В задней комнате салуна Спок прикреплял к дротикам наконечники, которые Маккой предварительно окунал в ступку с густой коричневой жидкостью – своим импровизированным транквилизатором. Тут же лежали четыре ещё более импровизированные пращи и то, что осталось от метёлки из перьев для смахивания пыли. Метёлку дала им Сильвия; Спок использовал её для изготовления дротиков.

– Я могу только надеяться, что они будут лететь правильно, – сказал Спок. – Пневматическая винтовка была бы гораздо надёжнее, но у нас нет времени, чтобы её сделать.

– Мне почему-то всё равно, – сказал Кирк. – Бывает так, что прошлое не отпускает. Оно слишком глубоко. С Вами когда-нибудь бывало такое?

– Я могу понять это чувство, капитан.

– «Я могу понять это чувство», – зло передразнил Маккой – Чехов мёртв, а ты рассуждаешь о чужих чувствах. Ты-то что чувствуешь?

– Мои чувства не предмет для обсуждения.

– Тут нечего обсуждать, – с отвращением сказал Маккой.

– Неужели это правда? – сказал Кирк. – Чехова больше нет. Я говорю это, но не могу в это поверить. Вы знали его так же долго, как я, и так же работали рядом с ним. Это заслуживает памяти.

– Печаль – не по части Спока, – сказал Маккой. – Это – земная черта.

– Я не хотел выказывать никакого неуважения к вашей печали, – произнёс Спок из-за своей маски. – Мне также жаль энсина Чехова.

Наступило в молчание. Кирк смутно чувствовал, что они несправедливы к его помощнику. Сколько бы мы ни сталкивались с этим, подумал он, нам не понять скрытой эмоциональной жизни Спока.

Часы наверху пробили четыре. Времени оставалось всё меньше.

– Капитан, я всё время думаю, – сказал Спок. – Я ничего не знаю об истории знаменитой перестрелки, в которой нас вынуждают принять участие. Участвовала ли в ней вся группировка Клэнтона?

– Да.

– Остался ли кто-нибудь из них в живых?

– Дайте-ка подумать – точно. Билли Клэйборн – Билли Клэйборн!

– Тогда имеет место двойной парадокс. Настоящий Билли Клэйборн участвовал в бою. «Наш» Билли Клэйборн в бою участвовать не будет. Настоящий Билли Клэйборн остался в живых. «Наш» уже мёртв. История уже изменена.

– Тогда, возможно, нам удастся снова изменить её, – сказал Кирк с возрастающей надеждой. – Боунз, как быстро действует это твоё сонное зелье?

– Думаю, не больше, чем через три-четыре секунды. Но его, конечно же, ни на ком не пробовали. У нас нет животных, на которых можно было бы его испытать.

– Испробуйте его на мне, – предложил Скотти. – У меня животная натура.

– Ну, если только разбавленный раствор. Ладно. Закатай рукав.

– Капитан, – сказал Спок, – могу я предложить использовать эту возможность также и для того, чтобы увидеть, как полетят дротики? Можно смочить один из них разбавленным раствором доктора Маккоя.

– Слишком опасно. С близкого расстояния из пращи можно убить. Вспомните Давида и Голиафа.

– Смутно. Но я не предлагаю использовать пращу – всего лишь бросить дротик вручную.

Пройдя через всю комнату к бюро, Скотти оперся о него, как человек опирается о стойку бара, держа в руке воображаемый стакан и выставив вперёд ногу.

– Подходяще?

– Превосходная мишень. – Тщательно прицелившись, Спок бросил дротик. Тот вонзился Скотти точно в левую ягодицу. У инженера непроизвольно вырвалось «уф», но он устоял. Остальные напряжённо наблюдали.

Когда через пять минут ничего не произошло, Маккой подошёл к Скотти и выдернул дротик.

– Дротик попал в мышцу, – сказал он. – Транквилизатор должен был бы уже подействовать. – Чувствуешь что-нибудь, Скотти?

– Ровным счётом ничего.

– Ни пота? Ни головокружения? Ни сердцебиения?

– В жизни не чувствовал себя лучше.

– Ничего не понимаю, – сказал Маккой. – Неразбавленный раствор должен был бы вырубить атакующего слона.

– Восхитительно, – сказал Спок.

– Восхитительно! – взорвался Кирк. – Мистер Спок, Вы понимаете, что это означает для нас смертный приговор? У нас нет времени придумать что-нибудь другое!

– Тем не менее, это восхитительно, – медленно повторил Спок. – Сперва нарушение законов физики, затем изменение истории – и вот теперь нарушение человеческой физиологии. Эти три нарушения не могут быть совпадением. Здесь должен быть какой-то общий элемент – некая логическая постоянная.

– Ладно, посмотрим, что это даст, – сказал Кирк. – У нас есть последняя возможность. Может, удастся снова изменить историю. Через десять минут всё должно закончиться в ОК коррале. Очень хорошо – мы туда не пойдём. Мы будем сидеть здесь и не двинемся с места.

Спок, нахмурившись, медленно кивнул. Остальные напряглись, словно ожидали, что кто-то попытается тащить их силой.

Флип!

В лицо им ударили косые лучи солнца. Они были в ОК коррале.

– Бежим отсюда! – вскричал Кирк. Он перемахнул через изгородь и кинулся бежать по аллее, слыша за спиной топот остальных. Добежав до конца аллеи, он остановился, чтобы сориентироваться.

Впереди был корраль с фургоном, вокруг которого бродили стреноженные лошади. Кирк застыл в недоумении.

– Должно быть, аллея идёт вокруг, – сказал он. – Туда!

Он бросился назад, к дальнему концу аллеи, выходившему на главную улицу. Они пересекли её и вбежали в другую аллею.

Перед ними был ОК корраль.

– Они плодятся, как кролики, – сказал Скотти.

– Бежим вон туда!

Но «вон там» тоже был ОК корраль.

– Бесполезно, – выговорил Кирк. – Мелкотиане не позволят нам не явиться на эту встречу. Ладно. Помните, что эти пистолеты тяжелее фазеров. Держите их прямо перед собой – и немного опустите сразу же, как только сделаете первый выстрел.

– Капитан, – сказал Спок, – это самоубийство. Никто из нас не умеет обращаться с таким оружием. Нам не избежать столкновения в ОК коррале, это совершенно ясно. Но – очень быстро – отчего погиб энсин Чехов?

– Мистер Спок, его убило пулей.

– Нет, капитан. Его убило собственное сознание. Прошу Вас, выслушайте меня, это срочно. Неэффективность транквилизатора доктора Маккоя – вот разгадка. Это место не реально. Это телепатическая иллюзия, созданная мелкотианами. Всё, что происходит здесь, нереально. Абсолютно всё.