Даже любителю совершенства, Отцу, наскучил этот мир, и он хочет найти нетронутую планету, где он сможет трудиться, пока не превратит ее в подобие Прорвы. Будет ли это продолжаться до тех пор, пока в Галактике не исчезнут различия между многообразными удивительно отличными одна от другой планетами и не станет скопищем Прорв, без единого отличия? Я предупреждаю вас, что такая угроза вполне реальна.

Частные доводы. Отец – убийца, так как стал причиной выки дыша у Кейт Леджин и…

– Контрдовод: он утверждает, что потеря ребенка была результатом несчастного случая; ибо он послал двух зверей, чтобы вы гнать Кейт и Пита из леса за то, что они предавались там плотские утехам. Он не мог этого вынести. Довод: такое отношение говорит в его пользу и показывает, что он на стороне Церкви и Бога.

– Довод: он бы сделал это, даже если бы Кейт и Пит состояли в освященном Церковью браке. Ему претят плотские отношения per se (как таковые (лат.)). Почему, я не знаю. Может быть, этот акт нарушает его прерогативы, ибо он – единственный источник жизни в этом мире. Но я утверждаю, что его вмешательство обернулось злом, ибо оно привело к потере человеческой жизни, и он знал, что так будет…

– Довод, – перебил оппонента епископ, явно начиная горячиться. – На этой планете, насколько нам известно, не существует ни настоящей смерти, ни настоящих грехов. Мы привезли с собой этих двух монстров, а он не может вынести их присутствия.

– Довод: мы не просились на эту планету, но были вынуждены оказаться на ней.

– Соблюдайте порядок, – призвал Арбитр. – Сначала вопрос, затем формулировка, в чем состоит соблазн: так гласят правила. Если Совет решит «за» и Отец полетит с нами, то одному из нас придется остаться здесь и занять его место. В противном случае, по его словам, в его отсутствие этому миру грозит разорение и гибель.

После небольшой паузы Арбитр продолжал: – По неизвестной нам причине вместо него может остаться лишь кто-то из вас двоих.

– Довод, – сказал епископ. – Мы единственные кандидаты по причине того, что приняли обет безбрачия и отвергли плотские отношения. Отцу, по-моему, кажется, что женщины – еще больший сосуд зла, чем мужчины. Он утверждает, что телесная связь влечет за собой утечку физической энергии, необходимой для воскрешения, кроме того, в ней присутствует нечто грязное – или, может, следует сказать, слишком телесное и животное. Я, конечно, не думаю, что такое его отношение полностью справедливо, также я не соглашаюсь с тем, что женщины стоят на одной ступени с животными. Но учтите, что он не видел женщин на протяжении десяти тысяч лет, и, может быть, женщина его расы вполне оправдывает такой взгляд на вещи. Из разговора с ним я узнал, что на его родной планете существует огромная пропасть между полами. Но, несмотря на это, он очень добр к нашим пассажиркам. Он не тронет их, ибо, по его словам, любой контакт с нами причиняет ему боль, ибо лишает его, как бы это сказать, частицы святости. С другой стороны, живя с одними цветами и деревьями…

– Довод: только что сказанное свидетельствует об его извращенной натуре.

– Довод, довод… Признайся, что ты не осмелился бы сказать ему это в лицо, ибо ты благоговеешь перед могуществом, исходящим от него. Довод: он ведет себя так, словно дал обет целомудрия; может, он так устроен, что слишком тесный контакт, образно говоря, пачкает его. Я считаю такое мировоззрение близким ко взглядам Церкви и поэтому говорящим в его пользу.

– Довод: дьявол тоже может быть целомудренным. Но потому ли это, что он любит Бога, или потому, что боится испачкаться?

– Регламент, – провозгласил Арбитр. – Настало время для смены сторон. Тезис и антитеза не изменили своего мнения по данной проблеме? Не бойтесь признать это. И да отступит гордость перед стремлением к правде.

– Не изменил, – уверенно ответил епископ. – И позвольте мце напомнить вам, что я не считаю Отца Богом. Однако его могущество сравнимо с могуществом Бога, и Церковь может использовать его.

Кэрмоди встал, стиснув край стола. Голову он агрессивно нагнул; его поза никак не вязалась с нежно меланхолическим выражением маски.

– Мнение антитезы также не изменилось. Ну что же. Тезис утверждает, что могущество Отца сравнимо с могуществом Бога. Я же утверждаю, что это справедливо и для человека, но в определенных пределах, определяющихся тем, что он может сделать с материей посредством материи. Я также утверждаю, что могущество Отца не выходит за эти пределы, ибо в его так называемых чудесах нет ничего сверхъестественного. На самом деле человек способен делать то же, что делает Отец, хотя на примитивном уровне.

Я использовал доводы духовности, надеясь поколебать ими тезис, прежде чем сообщу о моих открытиях. Мне этого не удалось. Ну что же. Теперь позвольте мне рассказать вам, что я узнал.

Может, после этого тезис изменит свою позицию.

Сказав это, Кэрмоди вытащил чемоданчик и поставил его на стол. Начав говорить, он положил на него руку, как бы привлекая к нему всеобщее внимание.

– Могуществе Отца, по-моему, это лишь продолжение человеческих возможностей. Оно кажется непостижимым, но лишь пото му, что опирается на науку куда более древнюю, чем наша. В конце концов, мы уже умеем омолаживать старые тела, так что средняя продолжительность жизни составляет около ста пятидесяти лет. Мы в состоянии создавать органы из искусственной плоти.

Возможно оживлять мертвых, если прошло не слишком много времени и если удастся заморозить их сразу после смерти. Мы даже можем создать простейший органический мозг – где-то на уровне лягушки. А в чувствах страха и паники вообще нет ничего нового. У нас есть ультразвуковые пистолеты, создающие подобный эффект. Разве он не может пользоваться сходными методами?

Лишь потому, что он предстал перед нами в чем мать родила да с пустыми руками, мы заключили, что все его действия носят сверхъестественный характер. Мы не можем представить себе немашинной цивилизации. А что, если он достигает этого другим путем? Как насчет желейных деревьев, представляющих собой электромагнитный феномен? Как насчет жужжания, которое мы слышали?