– Что теперь делать мне и Томасу, моя госпожа? – спросила Энни, застенчиво принимая еще бокал вина из рук Патрика.

– Оставайтесь здесь.

– Здесь? И как долго?

Кэтрин знала, что Энни не понравится ее ответ. Она постаралась не морщиться, когда сказала следующие слова:

– Боюсь, что я не знаю. Ранальд не перестанет искать тебя и Томаса. Вернее, ищет-то он Томаса, но ты сама слышала – Ранальд начал уже обдумывать план, как ему добраться и до тебя, не так ли?

Энни задрожала от явного отвращения.

– Да, слышала, и от этого у меня словно мороз по коже.

– Итак, боюсь, что вам придется прятаться тут до тех пор, пока Ранальд не перестанет быть угрозой для всех нас.

– А что вам нужно, чтобы победить этого негодяя и леди Агнес?

– Найти доказательства их преступлений. А сделать это оказалось очень трудно. Мне нужны четкие и ясные доказательства, которые я могла бы показать совету пятерых.

Энни пробормотала под нос что-то, очень похожее на ругательство.

– Старые дурни, вот они кто! Они знают, какая на самом деле Агнес и что она с Ранальдом делали и продолжают делать. Они все знают о преступлениях, которые совершила эта проклятая парочка. Мне кажется, что их останавливает совсем не то, что написано в завещании вашего отца. Нет, я думаю, они потому спокойно сидят и наблюдают за этим кровавым представлением, что не хотят терять власть над Данлоханом. – Энни почувствовала, что все смотрят на нее, и покраснела. – Извините. Я не хотела никого обидеть.

– Нет, ты просто облекла в слова жестокую правду – то есть сделала то, на что все мы никак не решались. – Кэтрин взяла Энни за руку. – Пойдем, я покажу тебе место, где ты можешь поспать. Томас, ты останешься с сестрой или присоединишься к мужчинам?

– Конечно, я бы лучше присоединился к мужчинам, – сказал Томас.

Кэтрин спрятала улыбку и повела Энни из пещеры. Быстро взглянув в сторону своей спутницы, она увидела, что та тоже пытается не рассмеяться. Дойдя до небольшого помещения, которое Кэтрин выбрала в качестве спальни девушке, она помогла Энни расстелить одеяло и завесила проход простыней. Работая в четыре руки, они скоро придали помещению сравнительно уютный вид. Теперь маленькая каменная комната гораздо меньше смахивала на пещеру.

– Будет странно жить внутри горы, словно эльфы, – сказала Энни, оглядываясь вокруг, – хоть эта комната кажется мне лучше, чем мой крохотный закуток в гостинице. – Она улыбнулась Кэтрин. – Удивительно, что сэр Лукас не умер, правда? Вы, должно быть, очень рады, что он вернулся к вам.

– Ну, я рада, что Ранальд не убил его. И все же я была бы гораздо счастливей, если бы сэр Лукас не думал, что я приложила к этому руку. – Она мысленно отругала себя за слишком длинный язык, и когда Энни в изумлении уставилась на нее, Кэтрин ничего не оставалось сделать, как пожать плечами и коротко рассказать ей о том, что произошло с ней и Лукасом год назад.

– Он думает, что вы пытались убить его? – Когда Кэтрин кивнула, Энни очень разозлилась. Покачав головой, она произнесла: – Мужчины иногда бывают такими слепыми и упрямыми дурнями. Простите меня, моя госпожа. Я подумала… – И она опять покачала головой.

– Да ладно, я была такой же. Видимо, мы обе ошибались.

– Вы скоро докажете ему, что он поступает глупо, думая о вас дурно. Да, скоро он будет горько сожалеть из-за того, что не поверил в вашу невиновность.

– Это было бы замечательно.

– Но вы не знаете, что делать после этого, не правда ли?

– Да, не знаю. Но подозреваю, что придумаю что-нибудь. Отдыхай, Энни.

– Я не буду вам обузой, моя госпожа. Я не могу сражаться, но уж точно найду себе какое-нибудь занятие. Буду варить и убирать.

– Так ты принесешь нам большую пользу. Спокойного сна, Энни.

– И вам спокойной ночи, моя госпожа. Спасибо вам за то, что спасли меня и Томаса.

– Хоть ты и не подозревала об этом, но вы с Томасом очень много помогали нам. Я не смогла бы жить дальше с мыслью о том, что оставила вас на растерзание Ранальду.

Кэтрин оставила Энни и пошла в свою спальню. Все ее тело болело от усталости. Она уже была возле входа в пещеру, когда на ее пути встал Лукас. Во взгляде его серебристо-голубых глаз было нечто такое, отчего ее сердце захлестнула волна желания. Это разозлило Кэтрин. Она сердито посмотрела на него, и тогда Лукас одним быстрым движением прижал ее своим упругим телом к каменной стене.

Кэтрин почувствовала, как в нее уперлось нечто большое и твердое. Но даже и без этого очевидного свидетельства его намерений она понимала, что нужно Лукасу. Она читала это по напряженному выражению его лица. Несмотря на боль, которую он причинил ей, Кэтрин хотела того же. И все же она ощущала, что время для этого еще не настало. Она еще не решила, стоит ли удовольствие, которое мог подарить ей Лукас, того риска, на который она шла, возобновляя их отношения.

– Я полагаю, что вас уже ждет расстеленное одеяло – там, где спят остальные мужчины, – сказала Кэтрин, радуясь тому, что в голосе прозвучали ледяные ноты, потому что тело ее было полно лишь мучительным иссушающим жаром.

– В твоей кровати мне будет теплее.

Лукас твердил себе, что такую сильную страсть пробудило в нем волнение от неравного боя и последовавшего за ним чудесного спасения, которое он все продолжал испытывать. Что он пошел на поиски Кэтрин только потому, что она была рядом и могла облегчить его страдания. Лукас безжалостно подавил внутренний голос, который назвал его лжецом.

– Тут полно одеял. Если тебе холодно, то возьми два.

– Это именно то, что ты хочешь, чтобы я сделал? Ты уверена?

Прежде чем Кэтрин смогла ему ответить, Лукас впился в ее губы поцелуем. Это не был нежный, ласковый поцелуй мужчины, который соблазняет свою возлюбленную. Лукас терзал ее рот. Его поцелуй еще больше разжег в ней голодный огонь. Кэтрин вцепилась в одежду любимого, борясь с желанием сорвать с его тела грубую шерстяную ткань и беззастенчиво прильнуть к нему. Потребность быть рядом с Лукасом казалась ей живым существом, которое, словно зверек, сидело внутри ее сердца и которое Кэтрин всеми силами пыталась убить. В тот момент, когда его губы оторвались от ее рта, она собрала волю в кулак и оттолкнула Лукаса от себя. Ее тело перестало ощущать тепло его близости, и вдруг стало ужасно холодно. Но Кэтрин проигнорировала это. Все случилось слишком рано, и она еще не могла управлять своими эмоциями. Если она все-таки решится стать любовницей Лукаса, то ей понадобится умение контролировать себя – хотя бы для того, чтобы защитить свое сердце от боли, которую мог причинить ей этот человек.

– Глупо целовать женщину, которая пыталась убить тебя. Делать это в монашеской одежде неприлично: это можно расценить как богохульство. Я полагаю, тебе следует уйти. Немедленно.

Кэтрин не моргнув выдержала на себе его тяжелый, изучающий взгляд. Если Лукас пытался найти в ней слабое место, то ему нужно было только вспомнить, с каким жаром она отозвалась на его поцелуй. Но это не имело значения. Теперь она вновь взяла себя в руки и намеревалась и дальше контролировать свои эмоции. В глазах Лукаса промелькнула злость, и Кэтрин порадовалась этому. Если сегодняшнюю ночь ей суждено страдать от неутоленного желания, то пусть Лукас тоже испытывает подобные чувства.

Лукас увидел, что Кэтрин была полна решимости отослать его от себя, и понял, что сегодня не получит давно желаемого удовольствия. Тем не менее Кэтрин явно хотела того же, что и он. Лукас почувствовал это в том, как она ответила на его поцелуй. Но он мог и подождать ее согласия – и не важно, насколько тягостным будет это ожидание. Слегка поклонившись, Лукас пошел прочь, на ходу вспоминая о способах, которые могли помочь ему справиться с жаром тела и дать возможность заснуть – то, что сейчас ему было крайне необходимо. Он должен восстановить силы для предстоящей битвы с Кэтрин. От него потребуется каждая капля терпения и хитрости, которой он обладает, чтобы заманить ее назад в свои объятия и вновь насладиться былой страстью. Он мог подождать, но у него не было никакого желания ждать очень долго.