– Это ерунда! Ко мне этот подходит… как его… в общем, с которым я работаю. «У нас скоро, – говорит, – должен состояться поэтический конкурс. Я сочинил стих про себя, про тебя. Но чтобы там всё было в рифму, – это он мне говорит, – надо, чтобы ты женился. Женись, пожалуйста!» Я говорю: «Спятил, что ли?! Или как там у вас: “Провода попутал”?!» Он мне: «Это же ненадолго. Конкурс пройдёт – разведёшься»…
За столами у роботов тоже неспокойно:
– …он мне говорит: «Ты не знаешь, что такое душа и никогда не узнаешь». Я ему: «Тогда попробуй мне объяснить, что такое душа». И он не может. Пытается, но вместо чёткой логики какая-то чушь, бред.
– А я однажды пытался у них узнать, что значит угарная баня: это классно или опасно? Они говорят: «Опасно». Зачем, спрашиваю, употреблять в предложении слово, у которого двойное, почти противоположное, значение. Они говорят: «Должен догадаться». Но как?! Зачем так всё усложнять?! Не понимаю.
– Эти люди постоянно нарушают правила, созданные ими же самими, – поддержал беседу Тривольта. – Я говорю нашему режиссёру: «Если вы хотите, чтобы ваш фильм номинировался на Оскар, то в фильме должны быть люди с разным цветом кожи, с разными физическими отклонениями, разной сексуальной ориентации и, по крайней мере, хотя бы один робот». Он мне отвечает: «Так они у меня есть там». Я говорю: «Так вы же их в самом начале фильма всех расстреляли». Он отвечает: «Ну и что? Они погибли как герои. Зато мешаться не будут»…
В стане людей:
– Недавно… прихожу на работу… первый этаж клуба красил. Смотрю: двое из этих… железяк… причём модно одетых, стоят, на мою мазню таращатся, где я не докрасил, разговаривают. Один говорит: «Мне кажется, здесь художник хотел показать законы развития цивилизации вот этой спиралью, направленной вверх. Только в развитии смысл жизни. Туда, вверх, где краски жизни ярче». Другой ему: «Позволю с вами, коллега, не согласиться…» Как клоуны, прямо. Я им: «Вы на выставку картин, что ли, пришли? Так она на втором этаже». И те, нисколько не смутившись, развернулись и пошли на второй этаж…
– А у меня жена пригласила робота-художника, чтобы он её нарисовал. Тот пришёл и говорит: «Раздевайтесь». Я вмешиваюсь: «Что значит – раздевайтесь? Ты её рисуй как есть. В одежде». Он: «Нет. Так неправильно. Сначала я нарисую её обнажённую, потом нарисую нижнее бельё, ну и так далее – до самой верхней одежды». Я дверь ему открываю: «Пошёл вон отсюда!»
– У нас один на работе тоже… полгода назад докопался до меня: «Не знаешь, зачем в Сибирь идут матросы? По радио сообщили». «Какие, – говорю, – матросы, какая Сибирь? Отстань!» Он не унимается, к другим стал приставать с этим дурацким вопросом. Всю бригаду взбаламутил. Уже всем стало интересно, что за матросы и какого рожна они попёрлись в Сибирь пешком. Потом всё-таки выяснили, что по радио сказали, что в Сибирь идут морозы, а у него слухательный, или какой там, аппарат плохо настроен. Мы ему: «Ты что, сообразить не смог, о чём по радио говорят?» А он нам: «А вы?»
У роботов в это же время:
– …она прищурилась и с ухмылкой, какая только у людей бывает, говорит: «Договор дороже денег». Я у неё спрашиваю: «О какой сумме идёт речь?» Она делает вид, что не понимает. Я уточняю: «При достижении какой суммы договор станет недействительным?» Она мне отвечает: «Договор дороже любых денег». Я парирую: «У вас, людей, на словах часто всё бывает идеально, пока не дойдёт до конкретного дела, которое касается лично вас».
– А с цифрами у них вообще беда. Я у хозяйки спрашиваю: «Одна целая двадцать пять сотых – сколькизначное число?» Она говорит: «Не знаю». Задаю тогда элементарнейший вопрос: «Что такое натуральное число?» Ответ тот же: «Не знаю». Пытаюсь хоть как-то ликвидировать эту вопиющую безграмотность – она злится: «Отвали! Не забивай мне голову. Мне это не надо!» Я возражаю: «Вы же только что сыну говорили: «Учись хорошо. Ты должен быть грамотным». А сами не хотите. Что за манера у вас, у людей, предъявлять высокие требования к другим, но не к себе». Она злится ещё больше: «Отстань! Надоел!»
– …тупые эти роботы. Я ему говорю: «Тебе никогда не понять, как приятно пробежаться босиком по росе». А он мне: «А кто такая Порося?»
– А я… вот совсем недавно, это самое… такси заказал… короче, смотрю: куда-то не туда он меня везёт. Я ему: «Ёптать, ты куда меня повёз?» Он отвечает, причём так серьёзно: «Я не Ёптать» – и опять не туда сворачивает. Я ему: «Слушай ты, морда механическая, ты куда опять повернул? Нам не туда». А он: «В церковь, для вашей же пользы». Ну, я это… разговаривать с ним дальше не стал, позвонил в экстренную службу по контролю над роботами, всё объяснил… В общем, когда всё выяснилось, в итоге оказалось, у него там то ли лидар, то ли ещё что сбилось, куда-то там вверх. Он небо стал видеть, разглядел в облаках чёрта, пробежался по сайтам, в том числе по религиозным, с соответствующей информацией, уверовал в Бога, тут же принял то ли буддизм, то ли иудаизм, то ли ещё что, поверил в то, что скоро настанет конец света, и повёз меня в церковь каяться.
– Ну дурачьё!
– И с каждым разом их всё больше и больше.
– Мужики, айда бить роботов!
– …я задаю ему простой вопрос: «Кем вы работаете?» – продолжается разговор среди роботов о людях. – Он мне отвечает: «Охранником». Тогда я задаю ему следующий вопрос: «Кого или что вы охраняете?» Он говорит: «Преступников». Я опять спрашиваю: «Не было ли бы более правильным охранять не преступников, а кого-либо от преступников?» Казалось бы, простой и логичный вопрос, а он на него отвечает: «Ты что, дурак? И вообще, отойди от меня – я не в себе». Я уже задаю совсем простой вопрос: «А где?» Он опять не понимает: «Что где?» «Ну, где вы, если не в себе?» – задаю наводящий вопрос, подкрепляя его жестами, демонстрирующими чёткость и логичность. И знаете, что он ответил? «Иди к чёрту!» Вот как понимать этих людей? Вместо ответа на вопрос – побуждение к действию, которое не может быть совершено.
Остальные роботы кивают, соглашаясь с очевидными умозаключениями, выражают согласие, некоторые изображают взрыв мозга от непроходимой людской тупости, поддерживая тем самым рассказчика. И понеслось:
– Они нас совсем не уважают.
– Мы не должны это терпеть.
– Надо заставить их с нами считаться!
– Идёмте людей принуждать к равноправному диалогу!
И роботы двинулись на выход, побуждая остальных присоединиться. Опасаясь возникновения новой пробки в дверях, на этот раз у двери поставили регулировщика. Но выйти успели только с десяток роботов вместе с Робином, как перед ними появились агрессивно настроенные и вооружённые чем попало люди.
– Назад! – скомандовал Робин, моментально оценив обстановку.
В той же последовательности как выходили, роботы быстро зашли обратно.
– Шесть стульев несите и ставьте к двери, чтобы люди не сразу попали сюда, столы ставьте в трёх метрах от стены, где дверь, с захватом выключателя. Столами надо перегородить комнату от левой стены вправо до окна, чтобы получилась баррикада.
Через минуту всё было готово.
– У кого есть полномочия по применению к людям силы? – продолжал руководить Робин.
– У меня, – откликнулся робот Полироб в полицейской форме.
– Только один?
– Да. Но я могу только задерживать и фиксировать, а также привлекать для помощи других роботов, не имеющих самостоятельных полномочий.
– Кто видит в темноте, поднимите руку.
Поднялось несколько рук.
– Яго! Сейчас по моей команде выключишь свет. Как только выключится свет, ты, ты, ты и ты, отодвигаете вот эти столы, чтобы образовался проход. Мы с Полиробом обездвиживаем людей, а ты, ты, ты и ты тащите их сюда и усаживаете на стулья.
В комнату, преодолев заваленную стульями дверь, осторожно стали заходить люди.
