– Борик, -вдруг спросила, молчавшая некоторое время девочка, – а ты будешь помогать нянчить моих детей?
– На родителей надёжа слабая? – усмехнувшись, вопросом ответил мужчина.
– Да заняты они всегда, а ты со мной.
– Конечно буду, ответил дедушка и добавил – если доживу.
После ужина, бабушка увела ребенка купаться. Пушистое создание, завернутое в халат, мужчина принес из ванной комнаты к кровати спальни. Бабушка села рядом за стол и продолжила увлекательное чтение сказки об Изумрудном городе, Элли с Тотошкой и их друзьях. Затем дедушка включил тихую колыбельную музыку и супруги ушли. Через десять минут Алеся спала крепким сном на спине, разбросав кверху свои ручки. Личико весьма походило на ангельское. Почемучка видела сны.
В кухне пожилые люди налили себе чай и тихо делились впечатлениями о прошедшем дне. Усталость смешивалась с чувством умиления. Ребенок замечательно развивался и при этом был счастлив. Так продолжалось день за днём.
Своего дедушку мужчина почти не помнил. Слишком тихим и не заметным тот был, рано ушел из жизни. Когда дедушка ласкал его, то покусывал детское ушко. Это ощущение нежности осталось в сердце навсегда. Добрый, светлый человек! Постаревший Борик надеялся, что тепло его души и любовь внучка обязательно пронесёт по жизни своим детям, а те – своим. А иначе, в чём смысл?
Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше. (Мф.6:20)
Господи! Она моя последняя любовь! С ней сердце моё! В твоих силах дать мне возможность помочь ей в пути и увидеть взрослой. Но если у Тебя другие планы …на меня, то укажи Сам ей дорогу. Прошу ТЕБЯ, ГОСПОДИ!
ПРОМЫСЕЛ БОЖИЙ
Бог говорит с человеком шёпотом любви, если он не слышит, то голосом совести, если он не слышит – через рупор страданий
Клайв Стейплз Льюис
Николай летел вниз, повинуясь закону Ньютона. Судорожно хватаясь за трос, срываясь и вновь продолжая падение с восемнадцатиметровой высоты. На двухметровой отметке его отшвырнуло на балку, на которой он и завис. В голову пришла мысль, что нашедшие его зададутся вопросом, как же тебя дурака так угораздило. Инстинкт самосохранения работал на полную, но эту здравую мысль организм не откинул. Более того, она накатами возвращалась, как бы предлагая осмыслить произошедшее.
Николай Владимирович Конкин заступил на ночное дежурство в хорошем расположении духа. Ввиду сложности его характера, коллектив смены недолюбливал своего начальника смены, но Николая Конкина это не тревожило, полагая, что это проблема самого коллектива. Приняв смену, он отправился в свой обычный обход по цеху, уделяя внимание слабоосвещенным и удалённым местам. Это никогда не было общей практикой, но мозговая деятельность Николая Владимировича была устроена по индивидуальному проекту.
Николай Конкин поднялся на третий этаж производственного помещения. Было темно, местное оборудование освещалось за счет дежурных фонарей взрывозащищенного исполнения. Немного осмотревшись, начальник смены сделал то, что затем объяснить не смог. Он перелез через метровое ограждение и стал на стальной съемный настил монтажного проема. До него и, тем более, после него не один даже самый ответственный работник технологической службы не делал и не повторял подобное. Не было причин там стоять! Но две глупости непостижимым образом совпали на столь крохотном участке. Первая случилась в конце работы дневной службы, когда нерадивые работники механической службы, не закрепив надежно защитный настил проема и оставив его слегка смещённым, устремились домой. Вторая произошла уже ночью, когда Николай Владимирович стал на неустойчивый настил и пустился в полёт. Была и третья глупость, но она уже во спасение. По окончанию работы, механической службе необходимо было поставить подъёмный механизм, управляемый с пола, в установленное для стоянки место и поднять крюк в верхнее положение. Крюк остался внизу, благодаря чему Николай получил шанс выжить, хватаясь за трос. Я впервые появился в цехе, когда Николай Владимирович проходил обследование в городской многопрофильной клинике. Начальник цеха, вместе со свитой специалистов, стояли возле ограждения монтажного проема, и озадаченный руководитель повторял одно и тоже: «Ну нахрена он там лазил? Ну нахрена…». Ответ так и не был услышан. Травматологи тоже были чрезвычайно удивлены, когда кроме перелома пальца, носящего обручальное кольцо, пациент имел только ушибы мягких тканей. Не веря своим глазам, они, на всякий случай, подержали его пять дней на больничном. Но если и были проблемы в организме Николая, они ни коим образом не были связаны с падением, наоборот, только ему способствовали.
Как-то, изучая цех, попросил, вышедшего из «больничного» Конкина Николая, показать технологическую обвязку оборудования, размещенного на крыше здания. Увлекшись, Николай Владимирович зацепился о лежащий на кровле здания шланг и спотыкаясь побежал в сторону края крыши. К счастью, в метре от места потенциального падения он остановился, а мне пришла в голову мысль, что этот парень своей смертью не умрет…
Если читатель не будет против, добавим ещё одного героя рассказа, так сказать, не только для контраста, но и позитивного размытия фона. Итак, представляю вам Щербицкого Геннадия Викторовича. Возрастом на пять лет старшего и весом килограммов на двадцать легшего, в сравнении с оппонентом. В своё время, окончив педагогический университет, направил свои стопы молодой химик-биолог в небольшой поселок в сибирской глуши. Симпатичный и умный педагог сразу завоевал сердца местных жителей, а одна из коллег отвоевала в весьма конкурентной борьбе и руку, и сердце приезжего. Вскоре он стал директором школы и до отвала отъелся кедровыми орехами. Ну это шутка, так как молодой директор был скромен во всем, что касалось своих запросов.
Так бы он и прожил жизнь таёжную, но решил показать супругу своим родителям. Привез он на родину сибирячку, показал. Гуляя по городу, жена Геннадия увидела абрикосы, валяющиеся под деревьями, дивную шелковицу. Её так поразило обилие фруктов прямо в шаговой доступности и цены на рынке, что решила она остаться в этом цветущем городке навсегда. Естественно с супругом, как без него? Родители Геннадия Викторовича обрадовались, а отец предложил устроится бывшему школьному директору начальником смены производства метанола. И зарплата намного больше и пенсия раньше.
Николай Владимирович Конкин был женат. Супруга работала там же на заводе, экономистом. Двое сыновей. Но, как я уже говорил, характер у Николая был сложный и контролировал в семье он всё. Абсолютно! И если старшему сыну повезло удрать в столицу, поступив, по требованию отца, на технологический факультет, то младшего он «замордовал» по полной. Помимо школьной программы, которую Николай Конкин проходил параллельно с учителями, сын отвечал за каждый самостоятельный шаг. Как итог, смена двух школ, скандалы с учителями, угроза директору одной школы прокуратурой. Сверстники сынишку Николая не жаловали, иногда побивая всем классом и тогда слово «буллинг» громким баритоном Николая Владимировича прокатывалось по школьным коридорам, заставляя тихих педагогов вжимать свои головы в плечи. Супруга поддерживала Николая во всём.
Как это ни странно, но Геннадий Викторович также имел двух сыновей. Наличие супруги, учителя средней школы, предполагало сложности в воспитании, но нет, дети выросли полностью самостоятельными. Получив хорошее образование, они устроились в разные фирмы программистами, получая достойную заработную плату. Вскоре старший сынишка купил в столице квартиру для своей семьи. Младший переехал с семьёй в Канаду, владелец фирмы создал для этого все условия. Каждая семья обзавелась дочерью и стала абсолютно автономно поживать в этом безумном-безумном мире. Летом братья сбрасывались деньгами, чтобы купить путевки своим родителям. Так пожилая семья получила возможность оценивать мир не только через экран телевизора. Посев дал хорошие всходы, с приличными плодами.
