Наша машина остановилась на подъёме, который вёл к воротам с небольшой дверью сбоку.

Подойдя к железной двери, над которой висела камера. Я позвонил в домофон.

– Кто? – раздался голос.

– Дед Пихто, – ответил я, и обернувшись к Николаю предупредил, – Ты, если что, постой у меня за спиной. Чувствую, к папе просто так не попасть. Как его кстати зовут?

– Пётр Алексеевич, – ответил парень. – Может его и дома нет.

– Сейчас проверим, – и я вновь нажал на звонок.

– Пошли на… нет его, – раздался злой голос.

– Скажите Петру Алексеевичу, что к нему приехали из Москвы, вопрос касается его дочери.

– Минутку, – раздалось почти вежливо.

Мы прождали минут пять, и я уже собирался потихоньку выдавить ворота, но открылась дверь и охранник в камуфляже, с большой бляхой на боковом кармане, взглянул на нас.

– Проходите.

Охранников было двое, и второй повёл нас в сторону особняка. Вдалеке у забора я заметил ещё одного, с собакой, которая молча смотрела на нас, готовая по первой команде порвать непрошенных гостей.

Я кивнул собачке и представил, что рядом с нами идёт Колючий.

Спина развернулась и рванула в сторону, таща за собой охранника. Тот что-то стал кричать, но мне это было уже не интересно. А вот Николай изумлённо посматривал то на улепётывающего пса, то на меня.

Мы зашли в особняк, и девушка, приятной наружности, встретившая нас, спросила:

– Как вас представить, и по какому делу вы к Петру Алексеевичу?

– Я из Москвы, зовут меня Александр Николаевич, это мой помощник, – кивнул я на Николая. – Мне бы хотелось поговорить с Петром Алексеевичем насчёт недомогания его дочери.

– А вы психиатр, или психотерапевт? – спросила секретарь.

Пришлось посмотреть на неё по пристальней и ответить:

– Ольга Васильевна, я народный целитель и попробую помочь бедной девушке.

Глаза секретарши полезли на лоб. Бейджика у неё не было и то, что я назвал её по имени отчеству, было для неё неожиданностью. Но она быстро взяла себя в руки.

– Хорошо, я доложу Петру Алексеевичу, но не обещаю, что он примет вас без предварительной записи.

Я спокойно посмотрел на девушку и ответил, – Передайте ему, что если он нас не примет, то, возможно ему самому придётся записываться ко мне на приём.

Секретарша сверкнула глазами, повернулась и пошла по мраморной лестнице на второй этаж.

Да, я смотрю Пётр Алексеевич здесь просто царёк местного разлива! И имя-отчество, как раз в тему, только фамилия совсем не царская, но тоже звучная – Лыков.

Сразу повеяло стариной и купеческими, сибирскими семьями. Ну а что, очень может быть, что в крови Петра Алексеевича есть следы местных купцов, фабрикантов, или заводчиков. И то, что он не выдаёт свою дочь за простого парня тоже вписывается в эту категорию людей. Вот только, что-то перемудрил он с дочерью. Чует моё сердце, что здесь без какой-нибудь бабки- шептуньи не обошлось. Ведь любовь у ребят, на сколько я могу судить, была настоящая.

Секретарша вернулась через пять минут.

– Пойдёмте, со мной. Пётр Алексеевич примет вас.

– Ну вот и хорошо, – улыбнулся я, и мы с Николаем двинулись за девушкой.

С наружи, дом олигарха выглядел шикарно, а внутри – это были просто царские покои. Видимо имя-отчество давило на хозяина, и он как мог старался соответствовать ему.

Мы зашли во вполне современный кабинет, но как только Николай переступил порог, из кожаного кресла вскочил человек в дорогом костюме и указав рукой на дверь рявкнул:

– Пошёл вон! – И посмотрев на меня он заорал, – Вы кого привели?! И вообще кто вы такой?!

– Что вы орёте! – рявкнул я в ответ, – Вы что не знаете кто это? А если знаете, что задаёте идиотские вопросы?

Лыков обомлел.

У секретарши из рук выпала папка с какими-то бумагами, но она мгновенно подхватила её с пола и шмыгнула за дверь.

Посмотрев на хватавшего ртом воздух, но так ничего и не говорящего хозяина, я спокойно сказал:

– Давайте знакомиться. Меня зовут Александр Николаевич Полетаев. Я целитель. Услышал от Николая историю его любви к вашей дочери, и что в результате из этого вышло, и решил попробовать помочь бедной девушке. Хотя, похоже, вас тут всех лечить надо. – Добавил я в конце.

– Что значит целитель? – С трудом проговорил Лыков, зло глядя на Николая.

– Целитель – значит исцеляющий от недугов, или, по крайней мере, старающийся исцелить. Что тут непонятного?

Олигарх взял себя в руки и одёрнув пиджак уселся в кресло, не предлагая сесть нам.

– Почему вы считаете, что сможете помочь моей дочери? Её уже осматривали и доктора, и профессора, но толку никакого. – Раздражённо сказал отец девушки.

– А почему вы показывали её медицинским работникам, а не тому, кто сделал её такой?

Похоже я попал в точку!

Глаза Лыкова широко открылись и он, сглотнув, проговорил:

– Туда мне хода больше нет.

– Значит угадал, – проговорил я и пододвинув один из стульев, сел напротив олигарха, кивнув при этом Николаю, чтобы и он присаживался.

– Давайте, Пёрт Алексеевич, рассказывайте, к чьей помощи вы прибегли, стараясь отвадить свою дочь от этого достойного, молодого человека.

Лыков, достав из портсигара сигарету закурил и прищурившись посмотрел на меня.

– Почему я с вами должен обсуждать дела моей семьи?

Во мне стала закипать злость. Какого … он выкобенивается? Хочет показать свою значимость и высоту положения, которое занимает? А мы пришли тут, понимаешь, два полубомжа, и, похоже, пытаемся развести его на денежку, изображая из себя целителей. Мне это надоело и я, глядя на Петра Алексеевича сказал:

– Положите сигарету в пепельницу.

Он положил.

– Суньте её фильтром себе в левое ухо.

Он сунул.

– Теперь в правое.

Выполнено…

– Теперь в левую ноздрю и затянитесь, зажав правую пальцем.

Когда он затянулся и закашлялся, я произнёс:

– Достаточно. Теперь можете просто курить.

Глаза его полезли на лоб, и он, взглянув на фильтр, отложил сигарету.

– Ну что, продолжим разговор? – Спросил я надеясь, что хозяин дома начнёт говорить. –  Так к кому вы водили свою дочь? Или вы действовали без её ведома? Просто напоили девочку каким-то поганым зельем. Скорее всего отворотным, как вам сказали.

По-моему, я уже сам всё рассказал, а Лыков сидел и хлопал глазами. Наконец он собрался с мыслями и начал…

Действительно род Лыковых в здешних местах был довольно известным. При царях, они служили самодержцам, при советах, быстро переквалифицировались в агрономов, бригадиров и членов правления колхоза. А когда времена купцов и фабрикантов вернулись, быстренько сориентировались и вновь заняли положение зажиточных и влиятельных людей.

По правде сказать, я от Петра Алексеевича ждал других объяснений, но ему, похоже, надо было выговориться, и только минут через десять он подошёл к сути вопроса.

В роду у Лыковых, было принято детей женить, или отдавать замуж только в равноценные, или ещё лучше, более богатые семьи. И поэтому, узнав, что дочь собралась за муж за какого-то нищеброда, отец строго-настрого запретил ей даже встречаться с ним. Но дочка пошла характером в папу и сказала, что просто убежит с женихом.

И тут папаша решил обратиться к одной бабке, которая была известна тёмными делами: приворот, отворот и всё такое прочее. Но, видно бабка потеряла квалификацию, и с девушкой случилось то, что случилось. Отец кинулся к колдунье, решив разобраться с ней, а та припугнула его так, что Пётр Алексеевич решил больше к ней не соваться. Он начал возить дочь по врачам, но те только разводили руками.

– А чем же вы расплатились с ведьмой? – Спросил я, когда Луков закончил рассказ.

– Ведьмой?! – изумлённо спросил олигарх.

– Нет, – я в раздражении хлопнул рукой по столу, – это была Снегурочка. Так чем расплачивались?

– Золотом, – тихо ответил Лыков.

– Ясно. – почесал я голову.

Наша чародейка, Варвара Павловна, как-то говорила мне, что заговор за золото одно из самых сложных и крепких заклинаний. Придётся попыхтеть, чтобы снять его, или хотя бы нейтрализовать.