Отражение этого представления можно увидеть в похоронах знатного руса, описанных Ахмадом ибн Фадланом, арабским путешественником первой половины X века, побывавшим в Восточной Европе. Невольницу, которая вызвалась сопровождать господина в загробный мир, мужчины поднимали на руках над сооружением наподобие ворот, символизирующих границу между мирами. Она осматривала окрестности и говорила: «Вот я вижу своего отца и свою мать… Вот все мои умершие родственники, сидящие… Вот я вижу своего господина сидящим в саду, а сад красив, зелен, и с ним и мужи, и отроки, и вот он зовет меня, – так ведите же меня к нему».

Надо сказать, что ритуал, описанный Ахмадом ибн Фадланом, очень напоминает погребальный обряд скандинавов того времени.

Отголоски давних верований мы можем услышать в северорусских похоронных причитаниях:

Древние славяне считали своих умерших божествами, покровителями, могущественными помощниками. Славяне верили в посмертную жизнь души на земле и в то, что душа могла воплощаться в природные явления (ветер, огонь, мороз), растения и животные.

Мотив перевоплощения, а также возвращения на землю и перерождения мы встречаем в причитаниях:

По верованию белорусов, душа ветром врывается в трубу и стонет, прося поминовения.

Наши славянские предки (как и другие индоевропейские общности) считали, что человек произошел из земли. Следы верований о переселении душ умерших в растения и животных сохранились в сказках как у восточных и западных славян, так и у балтийских народов. Сюжеты этих повествований варьируются, но чаще всего мы встречаем рассказ о том, как злая мачеха убивает падчерицу (или корову, ассоциирующуюся с матерью, как в сказке «Хаврошечка»), и на могиле вырастает дерево. Для народной традиции характерно обращение сирот за помощью к умершим родителям. Например, помощь в защите от внешних врагов, описанная в «Повести временных лет»: «…Предивно бысть… и человеци глаголаху яко навье бьют Полочаны…»

Также древние славяне верили, что умершие могут жить там, где жили при жизни, и даже в своем доме.

Стоит заметить, что такое отношение к умершим сохранилось и во время христианства. «Михалка князя (Юрьевича) удариша ратним двема копьи в стегно, а третьим в руку, но Бог молитвою отца (умершего) его избави от смерти». Мы знаем, что князь Юрий Долгорукий не был причислен церковью к лику святых, тем не менее его молитвам приписывается избавление от смерти.

У каждого рода есть так называемые первопредки – родоначальник и родоначальница. Мужской первопредок идет по линии отца и всех мужчин (отец, дедушка, прадедушка, прапрадедушка и т. д.), материнский – по линии матери и всех женщин (мама, бабушка, прабабушка, прапрабабушка и т. д.). В прошлые века их называли «святыми родителями».

Мужского предка-родоначальника называют Родом или Чуром. В Белоруссии он считался хранителем полей, пашен и дома. В его присутствии никакие злые духи не могли навредить человеку.

С распространением авраамических религий поклонение предкам сошло на нет, особенно это касается западной цивилизации. Что касается России и других стран бывшего СССР, то идеология атеизма также не способствовала сохранению родовых традиций. Это привело к тому, что мы стали забывать наших предков и то, откуда мы родом. Теряя связь со своими корнями, мы теряем связь с кровью, текущей в наших венах, и с самими собой.

Я, конечно, не историк и не этнограф, но вижу много параллелей между поклонением предкам в разных культурах и самими божествами.

Так, аналогом древнеримских ларов у славян мог быть Чур.

В «Повести временных лет» летописец Нестор пишет:

«…Аще кто умряше, творяху тризно над ним, и по семь творяху кладу велику и взъложахут и на кладу, мертвеца сожьжаху, и посемь собравше кости вложаху в судину малу и поставляху на столпе на путех, еже творять вятичи и ныне…» (у вятичей и кривичей этот обычай встречается до XV века). В приведенном отрывке мы видим ритуал, в котором умершего сжигали, а кости помещали в посудину, которую ставили на столп под крышей из теса на перекрестке. Столбы эти назывались «чуры». Видимо, отсюда пошло слово, связанное с предками, – «чур» (как и «пращур»). Перекрестки были межами различных владений, и таким образом умерший охранял территорию своего рода.

Вероятно, что предок также мог прийти на помощь по просьбе потомка. Древние понятия дошли до нас в расхожих выражениях, таких как «чур меня» или «чур, мое». Таким образом, даже не понимая сути сказанного, мы призываем предка защитить нас или засвидетельствовать наше владение чем-либо.

Историки Соловьев и Ключевский считают, что «чур» и «род» – разные названия одного понятия. Под «родом» исследователи подразумевают первого умершего предка, ставшего родоначальником.

Тут я хочу провести параллель с существом, которое также связывают с понятием межи, – чертом. Некоторые исследователи соотносят слово «черт» со словенским črt («раскорчеванный участок», «межа») и далее растолковывают значение слова как «тот, кто роет», обозначая земляного или подземного духа. Предполагается, что внутренняя форма слова «черт» связана с понятием границы в духовной культуре славян (сравните: черт – черта, межа, раздел). Тут стоит понимать, какое значение имела межа для оседлых землепашцев как с экономической (то, чем ты владеешь, а чаще всего земля принадлежит роду), так и с сакральной (то, что охраняют твои предки) точки зрения. Межа не только разграничивает владения людей, но и отделяет от них луга, леса, реки, овраги и т. д., то есть разделяет культурный (проявленный) мир от дикого (потустороннего, за межой). Причем слово «черт» в значении «бес» у восточных славян зафиксировано очень поздно, примерно в 1596 году, в украинских словарях. Позволю себе пофантазировать и сопоставлю чуры, которые наши предки ставили на перекрестках (и полагали, что там живут духи), и традицию современного русского чернокнижия, когда практики обращаются за помощью к сущностям, которые находятся на перекрестках. Это так, чтобы было о чем поразмыслить…

Славяне почитали все души умерших, называя их святыми родителями, наряду с первопредками Родом и Рожаницами.

В Паисиевском сборнике «Слова св. Григория, изобретенного в тольцех о том, како первое погани, суще языцы, кланялися идолом и требы им клали: то и ныне творят»: «Начата Еллини ставити трапезу Роду и Рожаницам (так переведено „Артемиду и Артемиде“), таже Египтяне, таже Римляне, даже и до Славен доиде. Се же словени начали трапезу ставити Роду и Рожаницам прежде Перуна Бога их» [1]. Еще один интересный момент в этом отрывке в том, что Роду и Рожанице ставили требы раньше, чем Перуну. Там же мы находим свидетельства о поклонении этим божествам даже во времена христианства.

В «Слове некоего холюбца ревнителя по правой вере», относящемся к концу XIV или началу XV века, находим такое место: «Не подобает крестьяном игор бесовских играти, иже есть плясьба, губьба, песни бесовьскыя и жертва идольская, иже огневи молятся под овином: и Перуну, и Роду, и Рожаницам, и всем иже суть им подобна». В Троицком сборнике XVI века встречаем: «То иже служат Богу и волю Его творят, а не роду, и рожаницам кумиром суетным, а вы поете песнь бесовскую и роду, и рожаницам».