– Отвалите, ублюдки! Вы что, страх совсем потеряли?! Я сейчас на помощь позову!

– Кого, дорогуша? – голос, пропитанный ехидством, хлестнул, как ледяной ветер. – Кого ты собралась звать? Тут никого нет! Один вот был, и уже пытался помочь тебе. Напомнить, как это закончилось?

Так, это он обо мне, что ли? Судя по небрежному пинку по ребрам, даже не пинку, а так, попытке пошевелить при помощи ноги – обо мне.

Должно быть, я тот самый «один», который уже попробовал помочь девушке. Я правда этого не помню, но джентльменам, как известно, верят на слово. Тем более, что передо мной стоял другой очевидный факт, намного более интересный и важный.

Тот факт, что я все еще ощущаю мир вокруг себя. А он мог означать только одно: я жив.

И это было странно. Черт возьми, это было очень странно. Люди не выживают после того, как легли на оборонительную гранату. Не бывает такого. Но вот я лежу здесь, чувствую холод и шершавость асфальта под собой. Запах тухлой помойки лезет в нос откуда-то справа, а сквозь полуприкрытые веки просачивается тусклый свет, как будто где-то рядом горит свеча или очень тусклая лампа. Всё это – слишком реальные ощущения для мёртвого человека. А еще я ощущаю свое тело. Тело, которое за годы тренировок стало похоже на автомат: быстрые, точные, экономные движения, не требующие размышлений…

Уж свое-то тело я узнаю даже в алкогольном бреду!

Сомневаться в том, что я жив, уже не приходится. Я в своем теле. И что ещё более невероятно – это было не сновидение, не призрачное бестелесное существование. Голова кружится, легкий приступ тошноты, как после хорошего нокдауна или перебора с алкоголем – это все слишком реалистично даже для сна. А уж призрак точно не способен испытывать подобных ощущений.

– Смотри, вот она, твоя помощь! Будешь звать, а?! – тот же голос, пропитанный ехидством и насмешкой, снова раздался над моей головой, и мне в ребра снова полетела обутая в лакированную щегольскую туфлю нога.

Но я уже открыл глаза, я уже видел эту небрежную «атаку», и, конечно же, я не собирался позволять ей случиться.

Будет еще всякая шваль ногами своими размахивать!

Я подтянул ноги, сгибая их в коленях. Туфля угодила точно в мою голень, напряженную так, что можно было пальмы переламывать пополам. Судя по глухому хрусту, и тому, как парень заорал от боли, ему не понравилось. Блондин взвыл и рефлекторно скакнул в сторону, пытаясь оказаться от меня подальше, но я не собирался его отпускать. Я с ним еще не закончил.

Я быстро перехватил его ногу, зажал ее между своими ступнями и взглянул на его лицо снизу вверх.

Этот блондин воистину был пафосной карикатурой на успешного человека. Платиновые волосы, слишком аккуратно зализанные назад, острый подбородок, такой длинный, как будто лицо вытянули в фотошопе. Он был одет в щегольские пиджак и брюки, но мой наметанный глаз сразу подметил торчащие нитки, кривоватые швы и плохое качество самой ткани. Подделка, в общем. Подделка под какой-то именитый бренд, подделка под одежду, сшитую на заказ. Подделка под дорогую качественную одежду.

Да и весь он сам – подделка под человека. Всё в нём говорило о том, что он – не более чем пустышка, вся его уверенность – чистое притворство.

– Кстати, о помощи, – тихо произнес я, все ещё держа его за ногу. – Я бы на твоем месте тоже ее позвал. Тебе она тоже понадобится.

– Мне? Помощь? – блондин озадаченно посмотрел на меня сверху вниз, даже позабыв о боли в ноге. – Какая?

– Медицинская, конечно! – ответил я.

А потом надавил на его голень одной стопой, а второй – как крюком, – потянул на себя. Взмахнув руками, но все равно не удержав равновесия, блондин грохнулся на спину и раньше, чем он успел даже понять, что произошло, я уже схватил его за туфлю и резким рывком повернул ее на сто восемьдесят градусов.

Раздался вопль, дикий и пронзительный, словно от поросенка на свиноферме при виде мясника с ножом. Парень согнулся пополам, его лицо исказилось от боли, а мне оставалось ему только посочувствовать. Вывих голеностопа с разрывом связок это приличная такая травма. Ходить он сможет не скоро.

А нехрена было размахивать своими оглоблями! Приличные люди себя так не ведут, тем более при дамах! Я бы мог вообще пересчитать все кости его стопы, но был один нюанс. Еще несколько голосов доносились со стороны, и это значило, что противников больше, чем один. С одним я расправился быстро. Но это не означало, что я тут закончил.

Переулок тонул в полумраке, который слегка разбавлял тусклый неверный свет сверху. Ночь укрыла этот край города темным бархатным одеялом, и только одинокий фонарь скрипел на ветру где-то над головой. Его свет заставлял тени дрожать и видоизменяться, они будто жили своей жизнью.

Вдоль стены переулка стояли мусорные баки, открытые крышки создали ещё больше хаоса в театре света и тьмы. И в этом театре, кроме меня, было еще шестеро актеров. Семеро, учитывая блондина, все еще катающегося по полу.

Пять парней и одна девушка. Почти что как в той самой мемной картинке.

Парни все были примерно одного возраста, но совершенно разными по комплекции. От субтильного, щуплого блондина, который сжимался от боли, дошел до нынешнего гориллоподобного шкафообразного парня. Он-то и держал за плечи девушку, словно боялся, что она упадет и разобьется.

Девушка была красивой, слишком красивой для этого места и этой ситуации. Светлые волосы аккуратно уложены в короткое пышное каре, а ее платье – белое, облегающее – подчеркивало каждую деталь ее стройной спортивной фигуры. Вокруг стройных ног и высокой кружился легкий запах женского парфюма. Я даже не удивлен, что эти гоблины позарились на нее – перед такой красотой и самый богобоязненный монах не устоял бы!

Ее большие карие глаза смотрели на меня с легким удивлением, смешанным с тревогой, страха в них не было. Она держалась молодцом, даже несмотря на то, что ее плечи сжимал в своих лопатоподобных конечностях внебрачный сын Годзиллы и линкора, вполне способный просто поднять ее и без труда переставить на другое место.

Я вспомнил, что мне это напоминает! Десять лет назад, когда мне было всего лишь восемнадцать, я возвращался домой с дня рождения друга! Само собой, возвращался навеселе и услышал из точно такой же подворотни крики девушки о помощи! Вот только я совершенно не помню, сколько там было людей и как они выглядели. Да что там – я вообще не помню и не знаю, что произошло. Потому что как только я, свернул в переулок, сжав газовый баллончик в кармане, мне на голову обрушилось что-то, по тяжести сравнимое с небом, и я отрубился. А очнулся уже в больничной палате, в которой провел целых полторы недели с сотрясением мозга. И за эти полторы недели я просто задолбался отвечать на вопросы полиции о произошедшем.

Зато и сама полиция тогда нашла чем меня порадовать – рассказали, что девушку я все-таки спас. Косвенно, но спас. Когда неудавшиеся насильники отвлеклись на меня, как на досадную помеху, девушка не потеряла самообладания. Она быстро подобрала мой газовый баллончик, который я выпустил из рук, когда меня ударили по голове и залила из него насильников. Выиграв таким образом время, она убежала и вызвала полицию, которая и спугнула преступников.

Вот только сейчас у меня не было газового баллона в кармане… Но сейчас он мне и не был нужен. Ледоруба тоже нет, пистолета нет, рюкзака – я не чувствую их тяжести на привычных местах. Ничего нет. Но мне ничего и не нужно. Пять противников – это даже не смешно. Особенно если они все такие же как этот блондин. Это будет просто скучно.

– По-хорошему или по-плохому? – спросил я у парней, которые не знали, как реагировать и потому не спешили это делать.

– А по-плохому это как? – прогудел шкаф, что держал девушку за плечи.

– Это вот так. – я кивнул на блондина, который свернулся в позу эмбриона и уже даже перестал хныкать. Он сжимал руками вывернутую лодыжку и старался не двигаться, чтобы не вызывать новых приступов боли.

Я чувствовал неуверенность противников, ведь они тоже все это видели. Видели, как я одним движением расправился с блондином, видели, как он теперь мучается от боли… И теперь никто из них не хочет оказаться на его месте.