- Не ври мне! И хватит болтать, а то еще напустишь дыму мне в голову… Лежи молча, а то рот заткну.

"Я не возражаю, пусть говорит что хочет," - раздался в их разумах голос и Альхейм узнал Анчу.

Надеется понять, кто я такой - догадался он. Смертоносец не может читать его мысли, но это не должно всерьез тревожить паука, многие люди овладевают этим искусством. Или они делают это как-то иначе?.. Альхейм просто не знал, как "видят" это восьмилапые. Вспомнилось "недумание", собственное открытие. Определенно, сейчас он вел себя совершенно иначе, но смертоносец не мог даже открыть его душу, то есть сломить всякое сопротивление человеческого разума, получить доступ ко всем воспоминаниям. В Гвардии говорили, что при этом можно сойти с ума, и что никто не сможет противостоять достаточно старому пауку… Неужели теперь даже Повелители не властны над Альхеймом? Стало даже весело.

- Как дела?! - крикнул он как можно громче, не зная, стоит ли обращаться к Фие по имени.

- Хорошо! - довольно мрачно откликнулась девушка.

Ей страшно, догадался Боец. Ведь она никогда прежде не общалась со смертоносцами. Альхейму, с самого рождения привыкшему к их присутствию, было трудно даже представить, что она испытывает. Огромные, бесконечно сильные и мудрые, безжалостные, отвратительно выглядящие чудовища. Неужели и в самом деле отвратительные?.. Альхейм приподнял голову, посмотрел на бегущего рядом паука. Ничего отвратительного, с чего он это взял?

- Отвратительные… Меня сейчас стошнит… - донеслось откуда-то издалека.

Альхейм вздрогнул, ему показалось, что это говорила Фиа… Но такого не могло быть, если бы девушка сказала что-нибудь так тихо, он бы просто не расслышал ее за топотом множества лап. Однако ощущение было смутно знакомым, будто говорил кто-то, похожий на паука… Но это была женщина.

- Боец, гадина… Трус… Теперь нас убьют, сожрут эти твари… Разве я могу быть настоящей Царицей? Мудрец ошибся, ошибся. Меня сейчас стошнит… А с закрытыми глазами еще хуже.

- Эй… - тихонько позвал Альхейм.

Он не мог понять, как приходят к нему странные слова. С детства Альхейм умел мысленно обращаться к любому пауку на выбор, или сразу к нескольким, или ко всем… Но он не смог бы объяснить, как ему это удается, просто умел - и все. В городе так поступали все. Теперь Альхейм боялся, что его услышат восьмилапые. Или они не могут этого - теперь? Не лишился ли он способности говорить мысленно со смертоносцами?

"Анча!" - позвал Боец, больше не слыша голоса Фии. - "Анча!"

Тишина.

- Анча!

"Что тебе?" - тут же откликнулся смертоносец.

"Куда мы направляемся? Ваш город на юге?" - спросил Альхейм первое, что пришло в голову, хотя караван продвигался именно на юг, петляя между холмами.

"Колдун? Почему ты молчишь, двуногий?" - в голосе паука слышалось раздражение, он не привык к таким шуткам.

- Мы идем в ваш город, верно? - теперь Боец говорил вслух.

"Ты должен уже знать это."

- Я… Забыл.

Смертоносец ответил волной презрения, всадники рассмеялись. Альхейм не обратил на это внимания, теперь ему все было ясно. Больше он уже никогда не сможет говорить с пауками, не раскрывая рта… Будто потерял что-то.

"Фиа!" - теперь смело позвал Боец. - "Фиа, ты должна меня слышать!"

"Боец?.." - неуверенно отозвалась девушка. - "Ты… Как тебе это удается?"

"Тебе тоже," - удовлетворенно сказал Альхейм и даже улыбнулся. - "Мы можем говорить, Царица! Мы настоящие Предтечи, с нами ничего не случится!"

"Тогда… Тогда придумай, как нам избавиться от мерзких пауков и их слуг!" - мысли Фии звучали куда тверже, чем ее же голос. - "Я устала, меня вот-вот вырвет! Он них исходит такой запах…"

"Запах?.." - даже не понял воин. - "Ах, да, запах! Так они пахнут, когда приближается линька. У Анчи как раз такое время, а если к тому же он недавно был с самками…"

Альхейм не услышал, а почувствовал, как забилась невидимая Фиа, выплевывая остатки завтрака. Он тихо рассмеялся - стало хорошо и уютно. Они - Предтечи! С ними ничего не может случиться… И вовсе не жаль того гвардейца-новобранца, который мечтал о битвах во славу Повелителя, не жаль даже родной город… И, честно сказать, не очень жаль погибших родных. Они остались где-то там, в прошлой жизни.

"Держись, Царица! Мы бежим на юг, а значит, приближаемся к Мудрецу. Мьяна все ближе, люди не могут передвигаться с такой скоростью. А чтобы отвлечься от запахов, расскажи мне, как выглядят Мудрец, Смерть и Жизнь. Ведь ты должна была видеть уже всех троих!"

Некоторое время Фиа не отвечала, успокаиваясь.

"Я не видела Жизнь, его схватили раньше, чем мы успели… Но так и должно было произойти. Ты читал пророчества?"

"Мирра рассказывал. Я, вообще-то, и читать не умею, а уж древнего языка совсем не знаю, ни словечка."

"Ты - Боец, тебе, наверное, ни к чему…" - караван заложил крутой вираж между холмов и Фиа на время умолкла, с опаской разглядывая семью скорпионов, зачем-то побежавших параллельным курсом по склону. Они двигались по меньшей окружности, поэтому отстали не сразу. - "Однажды, когда под утро мы возвращались в подземелье с охоты, у входа оказался старик. Наши мужчины замешкались - прежде никогда никто не приходил вот так, запросто! А незнакомец подошел, положил руку мне на лоб и назвал Царицей. Это был Мудрец."

Он пришел в Мьяну с севера, и не по своей воле. В родном городе старика разоблачили подполье колдунов, по крайней мере Повелитель назвал однажды на площади несколько имен. По его словам, колдуны замышляли поджечь паутину, погубить город вместе со всеми жителями и потомством восьмилапых. Виновных тут же спеленали, а потом они несколько дней умирали на площади, пожираемые заживо. Среди них оказались сразу трое близких знакомых Первого Предтечи, который тогда еще не ощущал себя таковым. Вместе они часто собирались за жбаном пива, болтали про Эпохи Войны и Рабства, даже втайне обменивались запрещенными книгами. Все это было игрой, ни к чему не ведущей…

Вечером Мудрец не знал, что и думать. Неужели его друзья настолько прониклись древними бреднями, что осмелились поднять руку на город, на Повелителя? Все они умели блокировать свое сознание от проникновения рядовых смертоносцев, но Повелитель всегда мог открыть душу, узнать все. Однако не похоже, чтобы он и в самом деле это сделал, по крайней мере "колдуны" не выглядели выпотрошенными, как это бывает с прошедшими через процедуру "открытия души". Тогда, может быть, старому пауку просто стало известно об их разговорах, и он решил пресечь крамолу? Тогда разумнее было бы схватить всех четверых.