Итак, она летела час или два, по темному густому лесу. Ее крылья уже устали, фея начала думать, что погибнет здесь, в лесной чаще. Как вдруг, между деревьев промелькнул лучик света. Приложив все усилия, она полетела на свет и оказалась возле лесной избушки.

На первый взгляд, избушка показалась ей не жилой и заброшенной. Но вдруг, дверь отворилась, и на пороге появился мужчина. На его широких, мускулистых плечах была накинута белая рубашка, а на узких бедрах красовался килт. Его атлетически стройные ноги были одеты в сапоги из тонкой кожи. Густые черные волосы были затянуты в хвост. Мужчина был так хорош собой, что у феи возникло желание приблизиться и прикоснуться к нему, нечаянно оказаться в его объятиях, и возможно разделить с ним ложе, а далее провести с ним свою жизнь. Эти мысли и желания молнией пронеслись в ее головке, и она замерла в ожидании.

Но такой могучий мужчина не обратил своего внимания на крошечную лесную фею. Чтобы привлечь его внимание, фея решила воспользоваться своими волшебными способностями и превратиться в женщину. Свой облик она решила не менять, спрятала только крылышки и увеличила рост. Для этого, укрывшись в лесу, она произнесла магическое заклинание, и тот час преобразилась.

Но кто же этот прекрасный мужчина, как оказался в лесной глуши, в этой маленькой избушке? Случилось так, что им оказался старший сын главы клана Маклаудов по имени – Эвен. Его отправили в эту лачугу на окраине леса, чтобы в одиночестве он разобрался в своих поступках, пересмотрел свои взгляды на жизнь, осознал свои ошибки. Рожденный первенцем, он был избалован, ему потакали во всем, любым его желаниям, что сделало его самовлюбленным эгоистом, который в зрелом возрасте стал яростным прожигателем жизни, любил удовольствия, развлечения и женщин. В управлении кланом отцу он не помогал, жизнью в клане не интересовался, женщины для него были не что иное, как средство для получения удовольствия.

Ах, если бы фея знала об этом раньше, она не поддалась бы соблазну, отдать свою душу и подарить сердце этому красавцу.

Запасы продовольствия, оставленные ему отцом, давно закончились. Та же участь постигла оставленное ему вино и воду. В этот вечер Эвен планировал пойти в лес, подстрелить зайца или хотя бы куропатку, но непривыкший ничего делать самостоятельно, горец надеялся на удачу и чудо. Вдруг, со стороны леса его привлек мелодичный звук. Затаив дыхание он ждал, что же появится из темноты.

Фее очень хотелось с первого же взгляда понравиться горцу, покорить его своей красотой и добротой. Но, будучи хорошо воспитанной, она помнила, что негоже ходить в гости с пустыми руками. Собрав не много грибов и ягод, она вышла из леса навстречу своей судьбе.

Стройная, изящная, длинноногая, с длинными огненно-рыжими волосами, которые были наспех заплетены в косу, по длине, достигавшей ей до колен. Женщина вышла из леса и предстала перед красавцем горцем, белозубо улыбаясь. То, что она фея, можно было определить только по окрасу глаз, так как все феи от природы имели разный цвет очей. У кого-то, один был черный, другой синий, у другой – карий и черный, у нашей феи окрас был синий и зеленый. Горец не заметил этой особенности, он давно забыл все сказки, легенды и мифы, которые рассказывала ему матушка. Он видел перед собой только невероятно красивую женщину, которая смогла бы скрасить его одиночество, которая будет кормить его, и ублажать.

Эвен встретил фею восторженно и радостно, закружив и подняв ее над собой. Ее легкое лиловое платье, словно вечернее небо, закружилось вместе с ними. Фея, была так счастлива, что готова была сделать для него все, что он только не попросит.

– Ты послана мне, самим лесом, – улыбаясь, сказал горец, и вложил в ее руки лук и стрелы. – Для начала раздобудь что-нибудь для ужина, очень хочется, есть, – приказал он тоном, не принимающим возражений, и скрылся в хижине. Фея не возражала, она послушно ушла в лес и вернулась с двумя подстреленными голубями.

Так они и стали жить в этой лачуге. Молодая женщина прилагала немало усилий, чтобы превратить их не обитаемую лачугу в уютный дом. Она старалась не пользоваться магией, но где ей взять материал, чтобы соткать ковер или плед? Вот и приходилось обращаться к паучкам, живущих там колонией под балками крыши. Фея не была наблюдателем и не сидела, сложа руки, всегда старалась помочь паучкам плести плед. Она вплетала в паутину, то лучи утреннего солнца, то блики лунного света. В конечном итоге, плед получился нежным, с легким серебряным переливом и очень теплый. На окошках появились легкие шторы, на полу ковер с запахом лесной травы. Для своего любимого, фея добывала и готовила еду, приносила воду, убиралась в хижине. Самым большим счастьем для нее было оказаться в объятиях любимого, отдаваться страстному дурману и чувствовать, как тело от прикосновений ее мужчины погружается в сладкую негу отношений.

В житейских заботах, дни шли один за другим. Горец ничуть не менялся, он был все таким же самовлюбленным эгоистом, но фея не замечала этого, она была очень влюблена в Эвена. Ей нравилось быть нужной своему любимому, окружать его заботой и лаской, стараясь по возможности не прибегать к волшебству, она все делала для него своими руками.

На исходе третьего месяца пребывания в изгнании, Эвен стал меняться. Он стал еще более злым и раздражительным. Все, что делала фея, ему не нравилось. На любое ее обращение, он отвечал раздражением, либо кричал на нее, либо вообще не обращал внимание. Фея никак не могла понять, что же происходит с ее любимым мужчиной. Что сделать ей, чтобы он хоть немного стал мягче добрей и заботливей. Может, рассказать ему, что в ней зародилась новая жизнь, жизнь их ребенка, ведь эта новость должна обязательно его обрадовать. О небо! У них скоро появиться малыш!

– Эвен, любимый! Я хочу тебе сказать одну радостную новость.

– Ни одна новость, произнесенная тобой, меня не обрадует, – грубо промычал горец.

– Думаю, это новость, тебя хотя бы заинтересует, – робко ответила фея.

– Ну, говори, слушаю…

– Это не вероятно, любимый, но у нас будет малыш, – на одном дыхании вымолвила она.

– Что,– прогремел горец, – какой малыш?

– Наш ребенок, дорогой, наш младенец…

– Ты что, с ума сошла, женщина, – еще сильнее раздражаясь, громыхал горец, – завтра, на закате, за мной придут мои люди, и заберут меня из этого заточения. Я снова вернусь в свой клан.

– Но я же, могу пойти вместе с тобой, Эвен, – в надежде предложила фея.

– Со мной? И в качестве кого, ты пойдешь? Моей любовницы? …

– Могу и ей, но хочу твоей женой, – вытирая покатившиеся слезы, ответила фея.

Горца привело в возбуждение это предложение. Давясь смехом, он продолжил:

– Я будущий глава клана Маклаудов, – гордо оповестил он фее. – Нам не положено жениться на женщинах неизвестного происхождения, а уж иметь от них детей и подавно. Завтра, я покину эту хижину без тебя, но если тебе некуда идти, я так уж и быть, разрешу тебе остаться здесь.

Фея была в отчаянии и ужасе. В один момент с ее глаз спала влюбленная пелена, и она увидела своего горца в настоящем обличии. Горечь и обида сдавили сердце, слезы ручьем потекли по ее щекам.

– Ты самовлюбленный болван! Ты еще не знаешь, с кем связался, – злобно проговорила фея.

На глазах изумленного горца, прошептав заклинание, она стала превращаться в лесную фею. Трепещущиеся крылышки издавали приятную трель, но сам облик феи, в эту минуту, был далек от прекрасного лика. Ее глаза горели, синим и зеленым огнем. Подлетев к горцу, она взмахнула рукой и произнесла:

– С этой минуты, я проклинаю тебя горец. И весь твой род, тобою порожденный. Все мальчики, которые будут рождаться от тебя, не проживут и до двадцати лет. Девочки – будут злыми и эгоистичными, и самое главное, все твои дети будут бесплодны. А сам ты, Эвен, с этой минуты и до смертного часа, будешь любить только одну женщину, и это буду – Я! Но меня ты больше не увидишь, так же, как и ребенка, который будет только моим, и проклятье его не коснется.