Стодолларовые купюры обеспокоили его. Они не походили на купюры, которые человек мог бы носить с собой в этом районе — если только он не толкач или сутенёр. Или Чеддертон направлялся домой после концерта? Тем не менее триста долларов казались больше, чем любой гитарист мог заработать за одну ночь. Неужели это его плата за неделю работы? Он перевернул мужчину на бедро и потянулся к левому заднему карману. В нём оказался только испачканный носовой платок.

«Не испачкай руки соплями», — весело сказал Монро.

Дождь барабанил по тротуару. Карелла был без шляпы, в тёмном плаще, а по обе стороны от него стояли громоздкие фигуры детективов из убойного в чёрных плащах и чёрных фетровых шляпах. Их руки были засунуты в карманы. Они наблюдали за Кареллой с чем-то меньшим, чем интерес, но большим, чем любопытство. В этом городе расследованием убийств занимался детектив из участка, принявший вызов. Детективы убойного отдела реагировали на это как само собой разумеющееся, и последующие бумажные отчёты регулярно доставлялась им. Но, по сути, они были зрителями. Или, возможно, судьями. Карелла, сгорбившись и присев на корточки под дождём, обшарил правый боковой карман мертвеца. У Чеддертона было шесть ключей на кольце, но ни одного от машины, 67 центов мелочью и жетон метро. Киоск метро на линии Калвер-авеню находился всего в двух кварталах. Был ли он убит по дороге в метро? Или он и другой мужчина шли к припаркованной где-то поблизости машине?

«Как его зовут?», — спросил Моноган.

«Джордж Чеддертон.»

«Мило», — сказал Монро почти про себя.

«Медэксперт уже в пути?», — спросил Моноган.

«Должно быть», — сказал Карелла. «Мы уведомили его.»

«Разве кто-то сказал, что это не так?», — сказал Моноган.

«Что с тобой сегодня?», — спросил Монро. «Ты выглядишь подавленным.»

Карелла не ответил ему. Он был занят тем, что складывал в мешок и помечал вещи, извлечённые из карманов мертвеца.

«Дождь ввёл тебя в депрессию, Карелла?», — спросил Моноган.

Карелла по-прежнему ничего не говорил.

Монро кивнул. «Дождь может повергнуть человека в уныние», — сказал он.

«Почему же у нас нет зонтиков?», — неожиданно спросил Моноган. «Ты заметил это?»

«А?», — сказал Монро.

«Ты когда-нибудь видел полицейского с зонтиком? Я никогда в жизни не видел полицейского с зонтиком.»

«Я тоже», — сказал Монро.

«Как же так получается?», — спросил Моноган.

«Не позволяй дождю угнетать тебя», — сказал Монро Карелле.

«Посмотри, что это сделало с Чеддертоном», — сказал Моноган.

«А?», — сказал Монро.

«Ходил вот так, с открытой макушкой, и в результате убит», — сказал Моноган и начал смеяться.

Монро рассмеялся вместе с ним. Карелла подошёл к лаборанту, который всё ещё работал в коридоре. Он передал ему вещи мертвеца.

«Содержимое его карманов», — сказал он. «Нашли что-нибудь?»

«Пока ничего. Вы знаете, сколько выстрелов было сделано?»

«Мейер сейчас разговаривает с одним из свидетелей. Хотите послушать?»

«Зачем?», — спросил техник.

«Узнаете, сколько выстрелов было сделано.»

«На улице идёт дождь», — сказал техник. «Я могу узнать, сколько выстрелов было сделано прямо здесь, если найду гильзы.»

Мейер и свидетель стояли под открытым навесом булочной. Окна магазина были закрыты на ночь. Мужчина, с которым разговаривал Мейер, был худым светлокожим пуэрториканцем. Этот район представлял собой смесь латиноамериканцев и афроамериканцев: пуэрториканцы с Мейсон-авеню переместились на Калвер-авеню в последние несколько лет, и трения были постоянными. Карелла уловил лишь конец фразы мужчины. Он говорил с сильным испанским акцентом.

«…наверное позвонил», — сказал он.

«Вы знаете, кто это сделал?»

«Никто не хочет знать, кто это сделал», — сказал мужчина. «Мы не хотим вмешиваться, понятно?»

«Да, но кто в конце концов вызвал полицию?»

«Какой-то чёрный парень, не знаю кто.»

«Где вы были, когда услышали выстрелы?», — сказал Мейер.

Это был высокий плотный белый мужчина с фарфорово-голубыми глазами, одетый в плащ Burberry (британская компания, производитель одежды, аксессуаров и парфюмерии — примечание переводчика) и клетчатую шляпу профессора Хиггинса (персонаж пьесы «Пигмалион» Бернарда Шоу — примечание переводчика), которая делала его похожим скорее на инспектора из Скотланд-Ярда, чем на детектива из восемьдесят седьмого полицейского участка. Шляпа была новым приобретением. Она скрывала тот факт, что он совершенно лыс. Сейчас шляпа была мокрой и бесформенной. Над его головой навес стекал бахромой дождя на тротуар. Он ждал ответа свидетеля. Тот, казалось, раздумывал.

«Ну?», — сказал Мейер.

«Мы просто болтались по бильярдной», — сказал он и пожал плечами.

«Сколько вас?»

«Пятеро или шестеро, точно не знаю.»

«И что дальше?»

«Услышали выстрелы.»

«Сколько выстрелов?»

«Quién sabe? (по-испански „Кто знает?“ — примечание переводчика) Много.»

«И что дальше?»

«Мы прибежали.»

«Видели кого-нибудь с оружием?»

«Мы видели, как убегает мужчина. Высокий мужчина, одетый во всё чёрное.»

«Можете описать его?»

«Высокий. Тощий. Весь в чёрном. Чёрное пальто, чёрная шляпа, чёрные ботинки.»

«Вы видели его лицо?»

«Нет, я не видел его лица.»

«Он был белым или чёрным?»

«Я не видел его лица.»

«Вы видели его руки?»

«Нет, он убежал.»

«Какого он роста?»

«Выше среднего, что-то в этом роде.»

«Сколько, по-вашему, он весит?»

«Он был худой. Как мальчик, знаете ли.»

«Вы сказали „мужчина“.»

«Да, но худой, как мальчик. Como un adolescente, comprende? („Как подросток, понимаете?“ — примечание переводчика)» «Я не знаю, что это значит. Как это по-английски?»

«Él parecia tener diecinueve años. („Он выглядел так, будто ему было девятнадцать.“ — примечание переводчика)» «Кто-нибудь здесь говорит по-испански?», — крикнул Мейер.

Патрульный в чёрном прорезиненном дождевом плаще подошёл к тому месту, где они стояли. На пластиковой табличке под щитком он значился как Р. Серрано. «Помочь?», — сказал он.

«Спросите этого парня, что он только что сказал.»

«Что вы хотите сказать детективу?», — спросил патрульный.

«Человек, которым он интересуется, казался подростком.»

«Что он сказал?», — спросил Мейер.

«Он сказал, что парень, который разыскивается, выглядел как подросток.»

«Хорошо, спасибо», — сказал Мейер. «Передайте ему спасибо. Грасиас», — сказал он, обращаясь к самому мужчине, — «скажите ему, что он может идти. Передайте ему, что мы с ним закончили. Грасиас», — повторил он и повернулся к Карелле. Патрульный деловито переводил свидетелю.

Свидетель, казалось, не хотел уходить. Пока его допрашивала полиция, он, похоже, считал себя звездой. Он был явно разочарован, когда патрульный сказал ему, что он может идти. Он начал спорить с патрульным. Патрульный по-английски сказал ему, чтобы он проваливал, а затем вернулся и встал под дождём там, где были установлены полицейские баррикады. Картонные таблички «МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ — НЕ ПЕРЕСЕКАТЬ», прикреплённые к баррикадам, уже начали вянуть под непрекращающимся ливнем.

«Ты это слышал, Стив», — сказал Мейер. «Высокий худой подросток.»

«Сколько в этом городе высоких худых подростков, как ты думаешь?»

«Господи, я не знаю, как зовут того парня! Эй!», — крикнул Мейер. «Эй, ты! Подожди минутку!»

Свидетель, который ещё минуту назад не хотел уходить, теперь услышал, что его срочно вызывают. Он поступил так, как поступил бы любой человек в здравом уме. Он начал бежать. Пуэрториканский полицейский, который переводил для Мейера, начал его преследовать.

Он завернул за угол, поскользнулся и чуть не упал на мокром асфальте.

Дождь лил уже сильнее. Молнии и гром уже стихли, остался только непрекращающийся сверлящий дождь. Моноган и Монро подошли к ним и встали под навесом.