— И ты решил воспользоваться.

— Я пытался отомстить за своего отца, Ками, — говорит он почти умоляюще.

— Отец Исаака убил моего. Виталий убил собственного брата, чтобы украсть титул, который ему никогда не достался.

Его тон умоляет о понимании, но я не уверена, что смогу дать ему это сегодня. Может, и не завтра. Или когда-либо.

— Я была пешкой в твоей игре.

— Да, — говорит он, не скрывая факта. — Ты определенно была пешкой… сначала.

Он делает ударение на последнем слове. Он не спускает с меня глаз и позволяет этим словам надолго задержаться в воздухе между нами, прежде чем продолжить.

— Я никогда не ожидал, что на самом деле у меня возникнут чувства к тебе.

— Не надо, — прерываю я, отворачиваясь от него.

— Ками, я честен здесь. Просто посмотри мне в глаза, и ты узнаешь.

Но я не могу смотреть ему в глаза. Потому что все, что у нас было — все, что я думала, у нас было — сломано. И я все больше и больше убеждаюсь, что то, что у нас было, никогда не было настоящим.

Я цеплялась за могущественного человека, потому что видела в нем единственный выход из шестилетнего кошмара.

Признаться в этом самому себе — это предательство.

Но настоящие истины ранят.

— Ты собирался заняться похищением? — холодно спрашиваю я.

Он точно знает, о чем я говорю. Очевидно, он надеялся вообще избежать этой темы.

— Ками…

— Ты несколько дней держал меня на цепи в сыром подвале. Затем пришла эта… эта ужасная женщина, которая пыталась запугать меня, чтобы я сообщила ей информацию об Исааке. Информацию, которой у меня не было.

— Я просчитался, — признается он, на мгновение опуская глаза. — И, как я уже сказал, в тот момент ты была для меня просто пешкой. Но все изменилось, Ками… Как только я узнал тебя, все изменилось.

— Как ты вообще меня выследил? — Я спрашиваю. — Я былг в программе много лет, когда ты вошел в мою жизнь.

— У меня есть друзья внутри, — отвечает Максим. Ответ достаточно расплывчатый, чтобы оставаться скрытным.

Я поворачиваюсь к нему спиной и обхватываю себя руками. Здесь вдруг становится холодно.

Я ожидала лжи. Я ожидала запутывания. Чего я действительно не ожидала, так это столкнуться с таким количеством старых воспоминаний о нас вместе, когда его еще звали Алекс.

Когда у меня была надежда, что я снова воссоединюсь со своей дочерью.

— Ками, пожалуйста, — говорит Максим. — Я знаю, что предавал тебя снова и снова. Я должен был сказать тебе правду и признаться. Тогда, по крайней мере, ты была бы готова, когда Исаак вошел в картину. Это была моя ошибка, и я не собираюсь ее повторять.

Я смотрю на него через плечо. — Ты говоришь так, будто просишь у меня второго шанса.

— А если это так?

Я недоверчиво фыркаю. — Ты не можешь быть серьезным.

Он делает круг и садится прямо передо мной. — Я на сто процентов серьезен, Ками. Как ты думаешь, почему я рискнул бы всем, чтобы прийти сюда сегодня? Как ты думаешь, почему я пришел один и без оружия прямо в логово льва? Я бы рискнул всем ради тебя. Я здесь, потому что хотел показать тебе это.

— Исаак — человек слова, — слышу я свой собственный голос, как будто это голос другого человека, исходящий из моих уст. — Ты пришел, потому что знал, что он не пойдет против своего слова, если обеспечит тебе безопасность, пока ты будешь на его территории.

Гнев мелькает в глазах Максима. Интересно, сколько еще он скрывает ради моей выгоды.

— Исаак? — усмехается он. — Исаак не человек слова. Он змея, как и его отец до него.

— Ты немного предвзят.

— И тебе промыли мозги, — настаивает он. — Ками, ты забыла все время, что мы были вместе? Ты так легко разлюбила меня?

Он звучит таким несчастным, таким сломленным этим, что это терзает мою совесть.

Как мне объяснить ему теперь, что я не была так влюблена в него, как он думает?

Даже не так, как я думала? Неужели это может быть любовь, если ты так легко можешь из нее выпасть?

— Але…Максим… теперь все по-другому.

— Алекс, — говорит он с глубоким вздохом. — Ты собирался сказать «Алекс», не так ли?

— Я думала, что сделала переход в своей голове, — признаюсь я. — Но, видя тебя сейчас, я вижу только Алекса.

— Вот именно, Ками: я хочу снова быть тем мужчиной. Я хочу быть Алексом для тебя. Иногда я просыпаюсь и чувствую, что образ, который я создал для тебя, — это я на самом деле.

Искренность в его глазах — вот что меня задевает. Это все еще может быть тщательно продуманным актом, но в данный момент в это трудно поверить. Это похоже на то, когда вы просыпаетесь от приятного сна и на один краткий миг можете убедить себя, что если вы снова заснете, этот сон превратится в реальность.

Хотя это самообман. Самая старая ловушка в книге.

— Ками… — напевает он, касаясь пальцами моей руки.

Я смотрю на то место, где он касается меня, но не могу заставить себя почувствовать что-либо. Просто сплошная путаница.

— Я солгал тебе о стольких вещах, Ками. С начала. Но я никогда не лгал о своих чувствах. Когда я сказал, что люблю тебя в первый раз, я имел в виду это.

Его слова возвращают меня в тот день. Мы были в его пентхаусе, и он разбудил меня завтраком в постели. Я только что засунула в рот огромный кусок пропитанных сиропом блинов, когда он сказал это в первый раз.

Все, что я помню, это чувство облегчения, что я не могу сразу говорить.

Потому что я понятия не имела, что сказать в ответ.

— Не уверена, что это уже имеет значение, Максим, — говорю я, намеренно называя его настоящее имя.

— Пожалуйста, не говори так. Пожалуйста.

Он хватает меня и тянет в свои объятия. Мне приходится опустить руки, но они неловко остаются по бокам. Я знаю, что не должна чувствовать себя такой виноватой, но, кажется, ничего не могу поделать. Поцелуй Исаака все еще горит на моих губах. Быть в объятиях Максима кажется… чуждым. Неправильным.

Он должен чувствовать это, потому что отстраняется. Он не отпускает меня, просто держит на расстоянии вытянутой руки, чтобы мы смотрели друг на друга.

— Ками, — шепчет он, — пожалуйста… Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности и была счастлива.

— А что, если я скажу тебе, что сейчас я и то, и другое?

Выражение его лица замирает от шока. — Ты врешь. — Я пытаюсь вырваться из его хватки, но его хватка сильна. — Ты просто злишься на меня за то, что я солгал тебе, — говорит он. — Вот и все. Я знаю, что ты любишь меня, Ками. Я знаю это.

Мне нечего ему дать.

— Ты просто забыла… Ты забыла, что у нас было. Что мы еще можем иметь… — Он без предупреждения наклоняется ко мне, и его губы касаются моих прежде, чем я понимаю, что происходит. Я резко отстраняюсь от него и отступаю.

— Нет… нет, это не то, чего я хочу.

Он изо всех сил пытается контролировать свой гнев, но медленно проигрывает битву. Его лицо кислит на секунду. Затемнение. Светящийся. — Ему действительно удалось проникнуть в твою голову, не так ли?

Я стискиваю зубы. — Неужели так трудно поверить, что я могу сделать определенные выводы самостоятельно?

— Я знаю Исаака. Он искусен в обмане.

— Да? Должно быть, это семейная черта.

Он злится на это, но не отвечает. Он просто стоит там, пытаясь успокоиться. Меня поражает, насколько он отличается от Исаака. Эмоции Максима всегда так близки к поверхности. Но даже в самой сложной ситуации, в самой нестабильной схватке Исаак сохраняет жуткое спокойствие, которое заставляет другого человека распутаться.

Теперь я понимаю, что это за умение.

— Может быть, я несправедлива к тебе, — говорю я, нарушая напряженную тишину. — Ты не единственный, кто хранил секреты.

Он хмурится. — О чем ты говоришь?

— У меня есть ребенок, Максим. — Я произношу слова быстро, пока не потеряла самообладание.

Часть меня хочет, наконец, признать свою дочь. Но другая часть меня знает, что это может быть единственный способ заставить Максима меня отпустить.