Они сошли на берег, корабль отчалил. Альхейм сделал несколько шагов, разглядывая водяных пауков, отбегающих от него, словно от скорпиона, и больше не смог находиться в своем блаженном состоянии недумания.

- Мирра, что мы собираемся делать?

- Идти в горы, - спокойно ответил старик, копаясь в мешке, который вынес с корабля Грув. - Вот наши пожитки, нести их - твоя забота.

- Мирра, мы одни, впереди лес.

- Точно. Мы не северной стороне, за лесом Холмы, там мы повидаем одного человека. А потом отправимся еще дальше на север, в горы.

Альхейм подошел к нему, закинул на плечо довольно увесистый мешок и посмотрел в выцветшие глаза.

- Объясни мне, что происходит, старик! Я еще могу понять, как ходит по лесу Алох со своими приятелями, но они вооружены и могут сражаться, они плавают на челноках. Как же пойдем мы? Нас сожрет первый же шатровик!

- Я не старик, я старец, - усмехнулся Мирра и первым пошел к деревьям. - Никто не тронет меня и моего слугу. Если, конечно, он будет вести себя достойно и заботиться о хозяине.

- Мирра! - воскликнул Альхейм, оставаясь на месте, но старец не оглянулся.

Зато оглянулся гвардеец. Кораблик Грува быстро шел к уютной, спокойной Аруне. Вот где предпочел бы остаться Альхейм… Когда он снова посмотрел на Мирру, тот уже входил в лес.

- Подожди!

Не думать, не думать… Тогда пройдет эта дрожь в коленях, тошнота, сердцебиение. Но думать так хочется, будто что-то чешется в душе, просится наружу. Он бегом догнал старика, будто надеясь найти у него какую-то защиту.

- Всякая тварь существует не сама по себе, - монотонно забормотал Мирра, - а лишь поскольку допустимо существование ее природой вещей. Многое можно понавыдумать. Например, паука о двух десятках лап. Но природе вещей это не соответствует, и таких пауков не существует. Или, скажем, скорпионов с двумя хвостами. Но и восьмилапый паук существует лишь пока не противоречит природе. А затем умервщляется тем или иным образом. Следовательно, надо соответствовать этому благостному миру, тогда всегда будешь жив и здоров.

- Благостному? - хмыкнул Альхейм, против воли заслушавшись. - Не такой уж он и благостный. И как же ему соответствовать?

- Это знает каждый из живущих. Насколько я понял, из все армии своего Повелителя только ты оказался соответствующим природе вещей, вот поэтому и жив. Соответствуй так же и дальше, вот и все.

Гвардеец даже крякнул. Мирра шел вперед, не разбирая дороги, раздвигая листву посохом. Рано или поздно впереди обязательно окажется паутина, как тогда быть? Неужели этот сумасшедший старик все-таки соизволит обойти ее?

Но паутины не попадалось, никто не нападал, не прыгал сверху. Несколько раз попадались сидящие на стволах сороконожки, но они не проявили желания напасть. Прошли мимо шанты, затаившегося в ветвях, и тот не прыгнул. Да и с чего бы ему прыгать? Ведь никто не покушался на его гнездо. В то же время, гнездо где-то рядом, и двигайся люди в немного другом направлении, все могло сложиться совсем иначе… Могло, но не сложилось.

О том же говорил и старик.

- Ты можешь умереть в любой момент. Мало ли что? Подавишься лепешкой. Заболеешь. Упадешь с паука, ведь они быстро бегают, да? Иди полезешь на дерево, и упадешь. А один мой знакомый просто умер. Вот стоял, говорил, а потом схватился за грудь и умер.

- Почему же он перестал соответствовать природе вещей?

- Как знать… Во всяком случае, объяснить этого нельзя, даже самому себе. Просто почувствовать, как именно надо поступать, а как - не следует. И тогда то, что могло случиться, не случится. Если же оно все же случится, то, значит, так нужно. Ведь мы лишь часть этого мира, мы должны заботиться о нем. Если миру нужны наши жизни, следует отдать, не скупясь.

- Но ты… - немного запутался Альхейм, - ты-то не торопишься отдать свою жизнь, верно? Ведешь себя так, чтобы соответствовать этой самой природе?

- Я не тороплюсь, но и не прячусь. А зачем торопиться? Все будет решено и без нас.

- Ясно, ясно, - закивал Альхейм. - Значит, ты волшебник и колдун.

- Много дураков так считает.

- Потаенник. Да еще и колдун. И как же это ваш Ларрель Освободитель не уберегся?!

- Да не надо беречься, Альхейм! Уберечься вообще невозможно, про то толкую. Ни доспехи, ни оружие не спасут, если ты встанешь против этого мира. А пока ты с ним, ничего тебе не сделается. Но рано или поздно мир устает от нас. Ему надо обновляться. Ларрель был совсем молод, когда погиб, тридцать лет и три года ему было. Но деяния его утомили мир. Он получил одно предупреждение, другое…

- Что же это были за предупреждения?

- Поражения в войне, которую он почти выиграл. Его воинам не было преград, они сжигали город за городом. Полчища смертоносцев разбивались о его армию, как волны о камень. Но вот…

- Что-то не верится, - прервал его гвардеец. - Старик, ты хоть раз видел армию на марше? Восьмилапых никогда не смогут остановить люди.

- Я не старик, а старец, - опять поправил его Мирра. - Старикам много лет, а я уж и не помню, сколько. Вот такая разница. Войско Ларреля Освободителя состояло из обычных воинов. Самых обычных. Но вел его Ларрель! - старец поднял вверх посох и на миг остановился. - Ларрель! Тот, кто понял: нельзя победить внешней силой. Он искал силу в природе вещей, и нашел ее. К сожалению, Ларрель слишком увлекся своими победами. Ему стало казаться, что следует побеждать всегда. В результате он потерял все, что приобрел. Понимаешь?

- Нет, - устало покачал головой Альхейм. - Думаю, что вся эта премудрость потаенников не для меня. Я горожанин, а теперь и вовсе никто.

- Как это - никто? - захихикал Мирра. - Ты это брось, парень! Ты теперь мой слуга. Изволь этим гордиться.

Альхейм ничего не ответил, только выругался про себя. Старик нагло шествовал по полному голодных насекомых лесу, и гвардейцу просто хотелось, чтобы случилась беда. Пусть даже с ним! Зато умирая, он сможет сказать Мирре: ты просто полоумный старикашка!

Но ничего не происходило.

- Уже оказавшись осажденным в своей последней твердыни, глядя со стен на своих же сородичей, гибнущих внизу по воле восьмилапых хозяев, Ларрель понял, что ошибся. И тогда он возблагодарил мир за это понимание. Говорят, что с неба спустилась огненная колесница и унесла его. Говорят, что он приказал открыть ворота и сам вышел к врагам, чтобы не убивать людей. Говорят, что Ларрель бросился в пропасть. Говорят, что он с мечом бросился на неприятеля и сражался три дня один, убив тысячи, но был убит стрелой в пятку. Отчего именно в пятку?.. Какой только чуши не говорят, Альхейм. А я просто считаю Ларреля своим учителем. Он показал, что бывает, когда ты ладишь с миром, и что получается, когда ты в ссоре с ним.