Когда Тернер спросил Джей о Патрике, она рассказала ему лишь основные факты трагедии, сдержав эмоции.

– Боже мой! – покачал головой Тернер. – И когда же вы все это узнали?

– В субботу вечером.

– Сегодня понедельник, – задумчиво протянул он. – У вас было нелегкое воскресенье.

В этом Тернер был абсолютно прав. Джей не хотелось даже вспоминать, в какой суете и спешке она провела тот день. От этого у нее сразу началась головная боль.

– Вы сказали, что мы можем помочь друг другу. Каким образом? – спросила она.

По мнению Джей, его нельзя было назвать красавцем, но именно это ей и нравилось. Побывав замужем за красивым мужчиной, она уже не верила красавцам.

– Мы можем сотрудничать, обмениваясь имеющейся у нас информацией. – Тернер неотрывно смотрел ей в глаза. – У меня есть клиент в Филадельфии… Назовем его для краткости мистер Д. Он чрезвычайно богат и готов платить за информацию.

Джей молча кивнула.

– То, что я вам сейчас сообщу, – разумеется, конфиденциальная информация.

– Разумеется, – эхом отозвалась Джей.

– Сорок два года назад мой клиент стал отцом внебрачного ребенка, который родился здесь, в Кодоре, и был впоследствии усыновлен стараниями доктора Хансингера.

“Еще один проданный ребенок”, – с горечью подумала Джей.

Она, безусловно, догадывалась, что, кроме нее и Патрика, были и другие проданные таким же образом дети. Однако только теперь, выслушав Тернера, окончательно убедилась в своей правоте.

Казалось, Тернер с глубоким сочувствием говорил о своем клиенте.

– Мистер Д. никогда не видел этого ребенка. Ему очень хотелось увидеть его хотя бы сейчас. К сожалению, мистер Д. весьма серьезно болен. Я стараюсь помочь клиенту. Мы полагаем, это был сын.

– А разве мистер Д. не знал пол ребенка?

Тернер развел руками:

– Это был короткий летний роман. Родителей девушки смущали религиозные и прочие причины. Ей было всего пятнадцать, ему – девятнадцать. Мистера Д. заставили оставить ее, пригрозив предъявить обвинение в изнасиловании несовершеннолетней.

Джей понимающе кивнула.

– Он вернулся в Филадельфию, девушку увезли домой в Литл-Рок. Позднее мой клиент узнал, что родители отправили ее сюда, в Кодор. Вот почему я здесь. Мне необходимо узнать все, что возможно, о сыне моего клиента.

– И что же, этот мистер Д. только теперь озаботился поисками собственного сына? – нахмурилась Джей.

– Не совсем так. Он много лет пытался разыскать мать ребенка, которую звали Джулия Тритт, и выяснить, что стало с их отпрыском.

– И он нашел ее?

– Оказалось, что она погибла в автомобильной катастрофе почти тридцать лет назад, – вздохнул Тернер. – Ей было всего двадцать, когда это случилось. – Помолчав, Тернер добавил: – Моему клиенту так и не удалось забыть ее. Он женился, но не был счастлив в браке. К тому же у него не было детей. Недавно его жена умерла, и мистер Д. поручил мне найти его внебрачного сына.

– Вы работаете в сфере семейного права?

– Что-то вроде того, – улыбнулся Тернер.

– Вам уже приходилось вести подобные розыски?

– Пожалуй, нет. Но мистер Д. – мой очень давний и хороший клиент, и я не могу отказать ему.

– Вам не кажется странным, что мы с вами появились в Кодоре в одно и то же время и приблизительно с одной и той же целью? – подозрительно прищурилась Джей.

– Нет, не кажется. Для моего клиента, как и для вашего брата, этот вопрос не терпит отлагательств. У нас у обоих в запасе мало времени.

Джей вздрогнула, услышав эти зловещие слова.

– Мы должны найти Хансингера и поговорить с ним, – сказал Тернер. – Если только это возможно.

– Я слышала, он потерял дар речи. – Джей посмотрела на вино в своем бокале. – Я слышала, будто Хансингер попал в серьезную аварию и теперь не совсем… не совсем владеет своим телом, в том числе и языком.

– Не может говорить? – приподнял одну бровь Тернер. – Еще как может!

– Что? – с надеждой и удивлением выдохнула Джей.

– У него ясная голова, и он вполне владеет языком. Я знаю, где Хансингер живет – на ранчо неподалеку от города.

Джей посмотрела на Тернера так, словно только что увидела его. У него были глаза совершенно непонятного цвета – не то зеленые, не то карие. Впрочем, это мало волновало ее. Главное, в их глубине она увидела надежду и спасение.

Тернер заметил перемену в ее лице – в глазах вспыхнула надежда.

То, что он рассказал ей о мистере Дельвехо, не было полной ложью, однако крупицы правды должны были заставить эту девушку доверять ему.

– Хансингеру уже за восемьдесят, – улыбнулся Тернер, довольный впечатлением, произведенным на Джей. – Он живет с дочерью и ее мужем, Барбарой и Эдоном Мобри. Я уже разговаривал с Эдоном Мобри.

У Джей так задрожали руки, что она чуть не пролила вино.

Тернер подхватил ее бокал с кошачьей ловкостью и поставил на место. Потом накрыл ладонью холодную руку Джей своей теплой большой ладонью.

– Вы должны сохранять спокойствие и не терять надежды.

– Но… но я…

– Просто они не хотят встречаться с такими людьми, как вы и я, вот и все.

– Но они должны! Просто обязаны! – возмутилась Джей.

– Нет, не обязаны, – жестко оборвал ее Тернер и наклонился ближе. – Эти усыновления не были оформлены по закону. С юридической точки зрения этих усыновлений просто не было.

– Но ведь я знаю наверняка, что они были! И вы это знаете!

– Это голословные утверждения. Зять Хансингера заявил, что в клинике никогда не происходило ничего противозаконного, а если и происходило, то ему об этом ничего не известно.

– Но у меня есть доказательства, – настаивала Джей, – у меня есть письмо матери… то есть Ноны. Там все про это написано.

– Говорите тише. – Тернер ладонями накрыл ее руки. Джей, казалось, не заметила этого. – Послушайте меня внимательно. То, что здесь происходило, делалось незаконно. Эдон Мобри не собирается признаваться в этом, потому что в здешних краях закон – это и есть он, Эдон Мобри. Он окружной прокурор и занимает этот пост уже много лет.

– Если они не расскажут обо всем, то пожалеют об этом! – запальчиво воскликнула Джей. – Уж я позабочусь, чтобы те дела не сошли им с рук!

– Тише! – повторил Тернер. – Надо быть осторожнее! Ведь это их вотчина, и окружающие станут горой на защиту Хансингера. Разве вы в этом еще не убедились?

– Вы правы, – сникла Джей. – Я уже столкнулась с этим…

– Я здесь три дня. За это время местные жители узнали о цели моего приезда, хотя я вел себя очень скромно. Вы приехали сегодня, но уже раззвонили о том, что разыскиваете доктора Хансингера. Поэтому не исключено, что за вами уже следят.

– Следят? – Джей недоверчиво оглянулась. – За мной? Но ведь я приехала только сегодня…

– Тем не менее я уже нашел вас, – усмехнулся Тернер. Она побледнела, однако уже через несколько секунд упрямо расправила плечи и спокойно сказала:

– Сейчас для меня важнее всего – мой брат Патрик. Что за врач этот Хансингер? Разве он не давал клятву защищать жизнь? Если Хансингер не пожелает разговаривать, я подам иск с требованием отозвать его лицензии!

– Роланд Хансингер уже много лет не занимается врачебной практикой, а его родные принесут присягу в том, что он потерял дар речи.

– Но вы же сами сказали, что это не так!

– Я получил эту информацию от бывшего слуги Хансингеров, недовольного несправедливым увольнением. Это обошлось мне в солидную сумму, должен признаться. Я знаю, что Хансингер сильно пострадал в автокатастрофе, но мне не известно, как именно. Вот уже четыре года он живет затворником в собственном доме.

– Черт побери… – пробормотала Джей. – Проклятие!.. – Она опустила глаза и, казалось, только теперь заметила, что ладони Тернера лежат поверх ее рук. Джей решительно высвободила свои руки и сложила их на коленях.

– А его дочь? Может, она что-нибудь знает о прошлых делах своего отца? – спросила она. – Могли остаться какие-то записи…