На надавливание клапана акваматик отозвался сиплым шипением выпускаемого воздуха.

«Порядок», – Иннокентий отвернул вентиль до упора, поднял тяжелые баллоны и нацепил ремни на плечи.

Шланг с акваматиком на конце бросил за плечо, застегнул пояс, нацепил на лоб маску, поднял длинные черные ласты фирмы «Акванафт» и направился к урезу воды. Белый плотный песок не проваливался под голыми ступнями. Палатка синела на берегу, возле нее был свален немудреный скарб. На шее болтался алюминиевый номерок от камеры хранения, в которой он оставил документы и немного денег. Поэтому прятать особо было нечего, да и не от кого.

Начало лета. Иннокентий глубоко вдохнул теплый, пахнущий солеными водорослями воздух и плюхнулся в воду. На задницу. Вода еще не слишком прогрелась, поэтому его тело покрылось мурашками. Набежавшая волна легко подкинула его и снова оставила на песке. Бросив ласты в воду, он нацепил одну из них на ногу прямо в воде, чтобы не скрипела калоша, и потянулся за второй, которая плавала рядом. Теперь можно и нырнуть.

Он повернулся спиной к морю, чтобы плавники ласт не мешали идти, и двинулся назад. То есть вперед. В этом месте берег был пологий, уходящий вглубь медленно, но верно. Слева белел невысокий откос, вклинившийся в море отвесной стеной. Знатное местечко. Когда-то здесь, на месте современной Анапы, стоял древний город Горгиппия. Веков двадцать-двадцать пять тому назад. Даже представить себе это время было почти невозможно.

Иннокентий выбрал местом своего пребывания участок побережья в нескольких километрах от города. Понятно, что обнаружить здесь что-нибудь стоящее было гораздо сложнее, но район Анапы не представлял интереса для археологов. В том смысле, что раскопы становилось проводить все сложнее, так как Анапа стояла прямо на фундаменте древней Горгиппии.

Поэтому Иннокентий остановился здесь. Подальше от городского шума.

В древние времена почти по всему побережью Черного моря были раскинуты города, городишки и поселки. Так что и тут оставалась возможность наткнуться на какую-то древность.

Зайдя в море по грудь, Иннокентий опустил лицо в воду и взял в рот загубник. Несколько раз потянул в себя сжатый воздух, проверяя работу аппарата. Надел маску и снова опустил голову в воду. Мелкая рыбешка скользила у дна, разыскивая пищу. Он еще раз глубоко вдохнул и, бросив руки вперед, оттолкнулся от песка. Пузырьки выдыхаемого воздуха весело лопались на поверхности воды.

Пробравшая его на берегу дрожь сразу прошла, и все тело наполнила бодрящая свежесть. Иннокентий втянул в себя воздух через нос, чтобы маска плотнее прижалась к лицу, и медленно заскользил над дном.

Воздуха в баллонах должно было хватить минут на двадцать-тридцать; он забил их до двухсот атмосфер. Даже немного больше. Сперва песок был голый, словно коленка, потом стали попадаться одиночные осколки глиняных сосудов, некоторые из которых были покрыты черным лаком.

Они не привлекали его внимания. Это были маленькие кусочки обожженной глины, которые можно было всучить разве какому-нибудь провинциальному музею, у которого, как обычно, нет на это денег.

Пробороздив над дном, как летательный аппарат, в течение десяти минут, Иннокентий стал забирать правее, в сторону города. Здесь осколков стало больше, но они, по сути, его не интересовали. И вот в песке что-то тускло блеснуло. Иннокентий замедлил ход и, лениво двигая ластами, завис над заинтересовавшим его объектом. Кажется, здесь…

Слегка поводив рукой над песком, который, поднимаясь, начал падать белесой пеленой, он заметил на дне какой-то цилиндрический предмет.

Взяв его в руки, он всплыл на поверхность, чтобы как следует рассмотреть находку и не расходовать зря воздух. Снял загубник и маску. Разочарованию его не было предела. Он держал в руках свинцовую трубку, которую рыбаки используют в качестве грузила для сетей. Трубка была длиной сантиметров десять и около двух сантиметров в диаметре.

«Черт побери, надо же», – Иннокентий собирался бросить находку в море, но что-то заставило положить ее в болоньевый мешочек, прикрепленный к запястью руки. Он вдруг вспомнил, что на таких трубках лет сорок назад нашли древнегреческие и древнеримские письмена.

«Может, и здесь что-то будет», – подумал он, опуская трубку в мешочек. Он посмотрел на берег, до которого было около трехсот метров. Надев маску и зажав загубник акваматика, снова погрузился в светло-зеленую воду. Видимость была приличной: слой шириной в десять-пятнадцать метров просматривался прекрасно. Голубовато-зеленая вода усиливала резкость лежащих на дне предметов и увеличивала их в размерах.

«Если сегодня ничего не попадется, снова зря растрачу воздух», – подумал Иннокентий.

Ничего не стоящий на поверхности воздух, забитый в баллоны, приобретал большую ценность. Об этом тем более стоило подумать, что денег на прожитье оставалось в обрез.

Родившись неподалеку от Анапы, он еще в детстве переехал с родителями в столицу, где закончил археологический институт. Теперь он мог считаться «дикарем». Тем более что родственников в этом краю у него не было. За несколько лет археологической практики Иннокентий стал привычен к жизни в палатке. Разбив ее на берегу, он почувствовал себя как дома. До ближайшего населенного пункта было не меньше шести километров, поэтому никто из местных жителей сюда не забредал. Иннокентия это устраивало. Ему давно наскучило общение с приятелями и знакомыми, беспардонно вламывающимися в его одинокую комнату в Филевском парке.

До центра Москвы оттуда можно было добраться минут за тридцать.

Шлепнув ластами по поверхности воды, он снова погрузился на дно. Эти песчинки и редкие камушки, возможно, когда-то валялись под ногами древних. Представив себе двадцатипятивековое расстояние во времени, Иннокентий чуть не захлебнулся. Ага, что-то есть! Приблизившись ко дну, он поднял кругляшок, чем-то напоминавший монету. Это и была монета.

Только отчеканенная в далекой древности. Истинную ее ценность можно было установить лишь на берегу. Настроение тут же поднялось. Найденные вещички можно будет с большой выгодой спихнуть перекупщикам. Через несколько минут он нашел еще две монеты, одна из которых была явно горгиппийской или даже синдской. Да еще перстень с голубоватым камнем.

По некоторым сведениям, дошедшим из глубины веков, по соседству с древней Горгиппией располагался город Синдская Гавань. Только эти сведения не подтверждены современными раскопками. Кое-кто считает Синдскую Гавань и Горгиппию, то есть современную Анапу, одним и тем же местом. Вопрос не из легких. Иннокентию, впрочем, было на это наплевать.

То есть не совсем, конечно, наплевать. Знания по археологии позволяли ему устанавливать хотя бы приблизительную стоимость находок, так что перекупщикам не удавалось его облапошить.

Подобрав еще одну монету и почувствовав, что воздух в акваланге заканчивается, он выбрался на берег. И увидел, что возле его палатки стоит джип серо-зеленого цвета.

Сдернув маску и выплюнув загубник акваматика, он сел в воду и принялся стаскивать ласты. Несколько человек в легких одеждах направились от джипа к нему. Шли они вразвалку, не замечая ничего вокруг. Но Иннокентий тут же почувствовал селезенкой, что волнует их не прибой, а именно он.

«Черт вас принес», – ругнулся он, стаскивая ласты. В походке громил читалась угроза. Взгляды были еще красноречивее. На толстощеких мордах черным стеклом поблескивали очки, но даже короткого взгляда Иннокентию хватило, чтобы и через тонированную мглу уловить неприязненный напор спрятанных зрачков.

– Хау ду ю ду, ныряльщик, – на чистом русском произнес первый, который остановился так, что набегавшие волны почти касались его кожаных испанских туфель.

Эти туфли. Они были плетеные и коричневые. Из их прорезей торчали нестриженые ногти.