Литмир - Электронная Библиотека

– Зачем тебе? – еле слышно проговорила она. – Столько лет прошло…

– Вы знаете, где они сейчас?

Она наконец открыла глаза. Из угла правого, ближнего к Макару, потекла мутная слеза.

– Не знаю, – обреченно выдохнула она. – Не видела никого из них. Я сама-то столько лет пряталась, дома отсиживалась. А семь лет назад не выдержала: чувствую, не могу больше, задыхаюсь в деревне. Вот и вернулась. А жить-то все равно страшно!

– Я хочу найти их и убить, – обыденно сказал Макар вполголоса. – Они мне нужны. Расскажите, Зинаида Яковлевна, прошу вас.

– Свидетель не соврал, а ошибся, – бросил он Бабкину с порога, вернувшись из больницы. – Ему показалось, что грабитель ударил Зинаиду Яковлевну ножом, и та начала падать. Однако видеть этого он не мог – Белова стояла к нему спиной. На самом деле ей стало плохо, когда она поняла, что произошло, и ее затащили в машину. Затем сказали, чтобы она убиралась из города, иначе убьют.

– И где она спряталась?

– Говорит, в родной деревне.

– Разумно. «От бандитов прячься в глуши, от ментов – в столице».

– Именно так. Но ей больше и некуда было ехать, а в деревне родственники. Девять лет назад у них случился большой пожар, и после него она соврала, что все ее документы в нем-то и сгорели. В суматохе-неразберихе ей выдали новые, на новую фамилию. Точнее, на старую – Белова она по покойному мужу. Зинаида Яковлевна осмелела и вернулась обратно, устроилась дворником. И до сих пор боится, что те трое ее найдут.

– Кто они, Белова сказала?

– Да. Поэтому исследовать ее биографию нам больше не нужно. Ищем вот этих людей. – И Макар положил на стол записную книжку, открытую на странице с одной-единственной фамилией.

Лето 1984 года. Село Кудряшово.

Несколько дней Николай ходил, погруженный в себя. Со стороны он выглядел чуть более задумчивым, чем обычно, но в мыслях его возникали и рушились целые миры, в центре которых был он, простой тракторист Коля Хохлов. Николай опасался любопытных расспросов и внезапного пристального внимания жены, которая с недоверием поглядывала на русалку, а потому старался контролировать себя на людях. Ни к чему ему сейчас расспросы.

Словно человек, поймавший золотую рыбку и обдумывающий три желания, Николай прикидывал, о чем попросить русалку так, чтобы желание его устроило. Он боялся, хотя красавица из Марьиного омута об этом ничего не говорила, что количество желаний будет ограничено, и старался как можно полнее и лаконичнее сформулировать их в уме.

– Просто сказать – жизнь изменить, – бормотал он под шум работающего трактора. – Нужно еще объяснить, как именно менять. Значит, сначала надо самому понять.

После трех дней раздумий и примерок на себя разных судеб Николай решил окончательно: в Кудряшове он не останется. Поедет в Одессу. Почему именно в Одессу, он не мог бы толком объяснить, но знал, что хочет туда – к морю, чайкам, кораблям в порту и небрежно сплевывающим морячкам, видевшим полмира. Оставалось решить вопрос с родней и Фаиной. Николай не знал, может ли русалка сделать так, чтобы он исчез из их жизни, как будто его и не было, но предполагал, что не может. «Просто так исчезнуть – нельзя, не по-человечески это. Файка убиваться станет… да и родители. Что ж придумать-то такое?»

Он вспомнил Оксану, которую не видел с той ночи, и на миг прикрыл глаза. Эх, а может, не надо ему никакой Одессы? Загадать желание: пусть все устроится, чтобы Оксана стала его женой, а Фаина… А Фаина – Гришкиной. Пусть. Он бы даже и не ревновал, если б так все случилось. Нарожала бы ему Оксанка детишек, и жили бы они припеваючи. А то и в самом деле – в Одессу с ней вдвоем. Ох, елки, как же лучше-то придумать?

От мыслей его отвлек Колька Котик – прибежал, жестами заставил заглушить машину и проорал:

– Фаина просила тебя до магазина дойти – там, говорят, конфет привезли. А она сама не успевает!

– В обед дойду! – крикнул в ответ Николай. – Каких конфет-то?

– Я почем знаю?

В перерыве Николай вспомнил о просьбе жены и, чертыхаясь, поплелся к магазину. Солнце припекало, и по дороге он успел десять раз мысленно сказать Файке все, что думает об ее глупой просьбе: «Сладкого ей захотелось! Сейчас еще в очереди стоять, слушать, как старухи языки чешут…»

В магазине было не протолкнуться: Николай даже внутрь заходить не стал, присел в теньке на деревянные ступени. Из-за приоткрытых дверей слышались молодые женские голоса – девчонки стояли возле выхода, и от Николая их отделяла только стена. Голоса были незнакомые, и тракторист удивился: «Кто такие? Откуда?»

Насмешливо брошенная фраза заставила его вздрогнуть и прислушаться.

– Люба, как купалось-то ночью? Водяные за пятки не хватали?

– Зря вы со мной не пошли! В город вернемся – всем расскажу! А вы чем будете хвастаться? Как сорняки на колхозных полях пололи?

Дружный смех.

– Ну почему… – возразил другой голос, тоненький. – Вон, Верка себе красавца в селе приглядела!

– Так Любаша тоже красавца нашла, только молчит, как партизанка.

– Люб, признавайся, кого ночью выловила?

– Да ну вас! За очередью смотрите, а то без конфет останетесь! А ты, Верка, болтушка…

– Ну а что я? – снова смешки. – Разве нельзя говорить? Смешно же вышло с тем парнем, правда?

– Люба, расскажи!

– Расскажи, все равно делать нечего!

– Ой, краснеет! Девочки, вы посмотрите – краснеет!

И снова смех.

– Давайте я расскажу, раз Любка молчит. В общем, девчата, взбрело в голову нашей Любочке искупаться ночью. Между прочим, нагишом!

– Не может быть!

– Ну, Любовь Витальевна, ты даешь!

– Не перебивайте, слушайте дальше. И кого, вы думаете, она встретила на берегу?

– Корову!

– Водяного!

– Председателя сельсовета!

– Хи-хи-хи! И говорит Любка председателю сельсовета страшным голосом…

– Нет, лучше председатель говорит Любке страшным голосом: исполни три желания, золотая рыбка!

– Ладно, пусть дальше сама излагает.

– А что излагать-то? Подумаешь, рыбака немножко подурачила! Ой, у него такое лицо смешное было – вы бы видели! Только Володьке не говорите, хорошо?

– Вот прямо сейчас пойдем и выложим все твоему Володьке!

– Точно! Он, наверное, сразу рыбачить ночью побежит.

– Чтобы и ему русалка попалась!

– Или председатель сельсовета! Ха-ха!

Николай сидел с каменным лицом. Затем встал, зашел в магазин, остановился около дверей. Оглядел всю стайку.

Им было лет по семнадцать-восемнадцать, не больше. Все тоненькие, как спички, в перепачканных штанах и футболках, белокожие. Одним словом – городские, хоть и косынки на головах повязаны.

Она стояла в середине – темноволосая, зеленоглазая, с пухлыми яркими губами. Очень юная – он даже удивился, как мог принять ее за женщину. Хотя… темно ведь было, да. Сейчас он видел, что не красавица, а просто очень симпатичная девчонка, единственная из всех с хорошей фигурой: высокой крепкой грудью, покатыми бедрами.

Николай смотрел на нее, и она залилась краской, опустила глаза.

– А вам… вам что надо? – с вызовом, за которым скрывалась робость, спросила одна из девчонок – маленькая, рыжая, с забавными хвостиками, рожками торчавшими из дырочек в косынке.

– Русалка, значит? – спросил Николай каким-то чужим, скованным голосом.

Та кивнула, не поднимая глаз.

– Вот оно что. Русалка.

Он покивал как заведенный, стоя на месте, и по тишине, воцарившейся вокруг, понял, что нужно уходить. Мимо него протиснулась старая Нонна Иванова, подмигнула, в шутку толкнула в плечо.

– Что киваешь-то, словно телок, а? – Громкий голос ее разнесся по всему магазину, на них стали оборачиваться. – Вишь, каких ягодок к нам прислали сорняки полоть? Вот! Посмотрел – и иди своей дорогой, чай, у тебя жена имеется!

В магазине засмеялись, стали переговариваться. Николай повернулся и вышел, пошел прочь от магазина. Вслед ему что-то крикнул женский голос, но он не обернулся. Вот оно что, значит. Русалка.

14
{"b":"92569","o":1}