Поздно что-то говорить,

Нечего дразнить гусей.

Нужно жить, и злом сорить,

Ждать последних новостей.

Нужно легче выбирать,

Проще на других смотреть…

И в Аду позагорать,

И печали затереть.

Или все же расцвести

С окаянною весной.

Бесконечность обрести,

Захлебнувшись тишиной.

Пока еще вокруг не стихла ночь,

И странные в глазах горят огни,

Спеши свои печали превозмочь,

И пепел скуки, что приносят дни.

Воспринимая звезды на лету,

Дотрагиваясь до ночных небес,

Ты понял: просто жить — невмоготу,

На высоту отчаянья полез.

И, в пику самым разным голосам,

Себя кромсал и жестом, и словцом.

И верил всевозможным чудесам!

И называл мерзавца — подлецом!

Опять идешь, замерзнув на ветру,

В кошмар, что нереально превозмочь.

Надежд пустых срываешь мишуру

С лица… пока вокруг бушует ночь.

Полынная правда ведет в никуда.

И ржа безысходности душу съедает.

И грез облака за окном твоим тают

И вмиг сорняком вырастает беда.

И небо безумьем цветет над тобой.

А сердце надежды хоть капельку просит,

Но время все дальше на запад уносит

Все то, что твоей называлось судьбой.

И негде найти здесь другой календарь,

Чтоб смог сократить ты тоски промежуток

От сотни веков до всего лишь двух суток,

Поставив на полку зла черный словарь.

Просчитывая варианты,

И потихонечку седея,

Пьют чай, скучая, эмигранты,

И каждый спрашивает: "Где я?

На том или на этом свете?

Оттуда или ниоткуда?"…

И тянется рука к монете,

Чтоб бросить на судьбу, на чудо.

Но метафизика безделья

Лишает жизни оправданья…

И вот, пора на новоселье,

В совсем иное мирозданье.

С моста да в реку,

Навстречу веку,

Навстречу тьме

В своем уме.

Вся жизнь попала

Куда попало

И бред сквозит.

И мир скользит.

А ты пропащий,

Ненастоящий

Стоишь с тоской

Над злой рекой.

Полоской дыма

Уходят мимо

Твои мечты

В край пустоты.

Свои условия диктуют

Безумно-скучные года.

И бытие преобразуют

Бесчисленные города.

Мелькают линией случайной

Аллеи, парки и дворцы.

А в мире все необычайно —

В нем торжествуют подлецы.

И открывает смерти двери

Та жизнь, в которой правды нет.

И правильно, что я не верил

Пророчествам ее газет.

Все снова сведено к свободе,

Который год, в который раз…

Запасы смысла на исходе —

Вселенная стирает нас.

Сердце падает в воздух прозрачный,

Об асфальт спотыкается взгляд.

И судьбы огонечек невзрачный

Вмиг взрывает скопившийся яд.

В этой Богом забытой вселенной

От бессмыслицы не продохнуть.

Не уйти от печали настенной,

Без кошмарного сна не уснуть.

И предзимним пейзажем пропитан

Горизонт твой далекий насквозь.

Словно жизнь, что о годы разбита,

Шепчет: "Боль мою ты подморозь".

Склоняясь к весенней, цветущей прекрасной природе

Капризную жизнь приструни молчаливым упреком.

Пожалуйста, больше не думай о русском народе.

Его не осталось, поэтому так одиноко.

Тебе не простят рассуждений, сомнений, насмешек…

Стремленья к космическим далям и звездам холодным

Не жди пониманья от скучных, зарвавшихся пешек,

Ведь тот, кто родился холопом — не будет свободным.

Скука состояний инфернальных.

Ужасы, которым нет конца.

Сказки для глухих и ненормальных.

Вечность, позабывшая Творца.

Что еще осталось нам с тобою?

Бросить все и заново поднять?

Спорить до безумия с судьбою?

Песни для Вселенной сочинять?

Время наполняется Пространством,

Или, может быть, наоборот…

И печаль, своим непостоянством,

В клочья ожиданье счастья рвет.

Попадает в кровь бесчеловечность.

Чтобы сердце мигом остудить.

Чтобы душу в ледяную Вечность,

В ледяную сказку превратить.

Застывает взгляд больной и строгий.

Застывает время на часах.

Остается звездный свет дороги,

Отраженный в сумрачных глазах.

Все возьмет опять и повторится,

Даже эти строки… Вот, смотри,

С этим приговором не смирится

Кто-то новый в проблесках зари.

Смертельная боль,

Ледяная печаль.

Что хочешь, но только от жизни уволь.

И выброси вдаль.

Картина ясна,

Как ясен закат.

И копия, снятая с сердца, верна.

Я выброшен в ад.

На кромке стола —

Сгустившийся бред.

И наша Россия сквозь муки пришла

В сжигающий свет.