Восьмое княжество. Царство истины. Но до сих пор ни одному нашему князю не удалось его как следует расширить. Кроме дворца и прилегающего к нему монастыря, в него входит лишь небольшая деревня. Это означает, что мы зависим от других княжеств и их сельского хозяйства. Например, наш важный торговый партнер – княжество Гнева, граничащее с нашим на юго-востоке. Более того, первый князь Истины женился когда-то на дочери князя Гнева, поэтому на княжеской семье Истины и лежит проклятие героев.

Но как только Авиелл станет княгиней, я знаю, что все изменится. После того как она посетит каждое из семи княжеств, она мечтает сделать все, чтобы наше княжество росло и становилось прекрасным местом.

Войдя в замок через вход для прислуги и пройдя по огромным коридорам, я набираюсь смелости, подхожу к боковой двери в тронный зал и распахиваю ее. Пока Авиелл находится здесь, я тоже могу войти. В одиночку мне бы этого не позволили, если бы князь меня специально не вызвал. Взгляд Авиелл сразу же останавливается на мне, как будто она уже слышала, как я подхожу. Чувствовала. Она стоит перед своим отцом, сидящим на троне, и поднимает брови. Рядом с ним заняла место княгиня, бледная как полотно. Черные как смоль волосы, темные глаза и эта фарфоровая кожа, которая так красиво переливается.

Князь прищелкнул языком.

– Ты не торопилась, герой, – ворчит он.

– Мой князь, прошу милости, меня задержали, – сдержанно говорю я, опускаясь в поклоне. Снова подняв взор и на мгновение встретившись с его ледяными голубыми глазами, я вздрагиваю. Это те же самые глаза, в которые я смотрю каждый день в зеркале. Но хотя внешне я действительно похожа на него – гораздо больше, чем Авиелл или Филипп до его смерти, – я не чувствую, что он мой отец. Даже княжеская супруга рядом с ним для меня не более чем мать Авиелл. Не моя. Может быть, какое-то время, когда я была маленькой, я и думала, что она меня любит, ведь я ее ребенок. Но я всего лишь принимала желаемое за действительное.

Они не мои родители и ясно давали мне это понять на протяжении всей моей жизни.

– Отец! – вмешивается Авиелл.

Он изображает жест любезности. Едва заметный кивок. Авиелл – его ангел. Но в этом вопросе она от него мягкости не добьется.

– Позволь мне говорить, дитя мое, – говорит князь и подзывает меня к себе.

– Ты скрыла слова от аббата, герой?

– У нее есть имя, отец.

Он закрывает глаза, очевидно, чтобы взять себя в руки.

– Не называй меня так, Авиелл.

– Мой князь, – язвительно поправляется она и украдкой бросает на меня взгляд.

Я бы хотела, чтобы она хоть раз промолчала и не попадала постоянно в подобные ситуации.

– Отвечай, демон! – снова обращается он ко мне так, чтобы наказать Авиелл.

– Нет, ваша светлость, – вру я.

Почему я родилась именно в княжестве Истины, для меня всегда было загадкой. Единственный человек, которому я никогда не врала, – это Авиелл. В остальных случаях я в этом мастер. И это в княжестве, где все честны и прямолинейны. Я уже много раз спрашивала себя, осуждали бы меня за это так же часто, живи я в другом княжестве. Здесь сообщать о малейшем проступке окружающих было в порядке вещей.

– Нат! – подзывает князь старшего брата. Он единственный герой, к которому он обращается по имени. – Расскажи нам, что ты чувствовал.

– Она сопротивлялась тому, чтобы поделиться некоторыми своими знаниями.

Это он что, серьезно? Ведь это могло означать что угодно.

– Дело было не в апокрифах, ваша светлость. Я сегодня отвлеклась. Я почувствовала что-то, что имеет отношение к Авиелл. На нее направлена вся моя преданность и забота.

Взгляд Авиелл останавливается на мне, и я точно знаю, что она делает. Она ищет в моей душе правду. Мы обе знаем, что долго искать ей не придется.

– Это правда, моя любимая? – спрашивает князь свою дочь, которая снова смотрит мне в лицо, чтобы изобразить обман более достоверно. Сама она уже знает, что я вру.

– Да, мой князь, – теперь солгала и она. Я чувствую, что она на меня сердится. Она расстроена, потому что я заставляю ее вести себя нечестно, а, в отличие от меня, Авиелл – прирожденная хранительница истины.

– Тогда уходите! Завтра рядом с тобой будет Нат, и я ожидаю лучших результатов в чтении апокрифов!

Я киваю, кланяюсь и жду, пока Авиелл выйдет первой, чтобы я могла за ней последовать.

Она идет очень быстро. Почти бежит, но при этом выглядит элегантной наследницей престола, кем она и является, а я все сильнее чувствую ее гнев на меня.

Когда мы приходим в ее покои, она закрывает дверь и прислоняется к ней спиной. Отдышавшись, она сердито поворачивается ко мне:

– Что ты наделала, Навиен?

Она касается своей груди, будто корсет давит на нее, лишая воздуха, необходимого, чтобы в полной мере выразить свой гнев.

– Я не могла…

– Что ты не могла сделать?

– Если ты не будешь меня перебивать, Ави, я тебе объясню, – раздраженно отвечаю я.

Она успокаивающе поднимает руки, а потом опускает их обратно на свою широкую золотистую юбку.

– Извини.

Она подходит ко мне, касается мягкой рукой моей щеки и печально мне улыбается. На ее правой щеке появляется ямочка. Так же как у меня, когда я улыбаюсь. Наверное, это единственное, что в нашей внешности есть общего.

– Эти слова запретили мне их произносить. Это было… будто они собирались перерезать мне горло.

– Что это были за слова? – спрашивает Ави и усаживается в красный шезлонг перед большими белыми стрельчатыми окнами.

повторяю я, вставая напротив.

Авиелл прикусывает нижнюю губу, размышляя.

– Это о героях?

Я пожимаю плечами и на мгновение опускаю голову.

– Я не хочу, чтобы ты всегда защищала меня, Ави. Я демон. Это я должна защищать тебя.

– Не говори глупостей, Нави. Ты знаешь, что я считаю иначе.

Ее взгляд становится печальным. Потому что независимо от того, как она все это видит, это правда, и однажды она тоже родит первенца, которого будут презирать, как демона, и оставят в живых только для того, чтобы он мог защищать второго ребенка.

Мы обе присутствовали при смерти Филиппа. Нашего брата. Самого младшего из нас четверых. Его герой Калеб был обезглавлен князем в ту же секунду. Прямо на наших глазах. Потому что без своего подзащитного все герои мгновенно теряют свою ценность и должны умереть. Так гласит закон.

По щеке Авиелл скатилась слеза. Она чувствует то же, что чувствую я. Помнит то же, что и я. Хотя нам тогда было всего десять и одиннадцать лет. Смерть наших братьев навсегда оставила рану в наших душах.

Самое главное, мы убедились, что без Авиелл я мгновенно умру. Она ненавидит эту мысль. Однако я не знаю, хотела бы я оставаться жить, если моя вторая половина перестанет существовать.

– Продолжай держать эти слова при себе, – внезапно шепчет она, встает и подходит к окну. Ее длинная юбка мягко скользит по дощатому полу. В тишине комнаты слышен лишь шелест ткани. – Если твои чувства говорят, что эти слова не должны доходить до ушей других, я верю в это.

Я молча киваю, хотя она этого не видит.

– Он хочет, чтобы я вышла замуж, – начинает она бесстрастным голосом и защитной стеной окружает свои чувства. – Я первая женщина, которая займет трон, потому что Филипп и Калеб мертвы, а мать больше не может иметь детей. Отец говорит, что о герцоге или простом дворянине не может быть и речи.

Я прищуриваюсь. Князья обычно берут в жены девушку без демонической крови из другой княжеской семьи. Однако если Авиелл как наследница княжества Истины выйдет замуж за одного из семи князей…

– Тогда два княжества объединятся, – высказываю я пришедшую в голову мысль.

Авиелл пожимает плечами: