на Ашота. – Но только молча.

– А опахалом тебе да на хлебало не помахать? Да отцепись ты уже от нее, паук ненасытный, – не выдержав, воскликнул Ашот, – видишь, вся бригада тебя одного ждет.

– О, е-ешкин кот, – вынужден был повернуться к остальным Андрей. – Ну зачем я вам сегодня-то понадобился? Выходной ведь. Я что, уже и в свое личное время ваши рожи наблюдать должен?

– Да ты не кипятись, чайник. Успеешь еще полобызаться. Оставь это на сладкое, и пошли. Совет старейшин тебя одного ждать не может.

– У меня выходной. Все. Отстаньте от меня. – Андрей попытался вернуться к своему занятию, но не тут-то было.

Наученный Мачколяном, Граф незаметно подошел к нему со спины и не сильно, но зато достаточно неожиданно цапнул Андрея за ягодицы. Максимов испуганно подскочил, потеряв равновесие, шлепнулся на песок и под всеобщий хохот друзей громко выругался и заявил:

– Граф, скотина! Мохнатое чудовище…

Черпанув в ладонь песка, он швырнул его в сторону овчарки. Но песок своей цели, естественно, не достиг, осыпавшись мелкой пылью вниз, далеко от морды довольной собой овчарки.

– Твою мать, это же мое самое красивое место.

– Да? А я думал, у тебя это лицо, – удивленно присовокупил Мачколян. Андрей его не услышал, продолжая возмущаться:

– Черт!

Он попытался даже заглянуть под плавки, ничуть не смущаясь внимания посторонних, давно привлеченных столь громкой речью и криками.

– Теперь там шрам останется.

– Шрамы украшают мужчину, – со знанием дела заявил Алекс и тут же чуть тише добавил: – Даже если они на втором его лице.

– Ха-ха, – съязвил обиженный Макс. – Между прочим, я все слышал. И «шрам на любимой попе» не моя мечта. Кстати, если что останется, за пластическую операцию платить будешь ты.

– Непременно. Только перед этим я, чтоб врачам было над чем работать, поставлю тебе на задницу еще парочку печатей. – Алекс погладил кулак. – Так что кончай ребячиться, и пошли. Быстрее освободишься, скорее вернешься. А дама, – он перевел взгляд на слегка напуганную девицу, боязливо созерцающую данную сценку, – несомненно, тебя дождется. Я прав?

Андрей проследил за его взглядом и, поймав натянутый, вымученный кивок, последовавший со стороны девушки, расстроенно вздохнул:

– Ну теперь-то уж непременно.

То, что красотка слиняет сразу же, как только они отвернутся, он знал уже наверняка. Слишком испуганный у нее был взгляд, что и неудивительно при столкновении с тремя здоровенными, угрюмыми лбами, не сулящими никому и ничего хорошего. Только наивный дурак мог поверить в то, что эти гоблины работают в МЧС, причем не начальниками или руководителями, а смешно сказать – спасателями. Сейчас они больше походили на собирающихся на разборки паханов, не поделивших с кем-то сферу своего влияния. Причем главным среди них явно был тот, с собакой, в чьих глазах читался наибольший холод и даже какое-то отвращение к людям.

Зная, что друзья не отвяжутся, Андрей вынужден был подняться и, скоренько натянув штаны, последовать за ними.

– Если это опять какая-нибудь ваша идея по бесплатному спасению мира, то я пас. Я в этом не участвую.

– А мы еще ничего и не предлагали, – буркнул Ашот. – Просто поговорить надо. О тебе же, дурья башка, печемся. Ты вот тут греешься на солнышке и даже не знаешь, что взрыв был на нашей атомной электростанции и жить тут вообще, может быть, даже опасно.

– Какой еще взрыв? Чего вы мелете? – Друзья как-то странно на него покосились, что заставило Андрея иначе отнестись к услышанному, впрочем, оптимизма его не поубавило, и он тут же заявил: – А и пусть. Картошка, морковочка там всякая гигантская расти будет. Как в Чернобыле. Плохо, что ли, когда такой урожай?

– Плохо будет, когда вот такие молодые, как ты, от рака умирать станут.

– Или импотентами сделаются, – с ухмылкой присовокупил Ашот, а Алекс закончил:

– Я еще пока жить хочу, а не мутировать.

– Ну и что, теперь в паломничество по России собираться? Чемодан уже упаковывать или пока рано?…

За издевки в адрес такой серьезной проблемы Андрей поймал от Алекса увесистый тумак в бок, причем этим физическое воздействие не ограничилось, так как Граф, взявший, видимо, действия своего хозяина за образец, тоже не обошел его своим вниманием и цапнул еще и за лодыжку. Очередной вскрик продолжился бранью, сопровождавшей мужчин всю оставшуюся часть пути до самого ресторана.

– Вячеслав Николаевич, журналисты! – Русоволосая пышнотелая девушка заглянула в кабинет директора и задержалась в дверном проеме. На лице ее застыл молчаливый вопрос.

Прервавший разговор по телефону лысоватый мужчина с глубоко посаженными глазами и сильно выступающей вперед нижней губой, не задумываясь, отмахнулся:

– Мне сейчас не до них.

– Но они же не отстанут. Может, проведете для них пресс-конференцию?

Меркулов недовольно скривил губы:

– А чем там вообще охрана занимается? Она что, не в состоянии разогнать эту толпу? Им за это платят.

– Да, но тогда скандал еще более усилится. Про нас и без того кучу всяких гадостей говорят, – пыталась убедить своего босса в необходимости определенных действий девушка.

Не будучи от природы глупым человеком, а скорее даже наоборот, иначе бы не занимать ему сейчас пост директора Желтогорской атомной станции, Вячеслав Николаевич не стал долго думать, и без того понимая, что барышня абсолютно права. И, несмотря на всю неприязнь к журналистской братии, он вынужден был согласиться.

– Хорошо, пусть все подготовят. Я встречусь с ними минут через пятнадцать.

Кивнув, юная «правая рука» скрылась из вида, а Меркулов продолжил свой разговор по телефону:

– В общем, мы договорились, Герман. Сейчас прибудет еще одна партия, ты ее толкнешь.

Собеседник что-то отвечал, но Меркулову это явно не нравилось. Нервно постукивая шариковой ручкой по крышке собственного стола, он выслушал все, что ему пытались втолковать, а затем вспылил:

– Мне, в сущности, все равно, через какие бумаги и как ты это будешь проводить. Это твоя головная боль. Я и так взял все самое сложное на себя. Я вложил в это свои деньги, а ты загружаешь меня какими-то глупостями. Тебе подвернулся такой шанс, и еще чего-то не устраивает… Да никто ничего не заподозрит!

Вячеслав едва сдерживался, чтобы не наорать на своего партнера. Он вообще не понимал, что этот трусливый человек делает в бизнесе, где испокон века царил только один закон: «Либо ты ведешь свой бизнес и постоянно что-то нарушаешь, либо просто не ведешь бизнес». Иного не дано. Тем более что помощи от государства ждать не приходится. А этот придурок еще о чем-то печется, переживает. Да с теми деньгами, что они на этом дельце заработают, им никакие напасти со стороны закона станут не страшны.

– Все, я выхожу из игры, – раздалось в трубке.

– Нет. Мы на этом не остановимся. – На Меркулова накатывала злоба. – Тем более сейчас. Я буквально спас твою клинику от краха и развала, и вот какую благодарность ты мне преподносишь.

– Да пойми же ты, что в любом деле главное – вовремя остановиться. Мы свой куш сорвали, теперь пора…

– Это я буду решать, когда и что пора, – окончательно вышел из себя мужчина. – И запомни, если попытаешься сорвать мне дело, сильно об этом пожалеешь. Того, что я дал тебе, нигде больше не получить – никто другой тебя не профинансирует. Все, некогда больше с тобой трепаться – меня ждут журналисты. Принимай товар и распределяй по точкам, а об остальном не беспокойся. И не вздумай дурить. Я свяжусь с тобой позже.

Шумно приземлив трубку на крышку стола, Меркулов грязно выругался, затем для успокоения и себя и нервов несколько раз глубоко вздохнул и, поправив новенький светлый костюмчик, в который был облачен, направился к выходу. В приемной он снова наткнулся на пышноватую девицу, сразу сообщившую, что журналисты ждут его в малом зале. Кивнул и направился туда.